Тимур Ланский – владелец «Чайхоны №1», совладелец сети итальянских ресторанов, миллионер, который не любит шума вокруг своей персоны. О его ранней биографии сведений немного, пресса чаще освещает его достижения в профессиональной сфере.
Ранние годы и образование
Тимур Ланский родился 30 июня 1975 г. в Москве. Отец популярного на всю страну ресторатора родом из Ташкента, трудился врачом-рентгенологом. Мама – работала в космическом НИИ инженером. По национальности Тимур наполовину узбек.
Как все дети того времени, Ланский мечтал стать космонавтом или контрразведчиком. В школьные годы юноша учился в английской спецшколе, ничем не отличался от сверстников. В то время многие промышляли продажей вещей, привезенных из-за границы.
Но в Советском Союзе подобный род деятельности преследовался законом, Ланский фарцовщиком становиться не хотел. Получив аттестат, Тимур поступил в Институт культуры на режиссерский факультет.
После вуза некоторое время Тимур Ланский работал на «Мосфильме»
Его одногруппниками стали Леонид Агутин, Сергей Лисовский, Екатерина Стриженова. В свободное от занятий время студент подрабатывал организацией концертов.
На заметку:
Вскоре пришло понимание, что с выбором профессии Тимур промахнулся. В поисках лучшей доли Ланский отправился в Израиль, но и там не нашел достойного применения своим знаниям.
Карьера
Вернувшись на родину, кроме организации концертов, Ланский занялся клубмейкерством. Тимур стал основателем таких проектов:
- «Ангелы»;
- «Аэроденс»;
- «Penthouse»;
- «Гагарин-Party».
Клуб «Пентхаус» просуществовал меньше года, но многим запомнился, как место, где проходили сходки между представителями богемы и «новыми русскими». Идея двигаться в сторону общепита к Тимуру пришла после создания «Аэроденса». Из убитого ресторана Ланский превратил его в прибыльный проект.
Ланский учился на режиссерском факультете
Работать в нем считалось престижным, что уже говорить об отдыхающих. В клубе «Ангелы» Тимур проводил молодежные дискотеки, культурные встречи для правительства Москвы. Количество ночных клубов увеличивалось, соответственно, доход Ланского падал. Чтобы остаться на плаву, нужно было срочно придумывать что-то новое.
«Чайхона №1»
В 2000 г. в биографии Тимура Ланского случился крутой поворот, он решил запустить сезонный проект. Первая «Чайхона» была открыта на Рублевке. Он подумал, если получится зарабатывать в самом престижном районе Москвы, значит, можно будет двигаться в этом направлении дальше.
На заметку:
Деньги на строительство ресторана, а это порядка $ 20 тыс., Ланский одолжил.
Миллионер не скрывает свои знания о ведении бизнеса
Выбор месторасположения заведения, внутреннее убранство, узбекская кухня – все сыграло на руку начинающему ресторатору. Гостями «Чайхоны №1» стал цвет Рублевки. Долг Тимур смог вернуть уже через месяц, а потому задумался об открытии сети ресторанов.
С 2010 г. под вывеской «Чайхона №1» работают 2 независимые сети. Одна из них принадлежит Тимуру. Его заведения обозначаются логотипом, на котором изображен чайник с короной, на сосуде написано «Ч №1». На эмблемах заведений бывших партнеров по бизнесу, а теперь конкурентов, написано просто «Чайхона №1».
Ланский не любит вспоминать, что стало яблоком раздора между ним и братьями Васильчуками. Основная причина раздела ресторанов между Тимуром и партнерами – разное видение концепции развития бизнеса.
Бывшие компаньоны договорились, что могут открывать рестораны по всей стране, но расстояние между ним и конкурентами должно быть не менее 2 км. В 2010 г. власти города обязали Тимура закрыть 2 ресторана. Все прошло лояльно. Команде Ланского дали время на закрытие заведений.
Актеры и бизнесмены, проживающие на Рублевке, приходили отдыхать в «Чайхону» ежедневно
Также, согласно договору, на их месте он смог открыть другие проекты. Так, на территории сада «Эрмитаж» появился ресторан и фудмаркет под одной крышей. Здесь можно не только вкусно поесть на месте, но и купить полуфабрикаты стейка, шашлыка, плова и барбекю для приготовления на дому.
Личная жизнь
Частная жизнь Тимура – тайна за семью печатями. В интервью, в сторис Инстаграма Ланский не рассказывает о жене, детях. В социальной сети он выкладывает ролики, на которых готовит шашлык из разных видов мяса, дыни, арбуза.
Среди своих подписчиков ресторатор часто проводит конкурсы, призом в которых чаще всего является чек на 5 тыс. руб. на поход в его ресторан. Фанаты с удовольствием откликаются на его призывы придумать, что приготовить в следующий раз.
Известно, что ресторатор женат, у него растут сын и дочь
Интересные факты
- В 2019 г. Ланский стал участником проекта «Секретный миллионер». Людей, которые помогли ему прожить 3 дня без средств к существованию, Тимур щедро отблагодарил: купил квартиру за 1 млн руб., 3 млн руб. меценат перечислил на реабилитацию, еще одному добросердечному гражданину ресторатор подарил путешествие в Латвию и байкерскую куртку.
- Ланский автор более 20 действующих ресторанных проектов. В каждый из них он вложил не менее 60 млн руб.
- Тимур Ланский автор книги «Игры мангалов. Секретные рецепты «Чайхона №1».
- Хобби ресторатора – коллекционирует оружие.
Тимур Ланский — биография
Тимур Ланский – является владельцем «Чайхоны №1», также Тимур — совладелец ресторанной сети итальянской кухни, миллионер. Мужчина не любит, когда его имя обсуждают представители СМИ. Сведений о его ранней биографии в Сети мизерное количество, журналисты чаще пишут о его профессиональных достижениях.
Детские и юношеские годы
Будущий миллионер появился на свет в 1975 году. День рождения Тимур отмечает 30 июня в столице СССР. Отец известного в нашем государстве ресторатора родом из города Ташкент, работал врачом-рентгенологом. Мать знаменитости исполняла обязанности инженера в космическом НИИ. Тимур имеет узбекские корни.
Как и все его сверстники, Тимур имел мечту о том, что в будущем он свяжет свою биографию с контрразведкой или космонавтикой. Тиму получал образование в английской спецшколе и не имел существенных отличий от своих одноклассников. Это были времена, когда большинство граждане Союза промышляли продажей вещей и товаров, которые нелегально завозили из-за рубежа.
Однако власти СССР данный вид деятельности считали нарушением законодательства. Потому Тимур не хотел становиться фарцовщиком. Потому после окончания учебного заведения, Ланский стал студентом Института культуры, остановив свой выбор на режиссерском факультете.
