Мордва номер два почему говорят

В среде финно-угорских активистов в начале 2010 года ходили слухи о том, что власти Республики Мордовия намерены специально под перепись провести широкомасштабную консолидацию мордовского народа — мокшан и эрзян — живущих в разных регионах России с целью получения высоких результатов переписи — около миллиона человек, идентифицирующих себя с мордовскими народами.

Вторым поводом для этой консолидации стало грядущее празднование «1000-летие единства мордвы с народами России» — под эту юбилейную дату республика получает сравнительно большие отчисления из центра, на которые ведет масштабное строительство инфраструктурных объектов и учреждений передового консьюмеризма путинской эпохи — огромных торговых центров, которые в мордовском случае получают неизменно государственнические наименования — Ушаков, Огарев плаза (в честь социалиста, друга Герцена и Белинского).

Мордовские власти и вправду реализовали ряд крупных акций: в нескольких регионах были проведены специальные Дни Республики Мордовии, на которых жителей принимающего региона знакомили вперемешку с республиканскими хозяйственными достижениями, мордовской культурой и устраивали для них ярмарку сельхозпродуктов.

Власти ни одного другого финно-угорского региона не работали так широкомасштабно за пределами своего региона на результаты переписи.

Интересно проследить, какими средствами создается образ народа, к которому агитирует примкнуть мордовская пропаганда. Как ими задается мордовская идентичность?

Прежде всего, исходный пункт развертывания идентичности — выбор экзо- и макроидентичности (мордва вместо мокши и эрзи по отдельности) с аморфной структурой, выкристаллизовавшейся в советскую эпоху

Советская мордовская идентичность

Мордва — это вторые русские

Мордвой называют себя именно те, для кого советская номенклатурная классификация представляется более привычной и обоснованной, чем историческая констатация фактического существования двух народов.

Кроме того, мордва — это этноним, имеющий наибольшее хождение среди ассимилировавшихся мокшан и эрзян, живущих за пределами РМ, и экзоэтноним, миспользующийся в их адрес иноэтничными соседями

Пролонгацию мордовской идентичности нужно рассматривать именно в русле продолжения и развития советской стилистики, советского де-факто

Ключевые репрезентанты мордовской идентичности в агитационных роликах случайны, построение единого дискурса, связывающего их последовательно воедино, затруднительно — многие из этих фигур никогда не были горячими сторонниками ни мордовского, ни эрзянского, мокшанского самосознания, поэтому сам факт их использования в едином национальном пантеоне героев свидетельствует о том, что  принципы выборки не разъяснены и творцы мордовской идентичности склонны скорее полагаться на проверенные советскими годами клише — поэтому фигурами в этом пантеоне героев становятся только те, кто были санкционированы еще советской символической системой.

 

Find more videos like this on Uralistica

Мордовская идентичность принципиально прорусская — ни в одном жесте нет намека на дистанцирование и идею собственной культурной самостоятельности — используется тот же набор символов, та же советская патетика, но пропагандируется почему-то не русская, а мордовская идентичность.

Осями идентичности выставлены православие  и длительная история отношений с русским народом — и эти вещи не являются периферийными для мордовской идентичности, но входит в число важнейших ее компонентов.

То есть. Мордовская идентичность — это реставрация советской идентичности в ее региональном варианте.

Мордовская идентичность оказывается неотличимой от средней русской идентичности

Кому далеко ехать в Минск, тому — в Саранск.

Удивительно, ведь, казалось бы, мордовская идентичность призвана объединить эрзянскую и мокшанскую в единое, более мощное целое, но посмотрите  — разве она строится на основе актуализации древних корней эрзян и мокшан эпохи до их дивергенции? Апеллирует ли она к общей дохристианской религии? К каким-то общим или — хотя бы- разным, но самостоятельным историческим героям вроде Пургаза и Пуреша? Нет, для неё фигуры референции — деятели советской и нынешней эпохи, строители российского, а не мордовского государства.

Конечно, такая идентичность глубоко несамостоятельна. При стольких отсылках к общему с русскими остаётся вопрос: к чему вообще тогда быть мордвой?

Видимо, идея мордвы — это экспортная идея. Ведь, перестав быть мордвой, став русскими, жители региона утратят всякое своеобразие, и, соответственно, власть республики станет властью обычного «русского реиона», а Брянской или Курской области нет смысла праздновать 1000-летия объединения  с народами России или нет смысла продавать себя как регионы, в которых живут инородцы, лояльные к государственной культуре, в отличие от других национальных республик, того же Поволжья.

Видимо, идея мордвы — это идея для получения инвестиций, идея нерусского региона, абсолютно лояльного Кремлю. Ведь если бы это был абсолютно лояльный центру русский регион, в этом бы не было ничего интересного, никакого повода для экономических и политических преференций данному региону и в особенности его власти.

Т.е. актуализация иеиединого мордовского народа нужна мордовской власти для эффективного торга с центром и лля обоснования необходимости сохранения Мордовии в её текущем статусе республики, ведь в ней живет ядро миллионного народа, а не 30% двух разных Э и М народов.

Мордва — «убийца, живущий у воды»?

Помниться, взял я как-то раз у своего деда паспорт и, указывая на страницу с графой «национальность», спросил: «Дед, а что это за народ мордва?». Дед ответил: «Мон эрзянь ломань», то есть – «Я — эрзя!». И объяснил мне, тогда ещё подростку, что есть два разных народа – мокша и эрзя. А мордвы нет. Мол, это русские придумали обидное слово – мордва из-за того, что у эрзи и мокши лица широкие и внешность неблагообразная. Мордва из-за широких лиц-морд — это не самое удивительное объяснение экзоэтнонима. Чешский профессор Томашек считал, что мордва – это сочетание скифских и персидских слов, означающих – «людоед». Некоторые историки предполагали, что слово мордва переводится как «муж», «супруг», «человек, живущий у воды» и даже «убийца у воды».

В общем, слово в общепринятой версии неблагозвучное. Поэтому многие эрзяне и мокшане, когда слышат «мордва», всячески дают понять, что слово это им категорически не нравится. А вот я считаю, что нет в нём ничего страшного или оскорбительного, а есть основательно забытая история и культура коренных народов России. Но обо всё по порядку.

Мордва — «обрусеть» и забыть.

Как вы знаете, в древности территорию современной России населяли летописные племена — меря, весь, мурома, мещёра, чудь, мордва. Эти народы самым активным образом участвовали в политической жизни Древней Руси. Заключали межплеменные союзы, воевали, мирились, а потом… сошли с исторической сцены, оставив после себя тысячи нерусских топонимов и гидронимов, обогатив русский язык и культуру. Обрусели, то есть стали русскими – так объясняют исчезновение этих племён историки. Обрусели — забыли язык, предков, забыли религию. Да, культурная и религиозная колонизация России сделал своё дело, и мы — потомки мери, муромы, мещёры – не можем логично объяснить, почему наш родной город называется так, а не иначе. Мы-то, обыватели – ладно. Ответить на, казалось бы, элементарные вопросы не в состоянии профессиональные историки и филологи. Но как получилось, что древние названия русских рек, озёр, деревень, городов для многих поколений исследователей звучат как абракадабра?

Это объясняют тем, что большая часть топонимов Центральной России происходит из мерянского языка. А так как народ меря исчез, то исчез и мерянский язык. Названия городов и рек со временем переосмысливались русским населением, часто — до неузнаваемости. Смысл был утерян. Правда последнее время исследователи пробуют дешифровать мерянские слова с помощью марийского языка, считая, что мари – это и есть потомки той самой летописной мери. Но результаты, скажу я вам, получаются так себе .

«Народ Мордва, сами зовутся Мори».

А между тем, эта самая меря (мурома, мещёра, чудь) никуда не делась, а как проживала на своих исконных землях, так и проживает. Да, сейчас это почти поголовно русские, но ещё в XVIII веке историки писали о мере следующее:

В верх по Волге от реки Суры далеко распространившиеся народ мордва, сами зовутся Мори; русские их именовали Меря; Карпеин и Рубрикис — мордосы и мордвасы; другие — мордуками. Они ж в провинциях Алатырской, Нижегородской, Арзамасской и Шацкой, где зовутся Мокша и Мокшане от реки Мокши.

Иван Болтин, историк XVIII века

Они издревле именованы меря, сами зовутся мори. Их поселение было Ростов, Галич, Кострома и по устью Оки. За Оку — Нижегородская, Арзамасская и Шатская провинции. А ныне более в последних за Окою находится.

