Как называется симфония номер 5 бетховена

Симфония № 5 до минор, op. 67 Бетховена — одна из наиболее часто исполняемых симфоний и одно из самых знаменитых и популярных произведений классической музыки вообще. Симфония также известна под названием Schicksalssymphonie (от нем. Schicksals — судьба). Впервые исполненная в 1808 в Вене, симфония очень быстро приобрела репутацию выдающегося произведения, так, Э. Т. А. Гофман назвал симфонию «одним из самых значительных произведений эпохи».

Открывающий симфонию мотив (основной мотив главной партии первой части, известный также как «тема судьбы») приобрел символический статус, и в этом качестве широко используется не только в академической, но и в массовой культуре — от диско и рок-музыки до кино, телевидения и рекламы. Во время Второй мировой войны с него начинала свои трансляции ВВС — ритмический рисунок этого фрагмента соответствует букве V в азбуке Морзе (точка-точка-точка-тире), а V – это символ Победы (Victory):

«…Если верить Шиндлеру, сам Бетховен говорил о начальных тактах [Пятой] симфонии: «Так судьба стучится в дверь!» С другой стороны, Карл Черни вспоминал, что «тему симфонии с-moll ему навеял крик лесной птицы»; совершенно независимо от Черни «крик известной птицы» узнавал в этом мотиве и бременский капельмейстер В.К. Мюллер.» (Кириллина Л.В.: Бетховен. Жизнь и творчество.)

Можно предположить, что под «известной птицей» подразумевалась овсянка обыкновенная, распространенная в европейских средних широтах и обитавшая, в частности, в венском парке Пратер, где обычно гулял Бетховен:

Однако, многие современные исследователи относятся скептически к обеим версиям. Слова Антона Шиндлера, снискавшего всеобщую ненависть музыковедов подделкой записей в «разговорных тетрадях» Бетховена и питавшего склонность к романтизации образа композитора, ни у кого не вызывают доверия. Кроме того, сам Бетховен известен тем, что мог сказать первое, что придет в голову — просто чтобы избавиться от докучных вопросов.

Густав Малер, знаток и выдающийся интерпретатор творчества Бетховена, заметил о первой части симфонии: «Слова, которые Бетховен будто бы сказал об этой части: «Так судьба стучится в дверь», далеко не исчерпывают для меня все ее огромное содержание. Скорее, он мог бы сказать о ней: «Это я»».1

Б. В. Левик в книге «Музыка Французской революции XVIII в. Бетховен» приводит следующее наблюдение: «Так, весьма показательны симфонии Мегюля, написанные им между 1808 и 1810 годами… В финале [симфонии g-moll] … обращает на себя внимание, например, хорошо знакомый «мотив судьбы»:

Эта музыка родилась у Мегюля независимо от Бетховена. Известно, что когда симфония Мегюля была впервые исполнена в Парижской консерватории в марте 1809 года, он не знал Пятой симфонии Бетховена, еще не появившейся тогда в печати. А на венской ее премьере Мегюль не присутствовал. Скорее всего, оба композитора питались одними и теми же интонациями, рожденными героической эпохой Французской революции.

В марте 2015 года вышла книга The First Four Notes: Beethoven’s Fifth and the Human Imagination, Matthew Guerrieri, посвященная в значительной степени именно этому знаменитому мотиву.

Среди дирижеров нет единого мнения, каким образом должны звучать эти первые четыре такта. Одни берут строгое allegro, другие выбирают более медленный темп, делая каждую ноту более весомой и значительной, третьи играют molto ritardando, обращая большее внимание на ферматы.

См. также:
Пятая симфония Бетховена в поп-музыке
«A Fifth of Beethoven»

1. Allegro con brio
2. Andante con moto
3. Scherzo: Allegro
4. Allegro

Berliner Philharmoniker, Herbert von Karajan

Orchestre National de France, дирижер Kurt Masur
Beethoven Festival, Bonn, 2008

Пятая симфония создавалась в течение нескольких лет. Первые её наброски датируются 1804 годом, когда Бетховен закончил свою Третью симфонию. Однако он неоднократно прерывал свою работу над Пятой для подготовки других крупных сочинений — параллельно были написаны: первый вариант оперы «Фиделио», фортепианная соната № 23 (Аппассионата), три струнных квартета, скрипичный и фортепианный концерты, Четвёртая симфония. Пятая симфония была закончена в 1808 году, одновременно с Шестой, и они были представлены публике одновременно.

Для Бетховена это период полной профессиональной зрелости, однако, в это время жизнь его все больше осложнялась прогрессирующей глухотой. С внешней стороны — это время наполеоновских войн, политической нестабильности во всей Европе, очевидного проявления слабости Австрийской империи и периодических оккупаций Вены французскими войсками.