Когда учеба в Вузе осталась позади, Тимур трудился некоторое время на престижной киностудии «Мосфильм». Среди его одногруппников было много людей, которые впоследствии стали именитыми артистами РФ. Когда у Тимуры находились свободные вечера и ему не нужно было готовиться к учебным дням, он подрабатывал, организуя концертные выступления.
Однако вскоре Тимур осознал, что выбрал не ту профессию, и у него нет желания посвящать ей всю жизнь. Потому, чтобы исправить сложившуюся ситуацию Ланский переехал в Израиль, но и на священной земле не смог достойно применить полученные в ВУЗе знания.
Карьера Тимура
По возвращении на Родину, парень, кроме организации концертных выступлений, занялся клубмейкерством. Тимуру принадлежит авторство в таких проектах:
- «Penthouse»;
- «Аэроденс»;
- «Ангелы»;
- «Гагарин-Party»
Так вышло, что клуб под названием «Пентхаус» прекратил свое существование менее чем через двенадцать месяцев. Однако многим заведение запомнилось своей атмосферой — там проходили неформальные встречи представителей богемы и «новых русских». Но идея создать и развивать проект в сфере общепита пришла в светлую голову Ланского после того, как был создан «Аэроденс». Приняв в свое распоряжение убитый ресторан Тимур смог создать из него проект, приносящий прибыль.
Место пользовалось популярностью у отдыхающих и, соответственно, работать в нем тоже считалось престижным. А клуб под названием «Ангелы» проводил в своих стенах молодежные дискотеки, а также культурные мероприятия для членов столичного правительства. Но наступало время, когда ночные клубы открывались на каждом шагу, потому Ланский стал чувствовать конкурентов и его доход стал падать. Чтобы продолжить свою деятельность и заработать на этом, необходимо было в срочном порядке создавать что-то новое, креативное и непохожее на деятельность конкурентов.
«Чайхона №1»
2000 год стал переломным в биографии Ланского. Он принял решение, что он запустит сезонный проект. Он открыл «Чайхону» на Рублевке. Его посетила мысль, что если получится получить доход, занимаясь этим делом в самом престижном столичном районе, то тогда можно будет подумать о том, чтобы двигаться в этой сфере дальше.
Чтобы осуществить задуманное, мужчина одолжил крупную сумму денег. Однако место, где находилась «Чайхона», внутренний дизайн и традиционные блюда узбекской кухни — все эти факторы сыграли на руку и вскоре Тимур смог отдать долг и выйти в плюс. «Чайхону № 1» посещал цвет Рублевки. Видя популярность заведения, Тимур задумался о том, чтобы открыть сеть ресторанов подобного типа.
С 2010 года под названием «Чайхона №1» осуществляют деятельность две независимые сети. Но Тимур является владельцем только одного заведения. Оно имеет эмблему, которая представляет из себя чайник с короной и надписью «Ч №1». А вот логотип экс-партнеров Ланского по бизнесу, которые теперь стали его конкурентами, значится надпись, гласящая «Чайхона №1».
Сам ресторатор не любит говорить о том, по какой причине произошел раздор между ним и его экс-партнерами — братьями Васильчуками. Официальная версия гласит, что причина разделов ресторанного бизнеса между Ланским и партнерами — различные мнения мужчин о том, как верно развивать данную сферу деятельности.
Между экс-компаньонами было заключено соглашение о том, что они имеют право открывать рестораны, независимо друг от друга в любом российском городе, но необходимо выполнять одно условие: расстояние между заведениями конкурентов должно быть минимум 2 км. В 2010 году представители власти принудили Ланского закрыть два заведения общепита. Вся процедура прошла без происшествий, с соблюдением личных интересов ресторатора. Команда Тимура получила достаточное количество времени, чтобы без потерь закрыть рестораны.
Также договор гласит о том, что Тимур имеет право на их месте открыть другие заведения. Потому теперь на территории сада «Эрмитаж» стал функционировать новый ресторан и фудмаркет в одном здании. Новый проект Тимура предлагает всем желающим принять пищу на месте, а также приобрести полуфабрикаты барбекю, плова и стейка, чтобы приготовить эти блюда в домашних условиях.
Личная жизнь
Подробностями своей личной жизни ресторатор не любит делиться с поклонниками и представителями прессы. В своих интервью и социальных сетях мужчина не публикует посты, по которым можно определить наличие в его жизни супруги или наследников. В соц. сетях Тимур выкладывает видеоролики, в которых делится с подписчиками секретами приготовления вкусного шашлыка, основой которого может стать не только мясо, но и например дыня, кабачок или арбуз. Но в Сети имеется информация, что Тимур женат и в этом браке он занимается воспитанием сына и дочери.
Занимательные факты
- 2019 году именитый ресторатор принял участие в проекте под названием «Секретный миллионер». Позднее Тимур не забыл щедро отблагодарить тех людей, которые оказали ему помощь в том, чтобы Тимур смог прожить несколько дней, не имея средств к существованию: 3 млн рублей мужчина перечислил на реабилитацию, еще один неравнодушный житель РФ получил от Тимура квартиру, стоимость которой 1 млн. рублей. А еще один житель России, который не оставил Тимура в беде, получил от ресторатора путешествие в Латвию и также байкерскую куртку хорошего качества.
- Ланский автор более 20 действующих ресторанных проектов. В каждый из них он вложил не менее 60 млн руб.
- У ресторатора есть хобби – он коллекционирует оружие.
- Деньги, которые потребовались для того, чтобы построить свой именитый ресторан, а это порядка 20 тыс. $, Тимур взял в долг.
Для нас важна актуальность и достоверность информации. Если вы обнаружили ошибку или неточность, пожалуйста, сообщите нам. Выделите ошибку и нажмите сочетание клавиш Ctrl+Enter.
«Афиша Daily» поговорила с Тимуром Ланским, который в 1990-е устраивал в городе первые рейвы и строил ночные клубы. А потом развернул тут империю «Чайхоны №1», перенеся восхищение шашлыками и узбекской кухней из застойных брежневских времен в сытую Москву нулевых.
В начале
До ресторанов Тимур Ланский был клубмейкером — вместе с Алексеем Горобием открывал клуб «Пентхаус» в саду «Эрмитаж» в 1994 году, участвовал в организации «Гагарин-пати» и прочих больших исторических рейвов.
Все мои друзья ходили в английскую спецшколу. Они еще при советской власти были утюгами, но я не фарцевал — я по культурной линии шел. Учился на режиссера театрализованных представлений в Институте культуры, однокурсниками были Сережа Лисовский, Леня Агутин, Катя Стриженова. В студенческие годы стал подшабашивать организацией концертов — «Крематорий» делал, «Альянс», «Вежливый отказ», «Чудо-юдо».