Тимофей Масленицкий, инженер и географ XVIII века

Меря, или моруа, народ Сарматский, живший между реками Сурою и Цною в соседстве с Кривичами, там, где Ростов, Галич, Кострома и Ярославль. Они сами себя называли мори, а русские из слова сего составили меря, ныне же известны они под именем мордвы.

Афанасий Щекатов, историк XVIII века

Мордва или меря, народ разсыпаемый ныне в Казанской, Оренбургской, Нижегородской и Пензенской губ., в старину обитал между реками Сурою и Цна.

Николай Карамзин, историк XIX века

Русские называют Мерю Мордвою; а сей народ называет себя Мори.

Сергей Глинка, историк XIX века

«Там, где живут Мори» и о чём не знает «Википедия»

Итак, «мори» для русских — «мордва». Обратите внимание на то, что в этих словах один корень – «мор». Следовательно, русские, называя мори мордвою, имели ввиду, что угодно, только не морды. А что? Подсказку нам даёт гидроним мокша. «Мерянское» окончания – кша, сбило с толку не одно поколение филологов и историков. Сейчас принято считать, что «кша» в переводе с мерянского означает «камень». С какого перепугу – Инешкипаз ведает. Господа, кша – это изменённое в устной передаче слово «коса», то есть указание – «где». И основная масса топонимов оканчиваются переосмысленными уточнениями:

• Кша-(коса) – где
• Тов-тово -тва – (тува) – Там, на том месте
• Ков-ково-ква – (кува) – Там, где

И т.д.

Зная перевод этих окончаний, можно предположить, что в слово «мордва» состоит из двух частей — «мор» и «два-тва». И с большой долей вероятности, мордва — это измененное в устной передаче словосочетание «мори тува» — «место, на котором живут мори». То есть, слово «мордва», первоначально относилось не к народу, а к территории, на которой проживал народ «мори».

Мордва — моритува — место, где живут мори

А как переводится слово «мори»? А переводится оно с эрзянского легко и без проблем, а главное — мотивированно. Мори – от слова «мора» — песня. Народ, которые поёт потрясающие по красоте песни. Народ – песенник.

Из-за песенности одна из этнографических групп эрзи – Мурома носила имя Морамор – поющая песни (мора – песня и морамо – пение).

Профессор филологии Александр Маркович Шаронов

А как в лексиконе русскоговорящих появилась слово «мордва»? Вот моя версия:

Когда, например, «древний москвич» спрашивал жителя «древнего Саранска»: «Откуда ты?». Мори отвечал, что-то вроде: «Мон мори тува», то есть «я с территории, где живут мори». Так за народом, нет, даже за народами закрепился экзоэтноним «мордва». По аналогии с татарвой и литвой, где «татарва» — татар тува» — место, территория татар и «литва» — территория, где живут ливы-литы.

В общем, не знаю как вам, а мне версия, согласно которой слово «мордва» произошло от самоназвания древнего народа «мори» куда ближе, чем теории про мордатых людоедов, проживающих у воды. И, возможно, когда-нибудь в Википедии в статье «Мордва» появятся соответствующие дополнения.

Если у вас есть другие мнения, пишите в комментариях.

Среди финно-угорских народов России самым многочисленным является мордва. Это — коренной этнос Восточной Европы, имеющий сложную и богатую историю, до наших дней хранящий самобытные культурные элементы. Назвать мордву однородным племенем было бы в корне неправильно. В этом и заключается уникальность народа — он разделён на два ярко выраженных и сформированных направления: народности мокша и эрзя.

Такое раздвоение порождает массу вопросов, точные ответы на которые исследователи и сегодня не могут дать. Как появились представители мордвы? Являются ли мокшане и эрзяне разными народами или они — части одного целого? Что хранит прошлое мордвы?

Две составляющих мордвы

Относительно принадлежности мокшан и эрзян к мордве есть немало противоречивых мнений. Само происхождение этнонима “мордва” является загадкой. Как утверждают представители Финно-угорской организации Эстонии, мнение советских учёных о том, что мокша и эрзя — лишь субэтносы одной народности, в корне неверно.

Поразительно, но ни те, ни другие себя мордвой не называют. Более того, у каждого из этих племён свой литературный язык, свои особенности менталитета и культуры. Казалось бы, не может возникнуть и мысли об объединении этих народностей в одну. Однако есть немало оснований в пользу единства двух таких несхожих племён.

Официально термин “мордва” стал использоваться с начала прошлого века. По сути, чаще всего его употребляли русские, а не представители данного народа. Это и стало аргументом при создании названия для округа. В 1928 году его решено было именовать Мордовским, поскольку этнонимы “мокша” и “эрзя” были известны далеко не всем, а вот “мордва” уже стало весьма используемым словом.

Если же взглянуть на исторические документы, сохранившиеся до наших дней, то и вовсе появляется интересное предположение о происхождении мокшан и эрзян. Дело в том, что впервые термин “мордва” встречается у историка Иордана.

Позднее, уже в древнерусских летописях, можно увидеть этот этноним, что появляется с IX века. А вот с XII столетия упоминается и об эрзя. Не исключено, что мокша и эрзяне стали ответвлениями одного мордовского народа, а потому не стоит разделять их на отдельные народности.

Название и характер народа

Есть предположение, что происхождение слова “мордва” восходит к древнеиранскому наречию, означает “человек, мужчина”. Мне не раз приходилось встречать народы, значение названий было бы подобным, а потому и эту версию можно считать вполне обоснованной.

О предках современных представителей мордовского народа, писали самые разные путешественники и исследователи. Многие отмечали мордву как два племени, что логично, учитывая особенности этого народа.

В книге Гийома де Рубрика “Путешествие в восточные страны Плано Карпини и Рубрика”, вышедшей в середине XIII века, рассказывается следующее:

“К северу находятся огромные леса, в которых живут два рода людей, именно: Моксель, не имеющие никакого закона, чистые язычники. Города у них нет, а живут они в маленьких хижинах в лесах”.

Мордовский народ оставил яркий отпечаток в истории, причём не столько великими свершениями, сколько своим нравом и выдающимися личностями, являвшимися представителями этого этноса. До сих пор существуют поговорки “упрямый как мордвин”, “мордовский гвоздь — сучок” и т.п.

Классики русской литературы, в частности, Максим Горький, нередко упоминали о мордве, отмечая добродушие, мудрость и особенный подход к делам у этого народа. Сегодня изучением мокшан и эрзян занимаются этнопсихологи, а один из них, В.Г.Крысько, отмечает следующее:

“У мордвин высоко развито чувство национальной гордости, но они предпочитают, чтобы прежде всего отмечали их индивидуальные заслуги и личное достоинство”.

Формирование мордовского народа

На заре своего становления мордовские племена занимали территории Цнинско-Окско-Сурского междуречья. Это были обширные земли, что принадлежали древним мордвинам до IV века.

Позднее начинается переселение народов, и к мордве присоединяются племена, выдвинувшиеся с Нижнего Примокшанья и Средней Оки. За счёт уплотнения этнос разрастается, приобретает новые черты. Через пару столетий мордовские поселения уже находятся на берегах Волги, что говорит о стремительном расселении племён.

Одна из групп мордвы переселилась в бассейн Нижней Оки. Этот переход стал основой для формирования другого этноса — муромы. Позднее мурома попадает под славянское влияние, что становится началом ассимиляции. Незначительная часть народа приобщилась к мокшанам.

На мой взгляд, нельзя исключать, что, сложись история Руси иначе, мокшанские и эрзянские общины могли бы сплотиться ещё теснее, и тогда вопросов об их единстве уже не возникало бы.

До XIII века происходил тесный культурный обмен этих народов, однако монголо-татарское нашествие значительно затормозило процессы, а этносы стали развиваться в своего рода изоляционных условиях, попав под влияния разных племён.

Но наиболее заметным в культуре мордвы является русский аспект. Обрусение, как утверждают историки, стремительно происходит за счёт стремления помещиков установить собственные правила на занятых землях.

Для строительства деревень на мордовские земли привозили русских работников, что впоследствии составили часть смешанного русско-мордовского населения. Впрочем, были и положительные моменты: за пределами Нижнего Новгорода мордовский народ практически не знал крепостного права, оставаясь свободными плательщиками ясака.

Сегодня в мире насчитывается около 800 тысяч представителей мордвы, большая часть которых проживает на территории Республики Мордовия, в Пензенской, Самарской, Оренбургской областях. Многие современные мокшане и эрзяне гордятся принадлежностью к этим этносам, стараются сохранить старинную культуру своих предков.

Мордва нашего времени — это люди, что прекрасно осознают: наше успешное будущее строится на прошлом опыте, уважении к традициям и истории тех, кто передал свои традиции, верования, уклад жизни.