Первое публичное исполнение Пятой симфонии состоялось 22 декабря 1808 года в венском «Театр ан дер Вин» (Theater an der Wien) на масштабном концерте-бенефисе, состоявшем из премьер произведений Бетховена под управлением автора (традиционные для Вены «музыкальные Академии»). В программе значились две симфонии, в первом отделении исполнялась Шестая, под названием «Pastoral-Symphonie (No. 5)», во втором — Пятая, как «Grosse Symphonie in c moll (No. 6)», т.е. их нумерация не соответствовала принятой позже.

Программа концерта:

• Симфония № 6 («Пасторальная»)
• ария «О, изменник» («Ah, perfido»), Op. 65
• Gloria из Мессы до мажор, Op. 86
• Фортепианный концерт № 4 (в исполнении автора)
• (антракт)
• Симфония № 5
• Sanctus и Benedictus из Мессы до мажор, Op. 86
• импровизация на фортепиано в исполнении Бетховена
• «Хоральная фантазия», Op. 80

Подробнее о «музыкальной Академии» (musikalische Akademie) 22 декабря 1808 года

Премьера оказалась скорее неудачной, что было обусловлено несколькими обстоятельствами. Оркестр играл недостаточно хорошо, поскольку была проведена только одна репетиция, так что из-за очередной ошибки разгневанный Бетховен даже прервал исполнение «Хоральной фантазии» и начал сначала. Вот как описывает этот эпизод М. Друскин в книге «Фортепианные концерты Бетховена»:
«При исполнении Фантазии произошел досадный эпизод, на долгие годы рассоривший Бетховена с венскими оркестрантами. Они набирались из различных оркестровых коллективов и не смогли полностью овладеть столь сложной программой. Бетховен был уже сильно раздражен к концу вечера — а Фантазия стояла последним номером — и пришел в ярость, когда по вине то ли кларнетиста, то ли самого автора, одновременно и пианиста и дирижера, оркестранты стали играть так нестройно, что ему пришлось потребовать исполнения всей Фантазии сначала. «…Когда они споткнулись на самом что ни на есть ровном месте, — вспоминал Бетховен, — я внезапно прекратил играть и громко закричал: «еще раз!»». Кроме того, в зале было необычайно холодно, что не добавляло энтузиазма публике, утомленной непривычно длинной программой концерта, который длился более четырёх часов — с 18:30 до 22:30.

Однако, исполненная полтора года спустя, симфония вызвала восторженную рецензию Э. Т. А. Гофмана в Allgemeine Musikalische Zeitung (июль 1810 года).

В своем эссе «Инструментальная музыка Бетховена»2, опубликованном в 1813 году, Гофман продолжает восхищаться «неописуемо глубокой, великолепной симфонией До минор»: «Как неудержимо влечет слушателя это дивное творение все выше и выше по лестнице звуков в духовное царство бесконечного! Ничего не может быть проще основной мысли первого Allegro, состоящего только из двух тактов, причем в ее начальном унисоне не определяется даже тональность. Характер тревожного, беспокойного томления, которым отличается это предложение, лучше разъясняется мелодичной побочной темой. Грудь, стесненная и встревоженная предчувствием чего-то огромного, грозящего гибелью, как бы силится вздохнуть в резких звуках, но вскоре, сияя, выступает приветливый образ и озаряет глубокую, полную ужаса ночь…
…Иному все это может показаться только гениальной рапсодией, но душа всякого вдумчивого слушателя, конечно, будет глубоко захвачена именно этим невыразимым и полным предчувствий томлением и до самого заключительного аккорда — даже несколько мгновений после него — не в силах будет покинуть чудное царство духов, где ее окружали скорбь и радость, облеченные в звуки.» (перевод П.Морозова)

На первом издании Пятой симфонии (апрель 1809 года) присутствует посвящение двум тогдашним покровителям Бетховена — князю фон Лобковицу и графу Разумовскому:

См. также:

• Конен В. История зарубежной музыки с 1789 до середины XIX века. Бетховен. Пятая симфония и ее «спутники»
• Музыка французской революции XVIII века, Бетховен. Пятая симфония
• А. К. Кенигсберг, Л. В. Михеева. 111 симфоний. Симфония № 5
• Гофман Э.Т.А. Инструментальная музыка Бетховена