Группа «Тупые» особенно запомнилась — они, кажется, пребывали в перманентном неадеквате. Я помню, организовывал им концерт в ДК МИСиСа, и там на сцену поставили декорацию в виде лестницы. Вокалист Голубев пел свой главный на тот момент хит про шоколадное кафе, и так медленно по ней подымался. А конструкции совершенно не предполагала, что по ней можно ходить — ну просто декорация, чтобы место занять. И рухнул оттуда вниз метра на три. Рухнул и продолжил петь. Он был очень возбужден — дихлофосом, димедролом с алкоголем, не знаю чем.
Самым кассовым номером был концерт «Альянса» в Зеленограде. Мы делали его в ДК ЭЛМА: там зал на полторы тысячи, и я, 19-летний пацан, с того заработка купил себе «восьмерку». Больше прибыли случались только с «Миражом» — правда, я не музыкой заработал. Мы делали им в начале 1990-х тур по Дальнему Востоку, я привез несколько праворульных машин в Москву самолетом и выгодно продал — тогда можно было с военными недорого договориться.
У Горобия совершенно другая история: он был крупной птицей, кольцами занимался. Знаете, «Гименей» магазин, где сейчас ресторан Mushrooms. Леша с друзьями держал там очередь: люди шли в загс, брали талоны и ехали в «Гименей» за кольцами. А Леша с ребятами их перехватывал и давал двойную цену: скупал за 200 р., продавал за 500. А я уже тогда понимал, что Рижский рынок, вся эта коммерция, барыжничество — они ненадолго. Рано или поздно все должно было встать на свои места.
После института стало ясно, что с моим образованием делать в совке нечего, кроме концертов кооперативных, — уехал в Израиль в 1992-м лучшей доли искать. С еврейским происхождением темная история: фамилия Ланский вообще еврейская, но я узбек. С другой стороны, в советское время метрики несложно было сделать. В Израиле места себе не нашел — благодарен той неслучившейся эмиграции только за то, что впервые попробовал шаурму. Вернулся, и уже через 4 месяца мы провели «Гагарин-пати»: как раз в той суматохе мы с Лешей Горобием и познакомились.
О клубах 1990-х
Клуб «Пентхаус» в саду «Эрмитаж», рабочее название которого было «Экстази», проработал меньше года. Принято считать, что он стал первым местом, где рейверы и богема встретились с бандитами и теми, кого потом будут звать олигархами.
Когда мы строили «Пентхаус», в голове держали образ эдакого техно-кабаре. С одной стороны, андеграунд и рейв, с другой — сцена огромная, цирк, шапито. Это же бывший театр, где Шаляпин пел партию Мефистофеля. Сами мы в электронной музыке не очень разбирались. Была у нас такая диджей Супер-Алена с «М-Радио», которая сказала: дайте мне полторы тысячи долларов, я поеду в Париж, соберу лучшую транс-музыку и вам ее привезу. Потихоньку разобрались, что есть транс, есть хаус и есть техно. И так получилось, что из «Пентхауса» вырос Лешин «Титаник», где звучал в основном хаус, и мой уже чисто трансовый клуб «Аэродэнс».
Рэкет как система отношений тогда даже на бытовом уровне проявлялся. Скажем, приходили в клуб пацанчики и устраивали драку с охраной. Или говорили: у нас пальто Lagerfeld пропало — возвращайте. Или: вот номерок, а пальто нет — давайте встречаться, разбираться. Все строилось на провокациях. Помню, на одной из встреч мы были все вооружены — и Леша, и я. Но стрелять, слава богу, не приходилось: все решалось между «крышами».
От клубов к питанию
В «Пентхаусе» работало 3 ресторана — китайский, немецкое кафе и европейский проект. Первые московские рейв-клубы — в отличие от питерских — совмещали танцы с едой.
По-настоящему двигаться из рейва в мир общепита я начал со второго своего клуба — «Аэродэнса». Мы взяли в аренду убитый ресторан аэровокзала, ничего не меняли радикально — просто все линии в интерьере выделили флюоресцентным светом, а на старой мебели прожженный кожзам заменили светящимся мехом. У нас там была иерархия: аудитория делилась по классам — хозяева, работники, гости и личинки. И еще упыри были. Сотрудником «Аэродэнса» престижно тогда было быть — даже уборщицы крутыми считались. Имелась и запретная зона, куда могли попасть только хозяева и работники с бейджами. Это был огромный зал, который мы называли чилл-аутом. Там были удобные диваны и подушки, вегетарианская еда, культ чая, персонал в индийской одежде. И кальяны у нас там, кстати, были — уж не помню, откуда мы их тогда привезли.
После «Аэродэнса» я еще один открыл клуб — «Ангелы» в саду у Театра Моссовета. Успел провести несколько больших мероприятий для правительства Москвы: молодежные дискотеки в парке 850-летия Москвы и на Тушинском аэродроме большущую «Москвотеку». Потом вспомнил про идею, которую еще до «Пентхауса» Горобию предлагал, — вот открыть восточный ресторан.
Об истоках «Чайхоны № 1»
Первая «Чайхона» запустилась на Рублевке в качестве сезонного проекта в 2000 году. Второй и третий ресторан — в парке Горького и «Эрмитаже» — первое время тоже работали только летом.
У меня отец из Узбекистана — я знал, откуда взять все эти среднеазиатские аксессуары. С другой стороны, в голове была идея такого чилл-аута из «Аэродэнса» — с низкой посадкой, с обволакивающей психоделической атмосферой. Мне бы такое понравилось, моим друзьям бы это понравилось, и так и вышло.
Бюджет на строительство первой «Чайхоны» был в районе $20 000. В Жуковке я договорился с Толиком Версаче, которого сейчас все знают как Анатолия Комма. У него был ресторанчик Little Ibiza, и народу там вообще не было. Собирались друзья Анатолия, Айзеншпис приходил, Валерия со своим предыдущим мужем. Мы договорились с Толиком, что на склоне возле его ресторана построим подиум, поставим юрту, столики, диджейку и станем торговать лагманом. Он выступал как партнер.
Открылись… и сумасшедший успех: у него никого, а у нас Шабдурассулов — он каждый день приходил, — Михалков-старший, Бондарчук, весь цвет Рублевки. Те 20 тысяч вернулись за месяц, и я понял, что сочетание традиционной узбекской кухни с неформальным чилл-аутом — это нужно Москве.
«Чайхона», конечно, никакого отношения к традиционным узбекским ресторанам не имеет, и меню все по большому счету — нами выдуманное. Я вот кок-самсу, например, первый раз попробовал у себя в «Чайхоне». Образ ресторана родился из поездок с отцом в Узбекистан: те шашлычки за 13 копеек на улицах Ташкента меня поразили на всю жизнь. В брежневской Москве шашлыки были деликатесом, узбекская кухня проходила по разряду высокой, к ней совсем другое отношение было. Это отложилось у меня в подсознании, и я попытался свое ощущение передать.