 

Мордва — самый многочисленный финно-угорский народ в России и один из древнейших аборигенных этносов Восточной Европы, возникший в конце I тыс. до н. э. — начале I тыс. н. э. История мордовского народа неразрывно связана с политической, социально-экономической и культурной жизнью Российского государства. В пользу этого свидетельствует даже множество гидронимов и топонимов с мордовскими корнями в центре России: Тамбов по-мордовски означает Та Сторона, Пенза — Конец Пути, Арзамас — Эрзямс, т. е. Эрзянский; угро-финского происхождения названия рек Москва и Яуза.

Мордва состоит из двух субэтнических групп — мокши и эрзи, имеются этнографические группы теньгушевской и каратайской мордвы. В Республике Мордовия мокша населяет преимущественно западные и южные районы, эрзя — восточные. Существует два самостоятельных языка — мокшанский и эрзянский. Они входят в волжскую группу финно-угорских языков. Мордовские языки являются разговорными для 1/3 населения Республики Мордовия. Среди мордвы верующие исповедуют православие. Имеются старообрядцы разных толков, а также приверженцы народной религии (традиционная религия мокшан — мокшенькой).

Мордва — финно-угорский народ волжско-финской подгруппы. Численность которого в Российской Федерации составляет 744,2 тыс. чел., в Республике Мордовия — 333,1. тыс. чел. (по данным Всероссийской переписи населения 2010 г.). Расселены также в ряде регионов Поволжья, Приуралья, Сибири и Дальнего Востока.

Термин «мордва» является внешним названием этнической общности (экзоэтнонимом). Ни мокшане, ни эрзяне мордвой себя не называли — само слово отсутствовало в словарях этих народов и изначально имело грубый, пренебрежительный оттенок. Согласно Н. Ф. Мокшину, этноним «мордва» восходит к ирано-скифским языкам (сравните иранское mard — мужчина, таджикское мард — мужчина). В мордовских языках указанное слово сохранилось для обозначения мужа-супруга (мирде). В русском слове «мордва» частица «ва» носит оттенок собирательности. Его можно сопоставить с этнонимом «литва».

Когда в разговорах упоминается мордовский народ, на ум в первую очередь приходят любопытные поговорки о мордве: «упрямый как мордвин», «поперечная мордва», «мордовский гвоздь — сучок» и др. Чтобы разобраться, соответствуют ли эти фольклорные характеристики сущности мордовского этноменталитета, следует обратиться к данным, собранным этнографами, психологами, историками, писателями, философами прошлого и настоящего.

Например, А. М. Горький, знаток мордовской психологии, оставил для нас уникальные образы с крепкими характерами — лесника Иванихи, плотника Леньки, горничной Лизы и других (рассказы «Знахарка», «Ледоход», «Мордовка», «Городок», повесть «В людях») и, подчёркивая, вывел на первый план доброту и трудолюбие, ум и рассудительность, вольнолюбие и сильную волю, смелость и решительность, честность и правдолюбие мордвы («Ваш бог веру любит, а Киреметь — правду. Правда выше веры», «Противно служить жадностям»).

Современный этнопсихолог В. Г. Крысько выделяет следующие особенности национального характера мордвы: «Представители мордовской национальности просты и добродушны в общении с представителями других этносов, обладают живостью ума, хорошей памятью, постоянством и стабильностью поведения, честолюбием. У мордвин высоко развито чувство национальной гордости, но они предпочитают, чтобы прежде всего отмечали их индивидуальные заслуги и личное достоинство».

Начальный период истории мордовского народа связан с племенами, культуру которых археологи называют городецкой и датируют VII в. до н. э. – началом н. э. Её памятники (в основном это городища) обнаружены на правом берегу среднего течения Оки и встречаются во всем междуречье Оки и Волги. На западе этой огромной территории и шел процесс этногенеза мордовского народа. Отсюда, из приокских земель, шло расселение древней мордвы на восток и юго-восток. Первое письменное упоминание о мордовском народе встречается в VI в. у готского историка Иордана.

В X в. о мордве (стране Мордия) сообщает византийский император Константин Багрянородный. В русских летописях мордовский народ впервые упомянут в «Повести временных лет». Эти письменные свидетельства и их этимология являются признанными в науке и в настоящее время мало кем оспариваются.

Разделение древнемордовских племен на эрзю и мокшу произошло в середине I тысячелетия. Можно предположить, что в качестве причин распада древнемордовской этнической общности выступил целый комплекс факторов. Немаловажную роль в этом сыграла, видимо, обширность территории, занимаемой древней мордвой.

Мокша сформировалась в бассейне рек Мокши и Цны, эрзя — на левобережье Суры, проживала и на правобережье, чересполосно с чувашами, часть их в XVII–XVIII вв. очувашилась.

Мордовские племена контактировали с восточнославянскими, иранскими, тюркскими племенами. История мордвы тесно соединена с русским народом. Мордовские земли уже в начале XI в. входили в состав некоторых древнерусских княжеств (Матвеев, 2009: 136).

Вхождение мордовского народа в состав Российского государства (присяга принята в 1551 г.) и его интегрирование в более развитые и сложные экономические и политические структуры не могло не повлечь за собой изменений мировоззренческого плана, оформление которых связано с христианизацией мордвы. Новшества, как положительные, так и отрицательные, вступили в конфликт с традицией. А традиции в средневековье всегда имели религиозную окраску.

Языческое мировоззрение в среде мордовского народа переживало кризис и выходом из него была христианизация.

С христианизацией связано прежде всего распространение мировой культуры. В мордовском крае это также имело место, ведь не случайно из среды мордвы в XVII в. выдвигается один из крупнейших российских философов средневековья патриарх Никон (род. в 1605 г. в семье мордовского крестьянина в селе Вельдеминове под Нижним Новгородом).

Христианизация привела к изменениям мировоззренческого плана, но она не искоренила язычества, что привело к формированию весьма своеобразных идеологических представлений. Христианский бог получил имя дохристианского верховного бога мордвы, а мордовские божества перемешались с православными святыми. Пережитки язычества сохранялись в быту мордвы вплоть до XX в.

Капитализм, вторгшийся в жизнь народов России во второй половине XIX в., произвел подлинную революцию и в жизни мордовского народа. Более динамичного развития его история не знала. Ускорились процессы экономические, социальные, этнические, культурные. ХХ в. возродил государственность мордовского народа (возникновение первых государственных образований у мордвы датируется рубежом I–II тысячелетий.

Мордовия стала автономной областью в 1930 г., в 1934 г. из Мордовской автономной области была преобразована в Мордовскую АССР, в 1990 г. провозглашена Мордовской Советской Социалистической Республикой. С 1994 г. она называется Республика Мордовия.

Бинарность мордовского этноса, наличие в его структуре этнических общностей вторичного порядка (эрзи и мокши) является важной особенностью мордвы. Отсюда двуступенчатость её этнического самосознания. «Взаимодействие тенденций интеграции в мордву (макроконсолидации), с одной стороны, мокшанской и эрзянской микроконсолидации — с другой, пронизывают почти всю этническую историю мордвы, начиная от раннего средневековья, вплоть до современности.

Во-первых, мы видим устойчивость собственно мокшанского и эрзянского самосознания.

Во-вторых, те же мокшане и эрзяне энергично претендуют на исключительный, монопольный приоритет именоваться мордвой, отлучая от этого друг друга». В настоящее время и мокшане, и эрзяне всё более осознают и признают, что являются двумя составными единого мордовского народа, несмотря на различия в их языках и культурах.

Описывая физический тип мордвы, видный просветитель народов Поволжья профессор Н. В. Никольский в работе «Наиболее важные статистические сведения об инородцах Восточной России и Западной Сибири, подверженных влиянию ислама» (Казань, 1912) отмечает:

«Физический тип мордвы не отличается существенно от русского. По наблюдениям И. Н. Смирнова, мокша представляет большее разнообразие типов, чем эрзя; рядом с белокурыми и сероглазыми, преобладающими у эрзи, у мокши встречаются и брюнеты с смуглым цветом кожи и с более тонкими чертами лица. Рост обоих подразделений мордвы приблизительно одинаковый, но мокшане, по-видимому, отличаются большей массивностью сложения (особенно женщины)».

Монголоидная примесь у мордвы меньше, чем у других финноязычных народов Поволжья.

Традиционным занятием мордвы являлось пашенное земледелие в сочетании с животноводством, были развиты охота, рыболовство, бортничество, обработка дерева. Основной тип поселений — деревни, жилищем служила срубная изба; незамкнутая застройка усадеб, расположение избы в середине двора с ориентацией двери на восток являются сходными с чувашскими.