Symphony in C minor
No. 5
by Ludwig van Beethoven
Cover of the symphony, with the dedication to Prince J. F. M. Lobkowitz and Count Rasumovsky
Key	C minor
Opus	67
Form	Symphony
Composed	1804–1808
Dedication	J. F. M. Lobkowitz Andreas Razumovsky
Duration	About 30–40 minutes
Movements	Four
Scoring	Orchestra
Premiere
Date	22 December 1808
Location	Theater an der Wien, Vienna
Conductor	Ludwig van Beethoven

The Symphony No. 5 in C minor of Ludwig van Beethoven, Op. 67, was written between 1804 and 1808. It is one of the best-known compositions in classical music and one of the most frequently played symphonies,^[1] and it is widely considered one of the cornerstones of western music. First performed in Vienna’s Theater an der Wien in 1808, the work achieved its prodigious reputation soon afterward. E. T. A. Hoffmann described the symphony as «one of the most important works of the time». As is typical of symphonies during the Classical period, Beethoven’s Fifth Symphony has four movements.

It begins with a distinctive four-note «short-short-short-long» motif:

The symphony, and the four-note opening motif in particular, are known worldwide, with the motif appearing frequently in popular culture, from disco versions to rock and roll covers, to uses in film and television.

Like Beethoven’s Eroica (heroic) and Pastorale (rural), Symphony No. 5 was given an explicit name besides the numbering, though not by Beethoven himself. It became popular under «Schicksals-Sinfonie» (Fate Symphony), and the famous five bar theme was called the «Schicksals-Motiv» (Fate Motif). This name is also used in translations.

History[edit]

Development[edit]

The Fifth Symphony had a long development process, as Beethoven worked out the musical ideas for the work. The first «sketches» (rough drafts of melodies and other musical ideas) date from 1804 following the completion of the Third Symphony.^[2] Beethoven repeatedly interrupted his work on the Fifth to prepare other compositions, including the first version of Fidelio, the Appassionata piano sonata, the three Razumovsky string quartets, the Violin Concerto, the Fourth Piano Concerto, the Fourth Symphony, and the Mass in C. The final preparation of the Fifth Symphony, which took place in 1807–1808, was carried out in parallel with the Sixth Symphony, which premiered at the same concert.

Beethoven was in his mid-thirties during this time; his personal life was troubled by increasing deafness.^[3] In the world at large, the period was marked by the Napoleonic Wars, political turmoil in Austria, and the occupation of Vienna by Napoleon’s troops in 1805. The symphony was written at his lodgings at the Pasqualati House in Vienna. The final movement quotes from a revolutionary song by Claude Joseph Rouget de Lisle.

Premiere[edit]

The Fifth Symphony premiered on 22 December 1808 at a mammoth concert at the Theater an der Wien in Vienna consisting entirely of Beethoven premieres, and directed by Beethoven himself on the conductor’s podium.^[4] The concert lasted for more than four hours. The two symphonies appeared on the programme in reverse order: the Sixth was played first, and the Fifth appeared in the second half.^[5] The programme was as follows:

1. The Sixth Symphony
2. Aria: Ah! perfido, Op. 65
3. The Gloria movement of the Mass in C major
4. The Fourth Piano Concerto (played by Beethoven himself)
5. (Intermission)
6. The Fifth Symphony
7. The Sanctus and Benedictus movements of the C major Mass
8. A solo piano improvisation played by Beethoven
9. The Choral Fantasy

Beethoven dedicated the Fifth Symphony to two of his patrons, Prince Franz Joseph von Lobkowitz and Count Razumovsky. The dedication appeared in the first printed edition of April 1809.

Reception and influence[edit]

There was little critical response to the premiere performance, which took place under adverse conditions. The orchestra did not play well—with only one rehearsal before the concert—and at one point, following a mistake by one of the performers in the Choral Fantasy, Beethoven had to stop the music and start again.^[6] The auditorium was extremely cold and the audience was exhausted by the length of the programme. However, a year and a half later, publication of the score resulted in a rapturous unsigned review (actually by music critic E. T. A. Hoffmann) in the Allgemeine musikalische Zeitung. He described the music with dramatic imagery:

Radiant beams shoot through this region’s deep night, and we become aware of gigantic shadows which, rocking back and forth, close in on us and destroy everything within us except the pain of endless longing—a longing in which every pleasure that rose up in jubilant tones sinks and succumbs, and only through this pain, which, while consuming but not destroying love, hope, and joy, tries to burst our breasts with full-voiced harmonies of all the passions, we live on and are captivated beholders of the spirits.^[7]

Apart from the extravagant praise, Hoffmann devoted by far the largest part of his review to a detailed analysis of the symphony, in order to show his readers the devices Beethoven used to arouse particular affects in the listener. In an essay titled «Beethoven’s Instrumental Music», compiled from this 1810 review and another one from 1813 on the op. 70 string trios, published in three installments in December 1813, E.T.A. Hoffmann further praised the «indescribably profound, magnificent symphony in C minor»:
S