О братьях Васильчуках
В Москве под вывеской «Чайхона № 1» — но с разными логотипами — с 2010 года работают две независимые сети: одна Ланского, другая принадлежит его бывшим партнерам — братьям Васильчукам. Ланский в интервью фамилию «Васильчуки» ни разу не произнес. О том, как ситуацию с двумя сетями видят в другом лагере, можно почитать в интервью с Алексеем Васильчуком на сайте Eda.ru.
У меня были разные партнеры. Пока «Чайхона» была ржавая такая тележка, которую надо было в горку тащить, я ее тащил. А ребята участвовали так, будто в поиске еще находились: может, что еще поинтереснее найдется. Когда тележка стала превращаться в карету — причем не скорой помощи, а в тюнингованный «брабус», — им захотелось порулить самим, покататься, зарабатывать больше денег.
Мы с ними не общаемся. Раньше между нами действовало джентльменское соглашение, которое регулировало расстояние между ресторанами, — сейчас его уже нет. Я ни разу не был в их ресторанах и отказываюсь про них говорить. У нас разный логотип: у меня чайник с короной, внутри которой написано «Ч№ 1». А у них просто — «Чайхона № 1». Хотя, если говорить юридическим языком, это является частью нашего товарного знака. Думаю, нет примеров в мировой ресторанной индустрии — происходит прижизненная эксплуатация легенды. Однако я не считаю корректным что-то говорить про них.
О смерти Алексея Горобия и конце гламура
Горобий вернулся в сад «Эрмитаж» в 2006 году с клубом «Дягилев», и это был пик московского шика нулевых. Спустя 2 года клуб сгорел, а Алексей Горобий запустил еще несколько менее удачных проектов. 24 декабря 2014 года Горобий умер во время путешествия по Латинской Америке.
Сейчас все, у кого ни спроси, говорят, что «Дягилев» был клубом-эпохой, на нем московский гламур пика достиг. После пожара Леша потерял ощущение реальности. От него ждали масштабного проекта, а то, что они в итоге открыли на Мантулинской, — уже маньеризм какой-то. Еще и экономическая ситуация, кризис, вкусы поменялись. Люди разучились миллионы тратить.
В 1990-е мы были очень близкими друзьями с Горобием, все прошли — и стрелки, и угрозы, когда в наш «Пентхаус» народ хлынул. Со временем мы не то что мы перестали общаться — просто тогда фейсбука не было. Я вам больше скажу: у него вообще друзей мало оказалось. Когда нужно было ту печальную миссию выполнять по доставке Лешиного тела, то мало нашлось готовых помочь. У меня в глубине души надежда остается, что вся эта смерть — это постановка Лешина.
О смене приоритетов
В 2010 году два ресторана Ланского — в парке Горького и в «Эрмитаже» — оказались закрыты городскими властями. В городе произошли серьезные изменения: были регламентированы ресторанные веранды и вывески, а аудиторию потянуло от шашлыков и кальянов к бургерам и крафтовому пиву.
Гастрономическая революция происходит в сознании 1% процента людей, которые пользуются общепитом. Это как клуб ночной: сегодня все восторгаются Вилльямом или Гленом. А эти повара куда-нибудь уйдут дальше, вместо них за плиту становятся просто хорошие ребята, их ученики, и ресторан пустеет — тусовка уходит.
За 15 лет в Москве конкуренция усилилась многократно: предложений для среднего класса стало намного больше. Конечно, сильный удар был нанесен с введением платных парковок — мы пострадали от него сильнее, чем от запрета на курение. Произошел резкий, неожиданный и безальтернативный переход с одного стиля проведения времени на другой. Ну хорошо — он более европейский.
Да, на «Чайхону» повлияла смена городской политики: были закрыты два флагманских ресторана. Все прошло лояльно: мы договорились, что доработаем определенное время и предложим Департаменту культуры другой формат — более понятный москвичам и, видимо, чиновникам. Если говорить про парк культуры, то фактически именно «Чайхона № 1» открыла его для ресторанной публики, ведь после советских времен там никого, кроме нас, не было. В любом случае то, что сделала команда Капкова, — как он изменил лицо парков — это здорово, несмотря на то что мы попали под сокращения.
Про новые проекты
Мы тоже решили поиграть в гастрономию: открыли проекты Foood Bazar в саду «Эрмитаж» и на Дорогомиловском рынке — хотим ему немножко придать гастрономичности. Там будет мясная лавка с блюдами из «Чайхоны» в виде полуфабрикатов: можно будет приготовить дома или на даче барбекю, плов или шашлыки, стейки. В «Эрмитаже» Foood Bazar — это фудкорт, который построенный в районе бывшего «Дягилева». Там будет пицца от Mi piace, хот-доги от Buterman, пастрами от «Щепки», супы от Zupperia и чайханские шашлыки.
Тимур Ланский учился в Московском институте культуры на режиссера театрализованных представлений — и в девяностые работал по специальности с поправкой на особенности времени: устраивал первые московские рейвы и открывал ночные клубы. А потом придумал главное театрализованное представление в своей жизни — рестораны «Чайхона №1», которая сильно изменила гастрономический ландшафт Москвы.
Мы поговорили с Тимуром о том, как он начинал, почему переключился с ночных клубов на еду, в чем причина успеха узбекской кухни в России, — и о его новых проектах.
— Тимур, начинали вы
с клубов, а потом перешли на еду. Это вообще была тенденция московская — люди,
которые занимались развлечениями, переключались на рестораны?
— Наверно. Я не знаю общих тенденций, но у меня в жизни так получилось.
На самом деле у нас уже в первом клубе — Penthouse в «Эрмитаже» — было три
ресторана: европейский, пивной и еще китайский, который во время вечеринок был залом
для своих.
— Но основным все
равно было веселье.
— В основном да. Но еще с советского периода что клуб, что
ресторан — это все были размытые понятия. Мощные, большие советские заведения — «Золотой
зал» в гостинице «Россия», рестораны в гостиницах «Москва» и «Пекин», в Доме кино, в ВТО, — все они днем были как бы рестораны, а в вечернее время фактически превращались если не в танцевальное заведение, то в такую лаунж-зону. Больше все
же клубную, чем ресторанную. В начале девяностых во всех ресторанах вечером
была программа, музыканты играли. В гостинице «Украина», помню, было прямо в
хорошем смысле злачное место: и кабаре, и дискотека, все там собирались — и
звезды, и богема того времени. Как Евтушенко писал, «фарцово-манекенный сброд».
— Почему это в
какой-то момент стало разграничиваться? Сейчас в большинстве ресторанов играет
фоновая музыка, но нет клубного веселья. Что же произошло?