Народная одежда мордвы состоит из рубахи, кафтана, шубы, разнообразных женских головных уборов, нагрудных и набедренных украшений. Отличительной чертой в ношении женской рубахи является пышный объём, который создаётся посредством напуска её спереди, а подол не опускается ниже колен. Эта особенность, как и многие украшения, также обычай толсто обёртывать ноги онучами и др. сближают костюм мордвы с одеянием верховых чувашей. У мордвы развиты художественные промыслы: ткачество, вышивка, шитьё бисером, резьба по дереву.

Н. В. Никольский отмечает: «По численности эрзя преобладает над мокшой; она, кроме Нижегородской и Симбирской губ., заходит в Тамбовскую и Пензенскую, а также составляет главную массу мордовского населения Заволжья. Сравнительно мордва живет лучше других народностей в тех же местностях; в Саратовской губ., например, задолженность её меньше, чем у чуваш, русских и татар.

Во внешнем быту мордвы, в её жилищах, способах земледелия и т. д. сохранилось мало оригинального, хотя в старину мордовские селения и избы отличались от русских большею разбросанностью и постановкою избы посреди двора, или, если и на улицу, то окнами только в сторону двора.

К специально мордовским промыслам принадлежит в некоторых местностях производство поташа, конопляного масла, домашних сукон (любимый цвет мордвы белый). К искусству мордва равнодушнее чуваш и черемис, у которых, напр., многие предметы украшаются резьбой; только мордовские женщины не менее заботятся об украшении своего костюма и старательно вышивают свои рубашки и головные уборы.

Женщина проявляет здесь сравнительно с мужчиной большую широту потребностей. Она не меньше чувашки и черемиски работает над украшением своего костюма и проявляет в этой области некоторую долю оригинальности. Сравнение эрзянских и мокшанских вышивок с черемисскими и чувашскими показывает, что оригинальность эту в большей степени обнаруживает эрзя, в меньшей — мокша».

«В свадебных обрядах и обычаях мордвы сохранились еще многие черты старины, отголоски старинного обычного и родового права. Переживанием родового быта является также культ предков, остатки которого можно видеть в подробностях погребальных обычаев, поминок. У мордвы сохранилось еще много поверий, которые, однако, по своей отрывочности и сбивчивости не позволяют восстановить точнее древнюю мордовскую теологию.

Известно только, что мордва почитала много пасов (мокш. павас) богов, ава — духов, отцов, кирди — хранителей, которые представлялись антропоморфно и отчасти слились с русскими представлениями о домовых, водяных, леших и т. д. Предметами поклонения были также солнце, гром и молния, заря, ветер и т. д. Можно различить следы дуализма-антагонизма между шкаал (небом) и шайтаном, которым созданы, между прочим, Аманжеи (носители болезней). У мордвы сохранились еще местами моляны, остатки прежних языческих жертвоприношений, отчасти приуроченные к христианским праздникам».

Вплоть до начала XX в. важным институтом, где в той или иной степени сохранялись некоторые этнические особенности мордвы, была сельская община, регламентировавшая на основе обычного права многие стороны экономической, общественной и культурно-бытовой жизни мордовского крестьянства, в том числе и религиозного культа, связанные с хозяйственной деятельностью и другими сферами бытия членов общины.

«Анализ роли общины как социальной клеточки национального бытия дает ключ к расшифровке многих потаенных, специфически ментальных качеств мордовского народа. Община представляет собой спонтанно возникшее, самородное социальное явление, отвечающее складу менталитета народа, который не готов к ответственной социальной жизни вне контроля коллектива.

Экстремальность природно-климатических условий, чрезмерность фискального тяга, ложившегося тяжелым бременем на крестьянство, детерминировали поиски оптимальной социально-экономической организации, соответствующей ментальным качествам мордвы. На вызовы природы и истории мордовский народ ответил образованием общины. Крестьяне крепко держались за общинный уклад, который позволял им не тревожиться о будущем. Весь строй и вся организация воспитания в общине молодых поколений происходит под авторитетом главы семейства» (Волгаева).

Богатые и зажиточные дворохозяева, формально «выборные», составляли опору властей, доминируя над «рядовыми» общинниками.

Более того, «мордва, — писал в 1870-е гг. известный этнограф В. Н. Майнов, — знает цену деньгам, а как народ предприимчивый, она ценность денег повысила до чрезвычайности. Повелось так здесь, как и везде, что деньги в займы дает тот, кто живет побогаче и успел скопить капитал; таких хозяев по мордовским селам встретить не редкость…».

Характеризуя мордву, многие исследователи XV–XVI вв. указывают на особую роль охоты в её жизни. Приведем свидетельства этнографа XIХ в. В. Рагозина: «В охоте, которую мордва любит, обнаруживают удивительное терпение и неутомимость: с одним куском черного хлеба мордвин целый день ходит по лесу или по берегам рек и озер, отыскивая дичь; он будет несколько часов стоять, притаившись в кустах, по пояс в воде, лишь бы дождаться дичи и удачно выстрелить».

По мнению И. Г. Георги, своеобразной чертой характера мордвы является консерватизм, отсутствие гибкости в отношении новых явлений общественной, духовной и материальной жизни, действие по заданным шаблонам. Он подчеркивал, что представители этого народа «честны, прилежны, дружелюбны, но не проворны; последуют не менее перенятому от россиян, сколь и заимствованному от татар в разных делах и обычаях, но не в опрятности и отвращении от свинины, держащиеся языческой своей веры».

Я. Потоцкий упоминал об их пугливости: «(мордовки) чрезвычайно дики; как скоро мы к ним подходили немножко ближе, они тотчас убегали и прятались в домах».

О. Н. Шкердина утверждает, что эти примеры говорят о такой черте национального характера мордвы, как «замкнутость, поскольку появление новых людей с иной моделью поведения, в незнакомой одежде, говорящих и ведущих себя иначе, вызывало у представителей этноса неприятие и страх». Однако здесь нужно вести речь, скорее всего, не о замкнутости мордвы, а о защитной, охранной реакции народа на постоянные притеснения и набеги на их поселения со стороны врагов, которая закрепилась на уровне этноменталитета в виде специфической черты. Осторожность, пугливость (точнее — спасение бегством) нельзя отождествлять с замкнутостью.

О характерных национальных особенностях мордвы много и с симпатией писал этнограф и статистик XIX в. П. И. Мельников-Печерский, хорошо владевший мордовским языком.

По его мнению, «мордва — добрый народ, хотя с первого взгляда они и покажутся всякому странными по их молчаливости, неразвитости и полурусскому наречию. По характеру мордва весьма кротки, добродушны, гостеприимны и радушны, в хозяйственном отношении трудолюбивы, рачительны… Они вообще слывут за хороших работников и исправных домохозяев, не уступающих даже русским…

Посмотрите, с каким достоинством и как свободно мордвин с вами говорит, как непринуждённо раскланивается, как легко протягивает руку, если вы достаточно с ним знакомы, не обращая внимания на разницу в общественном положении между ним и вами… Мордовки особенно щеголяют своими ногами, для чего и носят короткие рубахи и поневы. Условие красоты ног состоит в их толщине и крепкой походке. Мордовки для того наматывают вместо онуч по нескольку аршин тонкого льняного, хорошо выбеленного холста и стараются, чтобы он лежал как можно глаже. Мордовки отличаются бодрою походкой, они всегда держат голову прямо и высоко, никогда не опускают глаз в землю и ступают сильною ровною поступью».

Рассматривая положение мордвы в составе Российской империи, П. И. Мельников-Печерский отмечает: «Неоднократный опыт показал, что, как скоро возникает внутренняя смута, инородцы немедленно пристают к ней и тем увеличивают государственную опасность. С крайней осторожностью стали смотреть в XVII столетии на мордву и всеми способами заботиться о наибольшем усилении русского населения между инородцами.

В то же время запрещено было продавать им оружие и всякие военные принадлежности, не позволялось в мордовских деревнях заводить кузницы, и даже земледельческие орудия и другие металлические вещи, необходимые в домашнем быту, дозволялось покупать только в городе и притом в самом ограниченном количестве. По усмирению же бунта Разина меры предосторожности против мордвы были усилены: у неё отбирали оружие, запрещали иметь даже луки и стрелы, запретили звериную охоту».

Лестную характеристику мордве дал этнограф начала ХХ в. М. Бурдуков, отзывающийся о ней как о народе с очень живым умом, который позволяет почти всей без исключения мордве знать несколько языков (кроме родного, ещё русский и татарский).

Современный самарский этнограф Е. А Ягафова верно указывает, что особенности этноменталитетов ярко раскрываются через взаимные психологические характеристики народов. Обратим внимание: в с. Тимяшево Самарской области мордва считает чувашей «мелочными», но трудолюбивыми, а себя — простыми, но склонными к выпивкам и дракам.

Чуваши также считают себя трудолюбивыми и простыми, а также, в отличие от мордвы, инициативными. Причём эти негативные стереотипы не препятствовали межэтническим бракам между мордвой и чувашами, исторически практиковавшимся в этом селе и способствовавшим ассимиляции чувашей.

Конечно, здесь необходимо добавить, что в любой деревне по поводу характеристики кого-либо в равной мере можно услышать и «да», и «нет». Но по нашим наблюдениям, в Похвистневском районе Самарской области (на родине видных мордовских сказительниц и героя Сияжара) и в мордовском селе Малые Кармалы Ибресинского района Чувашской Республики (на родине выдающегося мордовского ученого и просветителя М. Е. Евсевьева) мордва и чуваши живут в большой дружбе, перенимая друг у друга лучшие черты характера и повседневного быта. К сожалению, локальные особенности этноментального богатства мордовской диаспоры учеными Мордовии изучены недостаточно.

В с. Наумкино (Республика Башкортостан), продолжает Е. А. Ягафова, несмотря на длительное проживание в одном селении и религиозное единство, межэтнические браки не практиковались, как, впрочем, и в других районах Приуралья.

Отношения соседей иногда определялись взаимным скрытым недовольством, не приводившим, тем не менее, к серьёзным конфликтам (информаторы чаще вспоминают о стычках молодёжи), но на уровне стереотипов неприязненное отношение в некоторых селениях существует и поныне.

Мордва отмечает «хитрость» и «скрытность» чувашей, а чуваши — «ленивость» мордвы. Мордва ценит собственную практичность, проявляющуюся, например, в стремлении уехать из села в город («мордва умнее, цивилизованнее, поэтому уезжает в город»). Этот же сюжет чуваши трактуют как нежелание мордвы трудиться на земле («мордва город больше любит, на трудодни невыгодно было работать, а чуваши всегда были трудолюбивые и скромные»).

Наряду с негативными стереотипами существует и положительное мнение о соседях. Чуваши с. Наумкино считают мордву более смелой, способной постоять за себя, признают её «певучесть». Мордва с. Калмантай Саратовской области высоко ценит чувашей за организованность и умение вести хозяйство, чувашам импонирует общительность мордвы. Но в семейно-брачной сфере существует предпочтение партнёров своей национальности. О мордвине, женившемся на чувашке, говорят, что «он не смог найти себе даже мордовку». Несмотря на это, чувашско-мордовские браки рассматриваются обеими группами как более предпочтительные по сравнению с браками с татарами.

В опросе населения Мордовии«Этнические автостереотипы» было предложено назвать несколько черт характера представителей своей национальности, которые они оценивают положительно или отрицательно (положительные и отрицательные автостереотипы).

Мордовский народ одобряют в своих соплеменниках такие качества, как «трудолюбие — 36%, доброта — 29 %, гостеприимство — 17%, настойчивость — 17%, взаимопомощь (братство, солидарность, забота друг о друге) — 9%, честность — 8%, патриотизм — 7% и т. д.; осуждают упрямство — 29%, пьянство — 11%, лень — 6% и т. д.».

Представления о характерных чертах своего народа, приписываемых этнической группой самой себе (этнические автостереотипы), включаются (наряду с самоопределением и владением родным языком) в понятие «этническое самосознание» и дают возможность выявить специфику менталитета народа.

Основательный, детальный анализ особенностей этноменталитета мордвы осуществлён в диссертационной работе Т. А. Волгаевой «Менталитет мордовского этноса: истоки и сущность (историко-культурологический аспект)» (Волгаева, 2007a, эл. ресурс). По мнению исследовательницы, сущность менталитета мордовского этноса многогранна и представляет собой сложное сочетание ментальных качеств, сформировавшихся под воздействием естественного природно-географического фактора, историко-культурных условий, религиозно-мифологический воззрений. Эти качества находятся в неразрывной взаимосвязи и составляют ментальную структуру этничности мордвы (там же).

Итак, существенное влияние на формирование менталитета мордовского народа прежде всего оказала природно-географическая среда. «Богатая и щедрая природа Мордовского края, довольство и давно развившееся посильное умение пользоваться дарами окружающей природы, уважение к лесу — без сомнения не что иное, как прямые следствия глубоко укоренившегося расположения к обитаемой мордвой стране.

На основе этого у мордовского этноса появилась такая ярко выраженная ментальная черта, как любовь к родным местам (к высокому патриотизму призывали многочисленные пословицы: «В родном краю, как в раю», «Человек без родины, что птица без песни»). Природные особенности обусловили также трудолюбие.

Лесостепная зона, суровый климат, своеобразная растительность и животный мир, обилие рек, у которых селилась мордва, способствовали выработке привычки к терпеливой борьбе с невзгодами и лишениями, формированию таких ментальных черт, как выносливость, неприхотливость, стойкость, самоотверженность, готовность жертвовать личным благополучием во имя спасения своего народа.

Мордовский народ подсознательно чувствовал эти природные ограничения и поэтому выработал в своем менталитете привычку к самоограничению потребностей, умение стойко переносить тяжелые материальные лишения. Эти качества, данные от природы, закаляли в менталитете народа столетия военных угроз, боевых успехов и поражений, нового собирания сил и нового военного напряжения.

Капризы природы, мучительные ожидания, порой безнадежные, результатов собственного труда погружали мордовского крестьянина в «языческую самодеятельность» — в бездонный мир суеверий, примет и обрядов. Природные условия лесных просторов лесостепной зоны часто способствовали формированию множества локальных пространств со своеобразием протекания общих погодных процессов, что приводило к разнице урожайности полей.

В крестьянском восприятии это как бы дробило всеобщую единую силу Высшего Божества на отдельные его компоненты. Вполне возможно, что именно эти явления постоянно пробуждали в менталитете мордовского этноса чисто языческие эмоции локального поклонения объектам природы (типа архаичных обрядов моления у воды, дерева и т. д.)

В мироощущении мордвы могучая и таинственная природа отражалась с исключительной рациональностью с точки зрения её влияния на свою жизнь и жизнь своих домочадцев, на судьбу своего хозяйства. Многообразие и реальность этого влияния неизбежно вели к тому, что общая емкая формула всеохватного господства над миром и людьми Высшего существа, Бога, Вседержителя совмещается в крестьянском менталитете с тягой к архаичным дохристианским трактовкам природы (Вирьава (Хозяйка леса), Масторава (Мать-земля), Ведьава (Хозяйка воды) и т. д.).

На формирование менталитета мордвы большое влияние оказало историческое развитие народа и особенности социально-экономической жизни. Среди исторических реалий, повлиявших на мордовский менталитет, наиболее важными представляются этногенез (самостоятельное развитие мордовского этноса, взаимодействие с другими этносами), монголо-татарское иго, вхождение и развитие народа в составе Российского государства.

В ходе исторического пути формировались представления о государстве и власти, патриотизме. Отношения, складывающиеся между государством и народом на протяжении длительного периода истории, диктовали особенности восприятия свободы, права, определяли ценность личности. Социально-экономическая организация в форме общины культивировала ценности, которые стали достоянием мордовского менталитета, — солидарную ответственность людей друг за друга, честность, бескорыстие, скромность, совестливость, уважительное отношение к старшим.

Коллективизм выработался у мордвы как культурная норма, требующая подчинения мыслей, воли и действий индивида требованиям социальной среды.

Эта норма складывалась в условиях общинной жизни патриархального быта — следует отметить, что самоизоляция несла за собой веер негативных последствий… Исподволь формировался и генетически закреплялся преобладающий тип интроверта, проявляющего и изобретательность, и ум, и смекалку, и достаточно уютно чувствующего себя в корпоративной среде, но напрочь теряющего эти качества в иноэтническом окружении».

Но не только человек зависел от общины, но и община была обязана заботиться о человеке. Она обеспечивала любому своему члену прожиточный минимум, не позволяя даже самым немощным умереть с голода. Здесь осуществляется переход к важному принципу общинной жизни, ставшему ценностным достоянием мордовского менталитета, — к справедливости.Справедливость понималась народом как изначальное социальное равенство, коренящееся в экономическом равенстве по отношению к земле. В результате совместной жизни в общине сложилась еще одна яркая ментальная черта мордвы — чрезвычайная дружба между собой. Общинный уклад жизни не преодолён и в ХХ в.: он был законсервирован в советский период и продолжает сохранять своё значение вплоть до настоящего времени.