— Я этот момент почувствовал на своем кармане. Когда я
занимался клубами, все было вначале хорошо. Но потом
постепенно все так сильно стало размножаться. Те, кто стоял в очередях, чтобы
попасть на вечеринки в «Пентхаус» и «Аэродэнс», стали сами находить помещения и открываться. Клубов стало
очень много, и как-то я поймал себя на мысли, что не выдерживаю конкуренции. А
решил я закончить с клубной деятельностью после вечеринки «5 лет Gagarin Party»
в Московском планетарии (тогда он был еще не достроен и там можно было такое
устраивать). Я просто проанализировал пятилетний период. На первой вечеринке «Гагарин-пати»
на территории ВДНХ не было свободного места от людей и машин. К часу ночи там
был сорван охраняемый вход, и люди уже ходили без билетов. То есть вот такой ажиотаж
— и вот эта юбилейная: прошло пять лет, все это рассосалось по всей Москве, по
сотням — если не тысячам — разных мест. Я понял, что нужно что-то другое. Потом еще
такой момент — клубный бизнес связан с тем, что нужно постоянно, каждую неделю
что-то придумывать, чем-то удивлять. Это достаточно сложный и трудоемкий
процесс. А с ресторанами — ты один раз придумал концепцию, как для клуба
идею вечеринки, и дальше просто отслеживаешь, чтобы она работала. Клуб —
он такой: публика очень капризная, и если сегодня у тебя полный зал, то не
факт, что через две недели все будет работать в том же режиме. Ресторан, если
ты угадал, создал интересный продукт и поддерживаешь его качество,
может жить не один уикенд, не неделю, а фактически десятилетиями.
— Почему в 2000 году — узбекская чайхана?
— Сейчас я вам расскажу об этом. Еще в последних клубах, которые я создавал, например, в «Аэродэнсе», у нас была чилл-аут-зона, и в принципе «Чайхона» зародилась где-то вот там. Низкая посадка, диваны, восточная аутентичная атмосфера. (Там, правда, она была больше индийская, но Индия и Средняя Азия в принципе достаточно близки.) Кальяны, музыка соответствующая: слегка этнический эмбиент, эйсид-джаз. И у нас даже была еда: ребята-кришнаиты готовили вегетарианские пирожки. То есть концепция «Чайхоны» пошла от клубного трансового чилл-аута. Первую летнюю веранду мы открыли в Жуковке в 2000 году, и половина людей — это были наши гости из клубов. Мы провожали закаты, играл диджей, и при этом присутствовала кухня. У меня отец родом из Ташкента, и узбекскую кухню было проще всего, скажем так, организовать.
— Одно дело «проще организовать», а другое — пойдет ли она.
— Ну, мы не первыми были в Москве с этой кухней. Был знаменитый «Узбекистан», куда я ходил еще с родителями. Позже его Новиков забрал и сделал на его базе «Белое солнце пустыни», тоже очень интересный проект, который до появления «Чайхоны» был лидером в узбекской кухне в городе. Другие проекты были. Да и сам этот образ — узбек с пловом, дыни, восточное гостеприимство — по менталитету очень близок и москвичам, и вообще россиянам: во время войны четыре миллиона людей эвакуировались в Узбекистан, большинство из них остались там, кто-то вернулся, и все это переплелось. Я во всех интервью говорю, что в Москве и, наверное, в России пять кухонь, которые, я думаю, будут популярны всегда. Это русская кухня (хотя она на самом деле не так широко представлена), итальянская кухня, кавказская кухня — которая тоже очень близка россиянам по вкусовым ощущениям, по духу…
— По ощущению пикника.
— Да-да. И еще японская кухня и узбекская. Вроде бы разные совершенно кухни, но вот такие всем нам близкие. Остальное — французская, индийская, китайская даже, которая во всем мире мегапопулярна, — да, есть какие-то отдельные интересные проекты, но они долго не живут.
— Название узбекское — но насколько «Чайхона» похожа на то, что есть в Узбекистане?
— Слово из Узбекистана. Дословный перевод его — «чай» это, понятно, «чай», «хона» — это «комната, терраса»; фактически лаунж. Чайный лаунж. Но когда это название придумывалось, у него еще был второй смысл. Я после института полгода работал на киностудии совместно с итальянцами, у них был один проект, и я немножко углубился в культуру Средней Азии и понял, что чайхана — это не просто чайная, а еще и некий клуб на районе, куда приходят посоветоваться со старейшинами. В девяностые годы были не старейшины, а какие-то авторитетные, скажем так, местные аксакалы, которые могли решить тот или иной вопрос. То есть фактически «Чайхона» — клуб по интересам, где можно и отдохнуть, и решить какие-то дела по бизнесу, встретиться и о чем-то договориться — и при этом вкусно поесть, хорошо провести время, погрузиться в атмосферу клубного чилл-аута. А еще в начале нулевых годов вообще была тенденция давать лаконичные названия: «Шоколад», «Ваниль». Так я решил назвать «Чайхона». Ну и потом, чтобы как-то выделиться, придумали это дополнение «№1». Когда мы открывали второй, третий проект, была целая дилемма: называть проекты «№2», «№3» — или оставлять «Чайхона №1». Потому что на тот момент представление о сетевом формате и о правилах сетевого бизнеса вообще было очень расплывчатое. Учебников, MBA-знаний — в помине ничего этого не было, в основном все происходило по наитию. Но мы решили, что будем развиваться именно с одинаковым названием, одинаковым решением интерьера, стилистики, музыкального оформления, одежды, стандартов сервиса и меню.
— Я в Казани видел «Чайхону №2».
— Да? Это отдельная тема. Мне каждый день присылают по WhatsApp фотографии: то там, то здесь поддельные проекты. К сожалению, у нас с этим бороться очень сложно. Мы постоянно с кем-то судимся и выигрываем суды, но все это очень тяжело, муторно, затратно. Законодательство еще с трудом перестраивается от советских представлений об авторском и патентном праве.
— Первая «Чайхона» была в Жуковке, и это было место для богатых.
— В общем-то, да. У меня была такая логика: если от высокого клубного искусства переходить в шашлычный бизнес, то нужно концепцию опробовать там, где, может быть, самый высокий чек. Сработает там — можно двигаться уже куда-то дальше. Да, для богатых. Помню, к нам постоянно приезжал бывший замруководителя администрации Ельцина, Игорь Шабдурасулов: доставки у нас не было, так вот, он сам забирал ляганы с пловом, увозил. К нам много народу ходило, в основном местные жители.
— Я читал, что у Комма ресторан стоял пустой в то же самое время, а у вас был полный.