Приобщение к этнической культуре и формирование этнического менталитета происходит в первую очередь в семье.

«Создание новой семьи, появление нового крестьянского двора в общине считалось общественным делом и требовало признания брака со стороны общества. В заключении браков община принимала участие в виде материальной и нравственной поддержки, а также непосредственного присутствия во время свадебных гуляний.

Община ревниво следила за исполнением ритуалов свадебной обрядности; мнение родственников, ближайших соседей, селения в целом являлось регулятором поведения. Об ответственности выбора супругов говорили и пословицы: «Ёньфтема рьвя лангс рьвяямс, лучи эрьхкти ваямс» (На глупой жениться — лучше в болоте утопиться), «Кодамо пенькась, истямо отроскась» (Каково дерево, таковы и ветки)».

«Заключение браков традиционно являлось не столько делом молодых, сколько их родителей и родственников. Мордвин брал в жены прежде всего работницу и притом такую, которая была бы способна к рождению детей. Прежде чем сосватать девушку, наводили исчерпывающую справку о ней, о ее родителях, ее родных, узнавали о репутации семьи» (там же: 147). «Мордва имела большие семьи, состоящие из десяти и более человек. Большие неразделенные семьи, как правило, были многодетными.

Под одной крышей проживали три-четыре поколения. Во главе такой семьи стоял самый старший мужчина — кудазор (мокш.),покштя (эрз.). Многодетные семьи были более ценны для общества и с точки зрения простого воспроизводства рабочей силы. Дети из больших семей оказывались лучше приспособленными для социализации» (там же: 147). «Согласно воззрениям мордвы, подчинение мужу исходит из любви и уважения к нему. Однако чувства должны быть обоюдными.

Довольно любопытные наблюдения приводит В. Н. Майнов: “Если жена не слушается мужа, то обвиняли в этом мужчину, мотивируя это тем, что он не сумел заставить уважать себя, свое слово”. Залогом благополучных семейных отношений было заключение браков по любви. В повседневной жизни отношения между супругами отличались большой сдержанностью».

В мордовских языках отсутствует слово «семья» в современном его значении. В обыденном употреблении этому понятию соответствует слово куд (мокш.), кудо (эрз.) — дом. Семья и дом — синонимы. Это нашло отражение в пословицах: «Каков хозяин — таков и дом (семья)» (мокш. Кодама азорсь, стама и кудонь семьясь), «Дом с детьми — счастливый дом» (эрз. Эйкакш марто кудось — уцяскав кудо), «С хорошими детьми семья (дом) — счастливая семья (дом)» (мокш. Цебярь идень мархта семьясь (кудсь) — павазу семья (куд).

К девочкам и мальчикам в мордовской семье отношение было почти одинаковым, но в традиционных крестьянских семьях предпочтение отдавалось мальчикам: они считались продолжателями рода, семьи, наследниками дома, земли.

Мордва высоко ценила и проявляла глубокое уважение к женщине-матери. Это чувство имеет древнюю традицию и коренится в религиозных воззрениях мокши и эрзи. В мордовской мифологии главная роль отводится женским божествам. Они покровительствовали домашнему очагу и хозяйству, олицетворяли силы природы.

В народной культуре во многих случаях жреческие функции находились в руках женщины. Ее роль ярко раскрывается в устно-поэтическом творчестве.

Образно и значимо она выражена в пословицах: «Без матки рой не держится», «Материнское сердце лучше солнца греет», «Какова мать, такова и дочь», «Хорошая жена, что пчелиная матка», «Где плохая хозяйка, там и дом пустой», «Кто на какой женится, тот по ней и изменится».

Существенную роль в формировании менталитета мордовского народа сыграли религиозно-мифологические воззрения, состоящие из древнего языческого компонента и позднего синкретического наслоения, сформировавшегося в результате культурного взаимодействия с христианством (православием), что привело в конечном итоге к двоеверию. Мордва стала поклоняться некоторым из христианских святых, которые вошли в мордовский пантеон.

Постепенно оформилась мысль о демиурге, сменились представления о душе, смерти, загробном мире и т. д. О праздниках-озксах мордвы, о свадьбе и вообще о духовной жизни своего народа подробно писал просветитель и этнограф М. Е. Евсевьев. Он отмечал, что семейные моления совершались старшими в доме, обычно хозяйкою дома, а на общественных молениях руководителями, как и у чувашей, мари, удмуртов, выбирались особо уважаемые старики и старухи. «Обычно выбирались одни и те же лица. Основным моментом было жертвоприношение божествам».

Многие исследователи отмечали почтительное отношение мордвы к памяти умерших родителей и родственников. Без обращения к духам предков фактически никогда не предпринималось никаких дел, не решался ни один вопрос. С обращения к предкам традиционно начиналось всякое моление.

Символом рода выступала родовая свеча —атянь штатол (свеча стариков).

Согласно народным воззрениям, пока горит штатол, будет продолжаться род. «Родовой штатол являлся объединяющим началом, символом единства, продолжения рода, его долголетия. В ходе моления перед новым поколением проходила идея значимости следования заветам предков».

Одним из основных способов нормативной регуляции действий и поступков человека в конкретной социальной общности является этико-эстетическая система ценностей, которая определяет манеру поведения, типичный образ жизни, национальное сознание, отношение к своей культуре и окружающему миру. Наиболее значимыми ценностями у мордвы выступают, стремление жить по обычаям предков, в ладу и согласии, доброта, завуалированность внешних проявлений любви и привязанности, уважение и почитание родителей, миролюбие, добропорядочность, прагматичность, уважение и почитание старшего поколения, трудолюбие, гостеприимство и т. д.

Трудолюбие как этноментальное качество мордвы требуется обсудить отдельно. В литературе можно встретить противоположную точку зрения некоторых исследователей на отношение мордвы к труду. «К примеру, по словам путешественника в Селиксу М. Попова лень губит народ. От этой постоянной лености они медлительны, нерешительны и работают всегда нехотя. Об этом же говорил еще в конце XVIII в. К. Милькович, называя негативными чертами мордвы, медлительность и нерешимость, так как «они имеют привычку о самой малости прежде, нежели приступают к делу, толковать не малое время…». Однако нельзя не заметить, что восприятие мордвы, как народа любящего и умеющего работать и одновременно ленивого — не логичны. Поэтому восприятие отдельных исследователей следует либо считать исключением из правил, либо расценивать леность мордвы не нежеланием работать, а просто медлительностью и основательностью подхода к работе». Мордвин долго «раскачивается», пока начнёт работать: «Мордвина разве сдвинешь?» — говорят в народе.

Важным источником, отражающим этническое мировосприятие, самосознание и психологию, как общеизвестно, является устно-поэтическое творчество народа. В различных жанрах фольклора прослеживаются установки и стереотипы, обязательное следование которым делает жизнедеятельность этноса нормативно стабильной.

В фольклоре эрьзи и мокши содержится важная информация о восприятии мордвина себя как личности и отражены основные ценности, культивируемые этносом.

Это отлично прослеживается в жанрах эпоса, эпических, исторических, лиро-эпических и лирических песнях, социально-бытовой сказки и анекдоте, характерной особенностью которых является восприятие мордвой себя как боевых, остроумных и находчивых людей, в то время как враги изображаются глупцами и недалекими людьми. Боевые, воинские доблести и при этом миролюбивый, дружелюбный характер народа в полной мере высвечены в поэтическом эпосе «Сияжар» (составитель В. К. Радаев) и в 8-томном издании мордовского фольклора.

В преданиях, легендах, балладах, сказаниях о героях (в первую очередь, о племенном вожде — царе Тюште) ярко отразилась ментальность мордовского народа — готовность жертвовать личным благополучием во имя спасения своего народа, выносливость, неприхотливость, стойкость, упорство, самоотверженность. О миролюбивом характере мордовского народа можно судить по поступку царя Тюшти, который, спасая свой народ, уводит часть мордовского населения за море.

Еще смелее характеристика людей и народов представлена в сказках.

В мордовских сказках враг преподносится резко отрицательно — диким зверем, барин рисуется глупым, смешным, ленивым, злым. В мордовских песнях и пословицах обильно содержатся проявления чувства самоуважения, осознания этнического Я, любви и возвышения своего окружения и трудового человека, любви к родным местам («Наша земля лучшая из лучших») (там же).