— Он тогда не Комм был еще, а Толя Версаче, уже в те времена он был популярный товарищ. Не то что пустой, но в нем в основном проводились банкеты, не было живого ресторана. И Толя любезно нам помог: дал часть территории, которая относилась к нему, мы быстро построили там веранду и работали как подразделение его ресторана, отчисляли какой-то процент. Но были, конечно, моменты практически каждый день — официанты его, советской еще закалки, в бабочках, возрастные, стояли и нервно курили, смотрели на эту веранду: у них большой ресторан, а никого нет, а у нас десять столиков — и все битком, причем забито качественной публикой.
— Почему тогда потом «Чайхона» стала все демократизироваться?
— Так всегда происходит.
— Можно же было остаться в этой нише ресторанов для богатых.
— Может, это было нашим упущением, что мы тогда не зацепились на Рублевке, а пошли сразу в народные места — в парки, сады. Но это все связано с тем, что формат, который мы предлагаем, одинаково интересен и богатому человеку, и человеку с ограниченными финансовыми возможностями. «Чайхона», как я уже говорил, — она абсолютно для всех. В ней может оказаться и студент с остатками стипендии, и не ограниченный в средствах олигарх с огромным количеством охраны. Все находят в нашей кажущейся простоте что-то для себя интересное. Я помню, первые пять-семь лет люди, попадая к нам в ресторан, постоянно говорили об одном и том же: у нас забываешь о времени. «У меня было сорок свободных минут, я приехал, прошло три часа, а я отсюда выйти не могу». Какая-то, видимо, есть своя магия, которая работает с абсолютно разными социальными слоями.
— Почему вы решили делать сеть?
— Не то чтобы прямо решили. Просто хотели больше зарабатывать. А у любого места в этом смысле есть свой предел. Плюс друзья и знакомые, видя успех «Чайхоны», стали предлагать: давайте здесь еще откроем, давайте денег вложим. Какого-то стратегического плана у нас не было. Сейчас многие, да, находят инвестора, составляют бизнес-план, берут людей, которые где-то что-то когда-то делали, говорят: в этом году хотим открыть 15 точек. И начинается: три точки работают, остальные минусуют. У нас такого вообще не было. Мы именно с земли к этому ко всему приходили. В первых проектах мы буквально каждый винтик, каждую доску, каждый элемент покупали сами по рынкам, искали людей, экономили, обсуждали до часу ночи, как все должно быть. Можно сказать, «Чайхона» рождалась на коленках. В ручном режиме. Поэтому все очень просто: мы видели, что проект работает в одном месте, соответственно, хотели больше зарабатывать и открываться в других местах.
— Легко ли было тиражировать кухню? Чтобы она была такого же качества, как в предыдущем месте, такой же, как в двух предыдущих местах, и так далее?
— Как ни странно, на начальном этапе это было делать проще, чем сейчас. Видимо, потому что было не так много точек и обычно шеф или его помощник из первого заведения или второго, уже зная технологию, шел и делал все как в предыдущем месте. Когда все стало переходить за десятки мест, стало сложнее. В самом начале это был буквально один листок. Пять хитовых горячих блюд, два супа, три десерта, три салата, напитки, чай. Ассортимент у алкоголя был больше, чем у еды. Что еще раз, кстати, подчеркивает, что в «Чайхоне» еда и атмосфера — это пятьдесят на пятьдесят. Можно даже поспорить, за чем к нам в первую очередь шли и идут, за тем или за другим. Когда мы открылись, было уже достаточно узбекских мест: «Киш-миш», «Восточный квартал», «Золотая Бухара», то же «Белое солнце пустыни», еще там что-то. Но люди не получали там того, что получали у нас: этого микса современной урбанистической культуры и восточного оазиса. Я считаю, что вот это наша основная оригинальная технология, эта гремучая смесь.
— При этом меню сейчас очень большое.
— Да. Меню большое. И поддерживать все на одном уровне качества — довольно сложная задача.
— А почему она возникает? Зачем нужно большое меню?
— На самом деле я сам до конца не уверен, что оно такое нужно. Но уже конкуренция на рынке заставляет нас от этого не отходить. Мы сами, можно сказать, создали много клонов, похожих на нас концепций. Сами изначально стали предлагать все новые и новые предложения по еде в меню, и за нами стали это повторять. И если сейчас мы уберем половину блюд, которые, может, напрямую даже не ассоциируются с «Чайхоной», то мы будем менее интересны для гостей, чем наши клоны и конкуренты.
— Тогда так: что должно быть в «Чайхоне» в 2017 году и чего там быть не может? Без чего не обойтись?
— Мы просто к этому подходим: смотрим по продажам. И если блюдо в течение года продается не очень хорошо — я сравниваю даже не с хитами продаж, а с середнячками, — то мы от него стараемся избавиться. А чтобы процесс обновления был постоянным, мы делаем сезонные меню, меню, посвященные разным странам, и специальные предложения, основанные на гастрономических тенденциях, бургеры и стейки, например. И если эти новые блюда показывают хорошие продажи, мы добавляем их в основное меню. Постоянно живой процесс.
— Судя по тому, что «Чайхона» существует уже 17 лет, то в Москве лучше работает этот принцип, а не открытие заведения в русле одного из гастрономических трендов — и потом через некоторое время закрытие.
— Меня вообще слово «тренд» не вдохновляет, я считаю, что нужно стремиться к тому, чтобы самому создавать тренд. Когда пытаешься что-то повторить, то, во-первых, не факт, что сумеешь это хорошо сделать, а во-вторых, ты повторяешь. Мне недавно предложили: у нас в сезонном меню есть бургеры, давайте будем к ним давать резиновые перчатки. Я отказался от этого, зачем за кем-то что-то повторять.
— Я к тому, что можно открыть бургерную и закрыть ее, а можно инкорпорировать бургеры в уже работающую концепцию и тем самым ее менять. Если бы «Чайхона» так и осталась бы с меню на одном листе, она не продержалась бы 17 лет.
— Мы сейчас меняем как раз. Запускаем фастфуд-историю: «Кебаб-лаб» — это будет отдельная сеть, но под нашим логотипом. Лаборатория кебабов, где будет представлена вся линейка традиционная чайханских шашлыков и кебабов плюс интересные их разновидности, которые мы взяли на заметку в путешествиях по миру. Там мы введем два новых продукта: кебаб-дог и кебаб-бургер. Второй — это, понятно, кебаб в традиционных для бургера булках. А кебаб-дог — это как хот-дог, но с кебабом, в булочке-бриоши, с традиционными соусами и овощами.
— А почему вы Foood Bazar в саду «Эрмитаж» открыли?
— Возникла идея объединить несколько концепций под одной крышей — и своих, и разных интересных стартапов. «Щепка» у нас была, сейчас ребята с фо-бо. «Эрмитаж» — своеобразная площадка, и традиционный сетевой проект там открывать не хотелось, а хотелось посмотреть, что может получиться именно из синергии «Чайхоны» и небольших гастрономических проектов.