Пословица всегда служила в фольклоре мордвы выражением положительных идеалов народа, в числе которых смелость, щедрость, бережливость, патриотизм, уважение к старшим и т. д. Для самой мордвы трудолюбие является одним из приоритетных качеств. «Мордовский народ — трудолюбивый народ», «День без труда — потерянный день» гласят мордовские пословицы. В народных афоризмах, поговорках и пословицах проявляется самобытность поэтики этноса, его национальный менталитет, мировидение («Сильного человека и гора боится», «Правдой будешь жить — всё добудешь», «Кто за правду горой — тот непобедимый герой», «Позор — тяжелее смерти», «Кражей утробу не насытишь», «Что приобретено, то и добыто»). Неумелость и лень высмеивались народом в сатирических песнях. «Не может Марья ниток прясть, Не может она и холст наткать, Нитки напрядет — толщиною с посох сельских стариков», — поется в одной из мордовских песен.

Одной из ментальных черт, свойственных мордовскому народу, является вера в существование сверхъестественных сил, получившая отражение в суеверных приметах. Поверья-назиданья и магия содержатся в обрядовой поэзии.

Жанр любовной лирики содержит информацию об интимных отношениях и выражении этого чувства в мордовской среде. Особенностью является то, что слово «любовь» нечасто можно встретить в песенном тексте. Речь идет скорее о светлых, застенчивых чувствах, о переживаниях в разлуке, терпимости и т. д. Народ справедливо полагал, что чувства радостны тогда, когда они скрыты от посторонних глаз и целомудренны.

Влюбленные часто уходят подальше от чужих глаз, в поле (будто бы жать хлеб), на луг — пасти гусей, в лес — собирать грибы и т. п. Тем не менее, в некоторых исследованиях встречаются факты отрицательного влияния русских обычаев на мордву в сфере гендерных отношений.

В своём исследовании Т. А. Волгаева делает заключение, что этническое самосознание мордовского народа во многом ещё остается живой частью этнокультурного контекста, в меньшей степени связанной с системой нормативных установок Российского государства. Однако для современной мордвы в наибольшей степени характерен баланс республиканской и общероссийской идентичности, что указывает на готовность к межэтническому сотрудничеству.

В статье И. В. Загородновой «Менталитет мордовского этноса в социально-философском и историко-культурном измерении (конец XX – начало XXI веков)» также делается акцент на том, что основу аксиологического и деятельностного аспектов феномена ментальности мордвы составляют фольклор мордовского народа и его история. В фольклоре запечатлены обычаи, формы бытового поведения, тесно связанные с культурой этноса, сферой народной поэзии. В фольклоре воплощены актуальные идеи и умонастроения различных времен, связанные с историей мордвы.

Фольклор, помимо бытовой линии, притягивает внимание особым стремлением обратиться к природным силам, использовать их мощь, поэтому требует особого эмоционального осмысления и воспроизведения. Фольклор мордвы (также как и её менталитет) формировался под воздействием исторического пути России, под влиянием ее религиозных, хозяйственно-экономических идей, представлений о добре и зле, прекрасном и безобразном.

Развитие культуры Мордовии в период преобразований XX в. неразрывно связано с изменениями, которые происходили в социально-экономической и культурной жизни России того времени.

Социально-экономические реформы привели к полному смешению представлений о целях общественной системы. Активно насаждаемая сторонниками прозападной модернизации ориентация на успех сталкивалась с противоположной ценностной тенденцией — стремлением закрепить традиционные ценности православной жертвенности, духовности (нематериальности).

Процесс приобщения, копирования чуждого образа мышления, стиля жизни сопровождался недостаточным вниманием к собственной исторической традиции. Эти тенденции не приводили к солидаризации социальных групп, напротив, на индивидуальном уровне многие люди жили в состоянии одновременной ориентации и на одну, и другую ценностные направленности. Подобно экономическим и социальным основаниям, ценности культуры и, в частности, нравственные идеалы после разрушения единого поля ориентиров находились некоторое время в состоянии углубляющегося кризиса, в котором силы, направленные на созидание, явно уступали лидирующее положение дестабилизирующим течениям и группировкам.

«Исследование базовых ценностей показало, что ведущими нормами молодежи выступали: индивидуализм, личный успех, благосостояние. Из обихода вышли такие категории как патриотизм, долг, служение Отечеству и традиционные для мордовского этноса понятия — «совесть», «сострадание», «вина», «грех» и т. д. Всё это представляло сильную угрозу для будущего республики, страны. Совершавшиеся изменения не затронули (не успели!) глубинной внутренней сущности, напротив, они воспроизводили субстанциональные черты, присущие психическому складу народа.

Исторически с национальным менталитетом были связаны качества — доблесть, толерантность, почтительность и др. На особый ментальный склад мордовского народа повлияли национальные архетипы: архетип Матери и архетип ценностного восприятия пространства. С качествами менталитета мордвы связаны такие конкретные свойства, как отражение действительности в форме образного повествования».

В духовности мордовского народа на первом плане было язычество, следование принципам которого вошло в мировоззрение, обычаи мордвы. Эта же черта проявилась и в искусстве, где множество сюжетов и образов навеяно особенным складом миропонимания мордовских писателей и художников. Отсюда и приоритет обрядности в мордовской духовной культуре. Но наряду с восстановлением ценностей национальной культуры логика развития мордовского этноса опирается и на исконно русские ценности.

Мордовский край к началу XX в. уже не воспринимался как чисто национальный регион.

Факторами, значительно ускорившими процесс обрусения, были разобщенность мордвы и проживание ее в смешанных селениях. Этому же содействовали браки между представителями различных национальностей, общность религии, незавершенность процесса консолидации и слабые экономические и культурные связи между отдельными группами мордвы.

Вопрос о степени обрусения мордвы неоднозначный, но в процессе долгого совместного проживания на одной территории у групп людей формируются общее миросозерцание, единый стиль и образ жизни. Чтобы говорить о влиянии русской культуры на мордовскую, следует рассматривать такие системные факторы, как семья, образование, экономическая, политическая и религиозная системы, социализация, система здоровья и отдыха.

Практически нет разницы в том, как мордва и русские реализуют себя в них (там же). В качестве единственного отличия здесь может быть указано овладение мордовским языком или использование его в системе социализации частью граждан. Авторы полагают, что в процессе общности исторической судьбы, территории, традиций и особенностей быта у представителей данных этносов выработалось сходство в восприятии событий, картины мира и системы значений внешней культуры.

Сущностными качествами мордовского народа являются доблесть (честность, правдолюбие), толерантность (доброжелательность, миролюбие), почтительность, ценностное отношение к символам и восприятие природы, антропоэтикоцентристская ориентация и синкретизм. Эти основные качества в их целостной совокупности представляют своеобразную «внутреннюю картину мира» менталитета мордовского этноса и находятся в глубокой диалектической взаимосвязи. Этническое самосознание мордовского народа концентрирует в себе представления об общности исторической судьбы с русским народом, в нём ярко проявляются межпоколенная связь и устойчивость этнической составляющей (там же).

Для восстановления своей былой численности и славы, от современной мордвы требуется полностью избавиться от национального нигилизма, приостановить упадок мокшаэрзянских языков, нивелировать оторванность молодёжи от этнических традиций и повысить интерес к эффективному использованию национальных ресурсов древней и богатой мордовской культуры.

Этноменталитет мордвы

Э. В. Никитина

Вот так однозначно нельзя утверждать, что причиной такой неприязни этих наций стала территориальная междоусобица (судя по этнической истории, представленной выше). Конечно, такая миграция татар, связанная с захватническими целями собственно и не могла привести к положительному отношению к этой нации, но по прошествии стольких лет и даже веков существования я могу смело утверждать о существовании таких фактов и по сей день.

Итак, мы добрались до основной причины рассмотрения вопроса существующей неприязни между двумя столь родственными как исторически, так и существенно генетически этносами.

Начну с небольшого рассказа из собственной жизни. Двадцать лет тому назад Мордовская Советская Социалистическая республика — основной двигатель сельского хозяйства страны — представляла собой необъятные мордовские поля, засеянные пшеницей, рожью и овсом, пастбища, с миллионными стадами крупного рогатого скота, дающего цистерны молока, из которого делали уникальнейший по своим вкусовым качествам мордовский сыр. (Который, между прочим, в свое время получил призовое место на международной выставке продуктов питания). Молочный Ичалковский масло-сырный завод, с приобретенным финским оборудованием представлял из себя махину, в которой молодая пролетарская молодежь трудилась и развивалась, на благо родины. По национальному составу туда входили: узбеки, башкиры, русские, украинцы, белорусы, местное население – мордва, эрзя, мокша и татары и. т.п. Люди с различными целями, национальностями, вероисповеданием, уровнем культуры, образованием и т.п., приехавшие за сотню тысяч километров, из самых разных точек необъятного союза строили там дома, заводили семьи, устанавливали свой быт. Вот так просто и достаточно банально молодой мордвин, мокшанской крови познакомился с татаркой казанского происхождения на этом самом масло-сырном заводе. Свадьбу конечно же решили справлять в мордовском селе, по месту проживания жениха, однако неоднозначно встал вопрос о вероисповедании невесты. Семья жениха, скорбя сердцем, все-таки согласилась на столь неравный брак, с одним условием, чтобы невеста приняла христианство.