— Почему «Чайхона» идет в спальные районы? В Марьино, где мы сидим, очень большая.
— Если посмотреть по карте Москвы, то вы увидите, что экспансия у нас в основном в центре. А спальные районы — потому что фраза «некуда пойти», она как раз в основном про них. В этих районах мало что открывалось, а после кризиса открывается еще меньше. У нас такой подход: если в районе больше 150 тысяч населения, то мы можем там открыться.
— Для людей, которые уже не хотят ехать в центр.
— Пробки, да, штрафы за алкоголь, люди все меньше и меньше хотят терять время — поэтому мы идем в спальные районы. Сейчас, после кризиса, правда, люди меньше стали ходить в спальных районах обедать. Основная выручка приходится на пятницу-субботу-воскресенье. В отличие от тех ресторанов, которые находятся в центре.
— Почему вы так активно развиваете доставку?
— Потому что она во всем мире активно развивается. Люди много времени тратят на работу, хотят побольше побыть с семьей, с детьми, не делать лишних передвижений. Поэтому мы двигаемся вместо них, привозим им еду.
— Но вся еда для доставки делается на кухнях ресторанов?
— Конечно.
— Скажите, а что изменилось в отношении людей к еде в Москве за 17 лет? Стали ли они более требовательными?
— Однозначно. Стали более разбирающимися. Более требовательными. Это естественно: переход количества в качество. Когда было мало всего, люди были рады, если находили столик, а сейчас — даже если говорить про те же узбекские рестораны — на одной улице бывает сразу две-три разные компании. Люди стали более избирательными, а рестораторы, соответственно, стараются делать гостям более интересные предложения.
— А вкусы изменились? Вот у вас в «Чайхоне» — самые продаваемые блюда те же самые, что раньше? Или что-то изменилось?
— Вы знаете, статистика в основном не меняется. Десяток блюд, которые с самого начала хорошо продавались, они так хорошо и продаются. Плов, вся линейка шашлыков, манты, кутабы, лагман, шурпа, самса. Вроде ничего не упустил. Но у нас все же восточный вектор. А про то, что происходит в целом на рынке, я вам могу такой пример привести. Мы открыли год назад Cutfish: казалось бы, в Москве слово «суши» звучит уже практически нарицательно-отрицательно. Суши— это можно отравиться, это дешево и некачественно, отстойная уже такая тема. А в Cutfish на 120 метрах практически весь день биток. И зал заполнен высококачественной публикой, средний чек там от 3500 рублей. Все зависит от оператора, от того, что и как ты предложишь людям. Есть тенденция с бургерными, но это не значит, что ты откроешь бургерную и озолотишься, все может произойти абсолютно наоборот. Нужны идеи. В принципе ведь ничего нового никто не придумывает. Но при этом придумывают какие-то нюансы — с теми же суши, бургерами, — которые делают их интересными. Вот у нас совсем новый проект Remy Kitchen Bakery, который мы открыли с Сашей Оганезовым и Гленом Баллисом. В меню в том числе есть бургер, но ребята придумали добавлять в него трюфель. Где трюфель, а где бургер, да? Вроде бы абсолютно далекие вещи. Но вот люди сидят и видят, как мимо них несут бургер, а на нем лежит трюфель, и тоже его заказывают. Бургер стал фишкой нового места. Сейчас настал такой период, что наличием того или иного блюда в меню никого не удивишь. Ни на каком уровне — ни на уровне эконом-класса, ни на премиальном. Но новым видением уже знакомого людей удивлять можно. И пределы фантазии — как именно ты это сделаешь, — они не ограничены.
— Почему вы, кстати, не особенно афишируете, что кроме «Чайхоны» занимаетесь и другими проектами? В том числе с Гленом Баллисом.
— Я просто в других проектах скорее такой — как это называется? Миноритарий. А именно как оператор и креативный управляющий я занимаюсь «Чайхоной». С Гленом мы сотрудничаем, он консультант, подсказывает идеи с теми же бургерами, со стейками и так далее. Сейчас вот еще планируем открыть новый проект на Патриарших прудах. Там такой есть флигель, бывшая лодочная станция…
— Где «Павильон» был?
— Да-да. Хотим там открыть итальянский ресторан. Тоже, мне кажется, будет интересный проект.
— Почему Патриаршие, кстати, стали таким местом силы?
— Мне кажется, из-за несколько факторов. Там сохранилась историческая застройка, в том числе тридцатых годов. Там есть пруд, который объединяет все вместе, и получается как бы парк в городской среде. Там много помещений как в Европе — на так называемом нулевом этаже, — где можно открывать заведения. Таких мест в Москве очень мало. Ну и однозначно определенной харизмы, мистики этому месту добавил роман «Мастер и Маргарита».
— Что же за ресторан будет?
— Пока секрет.
— И шеф тоже секрет?
— И шеф тоже секрет.
Ресторатор Алексей Васильчук вместе со своим братом Дмитрием и Тимуром Ланским в 2001 году открыл в саду Эрмитаж «Чайхону №1». В 2016 году Васильчуки основали собственный холдинг RESTart Vasilchuk Brothers, в который входят сети «Чайхона № 1», «Чайхона Easy», Ploveberry, а также Burger Heroes, кулинарная студия Live Kitchen и караоке «Щас спою». Васильчук рассказал газете «Ведомости» о ресторанном бизнесе и смене названия «Чайхоны № 1».
В 2003 году рестораны «Чайхоны № 1» стали круглогодичными, а через семь лет Васильчуки разделили бизнес с Тимуром Ланским, после чего четыре ресторана сети оказались у Ланского, а пять — у Васильчуков. Проектом «Чайхона № 1» Васильчуки занимались 13—14 лет. За это время заведения меняли концепцию, однако рестораны по-прежнему сохраняют свое название. По словам Алексея Васильчука, «Чайхона № 1» изменит название. Решение об этом рестораторы приняли два года назад.
Алексей Васильчук
совладелец RESTart Vasilchuk Brothers
«Изменением названия мы хотим расширить аудиторию, потому что „Чайхона № 1” не просто узбекский ресторан, мы, по сути, городское кафе. И сейчас у нас есть такое зарегистрированное уже название – Ч№1, изначальное название в каком-то смысле – потому что, когда в Парке Горького мы открывали второй ресторан, у нас такие пропуска были, чтобы на территорию заехать, там было написано Ч№1. … У нас все не просто так, у нас есть концепция, мы про людей. Для нас человек является Ч№1, не важно, кто он – гость, сотрудник. Человек № 1, поэтому Ч№1. Плюс Ч – это честность, чуткость».
Смене названия мешает много сложных моментов, рассказал Васильчук. «Есть вторая компания, которая развивает тот же самый бренд с тем же названием, что вводит просто в абсолютный бардак умы людей, есть еще чайхоны просто без номера», — объясняет предриниматель. По его словам, всё готово к запуску нового бренда до конца года.