Мордовская свадьба – это самый интересное и уникальное по своему национальному, традиционному масштабу торжество. На свадьбу приглашаются все жители деревни (соседи, дальние родственники, просто жители). Огромный стол, множество гостей, кстати, здесь необходимо сделать отступление.

Говоря о мордовской свадьбе, необходимо уточнить в каком именно селении она происходит. Мне выдалась необыкновенная возможность побывать на настоящей эрзянской свадьбе. Ее уникальность состоит в том, что именно пышные, здоровые, красивые мордовки (эрзянки и мокшанки) излучая всю свою энергию, веселятся, отдаваясь празднику, что называется в полную силу. И когда наступает время доения коров или возникает необходимость в выполнении других хозяйственных нужд, только мужчины, оставляя веселящихся жен и невест выполняют функцию хозяйственника. Конечно, это будет смотреться несколько необычно и интересно, может быть, даже забавно, но это действительно так. Вообще весь вечер мужчины – эрзя фактически не пьют и ведут себя достаточно тихо в отличие от их жен. Совсем другое дело свадьба в мокшанском селении, здесь все наоборот. Это уникально, как два родственных по составу и происхождении этноса имеют столь отличные традиции и национальную культуру. Свадьба продолжается примерно неделю, часть гостей сменяется другой и так на протяжении всего празднества. (Очень трудно приходилось тем гостям (!), которые были незнакомы с традициями мордвы, так как жители деревни успевали и выспаться и сделать все свои хозяйственные дела и выпить за счастье новобрачных, при этом коря приезжих гостей в “пассивности”).

Множество традиционных свадебных обрядов, отличающихся таким большим разнообразием и пышностью, что их перечисление заняло бы уйму времени.

Так вот, возвращаясь к начатому рассказу, на мордовско-татарскую свадьбу съехалось множество гостей (часть родственников невесты так и не приехали на свадьбу, отказавшись из-за национальных предубеждений принять союз дочери с мужчиной мордовской национальности), на некоторое время улеглись разногласия, и молодая чета, венчаясь узаконила свой союз (на венчании присутствовали и родственники невесты).

Этой истории почти двадцать лет, ровно двадцать лет назад это считалось немыслимым, союз между мордвой и татарами. Если провести опрос среди татарского населения о самой “нелюбимой” их нации, то будьте уверены в том, что это будет мордва.

Но это не конец истории, и по сей день, матери запрещают своим дочерям встречаться с мордвинами. Старые аби (бабушки) с укором говорят о семьях, где появляются дети мордвы.

Почему же столь категоричное отношение к своим “соседям”. Татары, в свою очередь надо отметить испытывают к мордве аналогичные чувства. Помню, после развода моих родителей мама вторично вышла замуж за татарина мишарской крови. И на лето меня отправляли к апкайке (бабушке) и бабакаю (дедушке). Какой был шок у пожилых людей, когда выяснилось, что я наполовину мордовка, к тому крещеная. Апкай учила меня мусульманским молитвам, языку, рассказывала о традициях, учила следовать им, в общем, всячески старалась привить мне мусульманскую приверженность и почитание правил и табу. И на улице, когда меня спрашивали (это традиционный вопрос, когда дети гуляют на улице одни без присмотра), чьей крови (из какой семьи) я являюсь, мой ответ был однозначным: “Минь булым касимнын”, что переводится как: “я из Кимовской семьи, т.е. являюсь внучкой Касима, и дочкой Рифкатя”. В деревне мое происхождение держалось в строгом секрете и если все-таки какая-нибудь соседка для лишнего повода “почесать языки” спрашивала, кто мой отец (намекая на мое двоякое происхождение), я однозначно отвечала, мой папа татарин и зовут его Рифкать и надо сказать это обыденный вопрос обыденной ситуации. Резко стоял вопрос о смене фамилии, так как Морозова Евгения Ивановна никак не вписывалась в казанско-мишарскую семью Таировых-Хамидулиных. Можно сделать выводы, насколько сильна была неприязнь к мордве.

Другой случай тоже сильно запомнился мне. Однажды поженившись мордвин и татарка переехали жить в татарский аул, это было условие семьи невесты. Жили они достаточно хорошо, конечно сначала жениха воспринимали как и следовало ожидать(!), однако вскоре редко вспоминали его “позорное” происхождение. Прожили они достаточно долго, у них появились дети, мальчик и девочка, но однажды по причине, которую я не в силах вспомнить, да это и неважно, мужчина скончался.

На похоронах, по татарским обычаям, должен присутствовать и стар и млад. Вся деревня собирается в доме или около дома, приносят каждый сколько может денег, какие-то угощения и полотенца (для обертывания голов мужчин, которые должны отвезти тело на кладбище). Деньги собираются, какая-то часть оставляется семье, другая отдается детям и присутсвующим на похоронах равными долями по кругу. Затем в отдельной комнате происходит омовение тела (специальным раствором, омовение проделывают старые аби, при этом произнося молитвы), мулла(священник) читает молитвы и родственники прощаются с умершим. Далее тело заворачивают в покрывало и везут на кладбище. Процессия самая, что не на есть уникальная. Этот день, день смерти, с одной стороны считается “черным” для родственников умершего и “праздником” (условно, конечно!) для детей.

Так вот этого мордвина хоронили по мусульманским традициям, конечно на похоронах присутствовали его мордовские родственники (я помню, они держались как-то обособленно), но факт оставался фактом. И мне припоминается как старые татарки скорбно и, причитаючи, обсуждали между собой скоропостижную смерть: “Он был хороший человек….! Хоть и мордвин!”.

Эта история очень показательна и раскрывает особые черты татарской нации. Вообще татары сами по себе скрытный народ, очень строго они относятся к чужакам, редко и очень редко посторонний человек воспринимается как “свой”, такими правами пользуются исключительно родственники или близкие соседи. Мордва по этому показателю более демократична, но тоже имеет свойство к настороженности особенно, если это касается татар.

Помню забавный случай из своей жизни, когда приезжая к своим татарским родственникам в деревню, назревал какой-нибудь спор и апкай в порыве говорила: “Вот сразу чувствуется, что мордовка, упертая как осел, вот вся мордва такая, ведь не переубедишь!”. Мордовская сторона, в свою очередь, говорила так: “Что за люди, что за люди, сразу, Женя, видно, вся ты в маму пошла, вот и играет в тебе татарская кровь-то, вот и играет!”.

А вообще мордвины и мордовки — это простодушный, гостеприимный народ, обладает живостью ума, хорошей памятью, постоянством и стабильностью поведения, но им часто не достает решительности в действиях и поступках.

Образ жизни у этих двух этносов весьма похож. Много ярких красочных примеров я могла бы привести. Вот скажем, заходя в татарскую избу, вы обратите внимание на огромное количество ковров, самых разных покрывал и одеял, увешанных по комнате, половички, паласы, хранящие историю многих поколений. Комната в чистоте и прохладе, заставлена всевозможными предметами домашнего интерьера (вазочки, сухие цветочки, изображения Бога и т.п.). В общем-то также выглядит убранство и у мордвы. Множество ярких красок: красные, коричневые, зеленые цвета и т.д. Вообще и те, и другие предпочитают как в одежде так и в обиходе ярчайшие тона и оттенки, возможно, это подчеркивает индивидуальность как наций.

Таким образом, можно сделать вывод об определенной общности и своеобразии уклада этих этносов, скажем, большое внимание уделяется семье. Крепкая большая семья – это посильная помощь в хозяйстве, это подмога старшим, продолжение семьи, рода, фамилии – это будущее нации. Во – вторых, это национальное достоинство и чтение традиций. В-третьих, этнические стереотипы, т.е. констатацию особенностей чужой этнической группы, отношение к этим особенностям, предполагающее их оценку, формирование определенного типа поведения по отношению к данной этнической группе.

При подготовке данной работы были использованы материалы с сайта www.studentu.ru