Холдинг RESTart Vasilchuk Brothers, в который входит около 80 ресторанных проектов с общим штатом в 7,5 тыс. сотрудников, только образуется, рассказал Васильчук. Сейчас группой управляет несколько компаний. По словам Васильчука, холдинг работает над созданием компании под единым зонтичным брендом. Предприниматель не раскрывает совокупный оборот ресторанов, входящих в холдинг.
Алексей Васильчук
совладелец RESTart Vasilchuk Brothers
«Я очень люблю открывать рестораны, я это сравниваю с беременностью: придумал проект, потом ты его вынашиваешь, строишь, готовишь персонал, меню, потом открываешь, видишь – он полный, люди радуются. Вот как будто ребенок родился».
Сейчас холдинг запускает проект «Депо» и работает над проектом самоуправляемого общественного пространства для тех, развивает городскую среду. К последнему проекту присоединился сооснователь Qiwi Сергей Солонин и режиссер Тимур Бекмамбетов. В центре проекта vMeste будет создан ресторан, работающий на технологии блокчейн.
Площадь проекта «Депо Москва» составит 33 тыс. кв. м. Проект расположен на территории бывшего старейшего трамвайно-конного депо в Москве (находится на улице Нижняя Масловка в Беговом районе) . В рамках этого проекта Васильчук хочет создать место, где комфортно себя будут чувствовать как студенты, так и бизнесмены. На территории проекта расположится фудмолл (12 тыс. кв. м) с 75 гастрономическими концепциями, которые будут создавать Аркадий Новиков, Александр Раппопорт, Владимир Перельман и Уильям Ламберти. Проект запустят в августе этого года.
По мнению Васильчука, в России не хватает хороших поваров. Причиной тому стало уничтожение ресторанного образования. Так, в 1992 году брат Алексея Васильчука Дмитрий заканчивал единственную в Москве школу метрдотелей и официантов, в которой нужно было проучиться 2,5 года, чтобы стать официантом. Сейчас существует несколько колледжей, работающих по старым стандартам. И только сейчас в Красноярске открывается первая в России школа Paul Bocuse.
Сейчас в холдинг RESTart Vasilchuk Brothers входят сети сети «Чайхона № 1», «Чайхона Easy», Ploveberry, ObedBufet, Steak it Easy, Pizzelove, Burger Heroes, а также кулинарная студия Live Kitchen, ресторанный комплекс «354» в «Москва-сити» и караоке «Щас спою».
Подписывайтесь на наш канал в Telegram
: @incnews
Имя участника: Тимур Ланский
Возраст (день рождения): 30.06.1975
Город: Москва
Образование: Институт культуры (МГИК)
Работа: ресторатор
Нашли неточность?
Тимур Ланский в социальных сетях:
*Facebook и instagram признаны экстремистскими организациями и запрещены на территории РФ
Тимур Ланский – это довольно неоднозначная личность из мира ресторанного бизнеса и не только, ведь начинал свой путь он далеко не с «еды». По неизвестным причинам очень сложно найти хотя бы крупицу достоверной информации о Тимуре, которая будет связана с его жизнью.
Возможно, причиной является тот факт, что уже многие годы бизнесмен и ресторатор Тимур Ланский ассоциируется с рестораном «Чайхона №1». Потому данных о профессиональной деятельности намного больше.
Мало кто знает, что родился мужчина 30 июня 1975 года в прекрасной Москве. Проживал он весь период взросления на «Войковской». Папа Тимура был врачом-рентгенологом, а мама инженером космического НИИ. Возможно, и сыну передались знания и таланты родителей, потому он преуспевает во всем.
В начале карьеры Тимур Ланский ничем не отличался от своих сверстников. Многие из них тогда промышляли продажей заморских вещей. Всем известно, что подобная деятельность была противозаконной. Потому Тимур решил двигаться законными путями.
После окончания английской спецшколы, пошел учиться на режиссера театрализованных представлений в Институт Культуры. Его однокурсниками были на тот момент Сергей Лисовский, Леонид Агутин и Екатерина Стриженова. Подрабатывал молодой человек в основном культурной деятельностью — организацией концертов. Так он стал организатором следующих проектов: «Крематорий», «Альянс», «Вежливый отказ», «Чудо-юдо».
На этом он не остановился и продолжил организовывать концерты, которые приносили благодаря его трудам большие гонорары. Задолго до ресторанов Тимур Ланский был клубмейкером. Деятельность эту он вел совместно с Алексеем Горобием. Они открыли клуб «Пентхаус» в саду «Эрмитаж» в 1994 году. Также участвовал в организации «Гагарин-пати» и прочих больших исторических советских рейвах.
Немногие знают, что в «Пентхаусе» еще до открытия Тимуром ресторанного бизнеса располагалось целых три ресторана: китайский, немецкея кафе, европейский проект. Хоть это был и клуб, но московские клубы в те времена, в отличие от питерских, совмещали в себе танцы с едой. Но настоящие шаги ресторатор стал делать в сторону общепита начиная со второго клуба — «Аэродэнс».
Тогда ребята взяли в аренду убитой ресторан аэровокзала, ничего в нем радикально не меняли, а попросту выделили все линии интерьера флуоресцентным светом. После был еще один клуб — «Ангелы». Он даже успел провести несколько больших мероприятий для правительства Москвы.
Но все знают Тимура благодаря его проекту под названием «Чайхона». Первое заведение запустилось на Рублевке и существовало в качестве сезонного проекта в 2000 году. Второй и третий рестораны были открыты в Парке Горького и «Эрмитаже». Они также работали первое время только летом.
Идея сумела себя быстро окупить, ведь отец Тимура родом из Узбекистана. Потому Тимур точно знал, как необходимо оборудовать помещение. Чуть ли не в первый же день открытия, туда пришли практически все представители мира шоу-бизнеса, которые проживали на Рублевке. Всем безумно понравилась идея, благодаря чему рестораны стали работать на постоянной основе. Однако удача не могла вечно сопутствовать бизнесмену.
В 2010 году власти закрыли два отделения сети ресторанов. А сами люди стали отдавать предпочтение бургерам и крафтовому пиву. Тимуру нелегко справляться с конкуренцией, однако он успешно держит ресторан на плаву.
Вопрос о личной жизни Ланского является невероятно сложным. Как было сказано ранее, Тимур довольно скрытный мужчина. В его социальных сетях нет даже намека на спутницу жизни, однако во многих постах бизнесмен говорит о ценности семьи. Возможно, Ланский скрывает возлюбленную от внимания публики.
На сегодняшний день он успешен и полон сил. В 2019 году бизнесмен Тимур Ланский стал участником 4 сезона интересного телешоу «Секретный миллионер» на канале Пятница.