How this wonderful composition, in a climax that climbs on and on, leads the listener imperiously forward into the spirit world of the infinite!… No doubt the whole rushes like an ingenious rhapsody past many a man, but the soul of each thoughtful listener is assuredly stirred, deeply and intimately, by a feeling that is none other than that unutterable portentous longing, and until the final chord—indeed, even in the moments that follow it—he will be powerless to step out of that wondrous spirit realm where grief and joy embrace him in the form of sound….^[8]

The symphony soon acquired its status as a central item in the orchestral repertoire. It was played in the inaugural concerts of the New York Philharmonic on 7 December 1842, and the [US] National Symphony Orchestra on 2 November 1931. It was first recorded by the Odeon Orchestra under Friedrich Kark in 1910. The First Movement (as performed by the Philharmonia Orchestra) was featured on the Voyager Golden Record, a phonograph record containing a broad sample of the images, common sounds, languages, and music of Earth, sent into outer space aboard the Voyager probes in 1977.^[9] Groundbreaking in terms of both its technical and its emotional impact, the Fifth has had a large influence on composers and music critics,^[10] and inspired work by such composers as Brahms, Tchaikovsky (his 4th Symphony in particular),^[11] Bruckner, Mahler, and Berlioz.^[12]

Since the Second World War, it has sometimes been referred to as the «Victory Symphony».^[13] «V» is coincidentally also the Roman numeral character for the number five and the phrase «V for Victory» became a campaign of the Allies of World War II after Winston Churchill starting using it as a catchphrase in 1940. Beethoven’s Victory Symphony happened to be his Fifth (or vice versa) although this is coincidental. Some thirty years after this piece was written, the rhythm of the opening phrase – «dit-dit-dit-dah» – was used for the letter «V» in Morse code, though this is also coincidental. During the Second World War, the BBC prefaced its broadcasts to Special Operations Executives (SOE) across the world with those four notes, played on drums.^[14][15][16] This was at the suggestion of intelligence agent Courtenay Edward Stevens.^[17]

Instrumentation[edit]

The symphony is scored for the following orchestra:

Form[edit]

A typical performance usually lasts around 30–40 minutes. The work is in four movements:

I. Allegro con brio[edit]

The first movement opens with the four-note motif discussed above, one of the most famous motifs in Western music. There is considerable debate among conductors as to the manner of playing the four opening bars. Some conductors take it in strict allegro tempo; others take the liberty of a weighty treatment, playing the motif in a much slower and more stately tempo; yet others take the motif molto ritardando (a pronounced slowing through each four-note phrase), arguing that the fermata over the fourth note justifies this.^[18] Some critics and musicians consider it crucial to convey the spirit of [pause]and-two-and one, as written, and consider the more common one-two-three-four to be misleading. Critic Michael Steinberg stated that with the «ta-ta-ta-Taaa», «Beethoven begins with eight notes». He points out that «they rhyme, four plus four, and each group of four consists of three quick notes plus one that is lower and much longer (in fact unmeasured).» As well, the «space between the two rhyming groups is minimal, about one-seventh of a second if we go by Beethoven’s metronome mark».^[19]

In addition, «Beethoven clarifies the shape by lengthening the second of the long notes. This lengthening, which was an afterthought, is tantamount to writing a stronger punctuation mark. As the music progresses, we can hear in the melody of the second theme, for example (or later, in the pairs of antiphonal chords of woodwinds and strings (i.e. chords that alternate between woodwind and string instruments)), that the constantly invoked connection between the two four-note units is crucial to the movement.» Steinberg states that the «source of Beethoven’s unparalleled energy … is in his writing long sentences and broad paragraphs whose surfaces are articulated with exciting activity.» Indeed, «the double ‘ta-ta-ta-Taaa’ is an open-ended beginning, not a closed and self-sufficient unit (misunderstanding of this opening was nurtured by a nineteenth-century performance tradition in which the first five measures were read as a slow, portentous exordium, the main tempo being attacked only after the second hold).» He notes that the «opening [is] so dramatic» due to the «violence of the contrast between the urgency in the eighth notes and the ominous freezing of motion in the unmeasured long notes». He states that «the music starts with a wild outburst of energy but immediately crashes into a wall».^[19]

Steinberg also asserts that «[s]econds later, Beethoven jolts us with another such sudden halt. The music draws up to a half-cadence on a G major chord, short and crisp in the whole orchestra, except for the first violins, who hang on to their high G for an unmeasured length of time. Forward motion resumes with a relentless pounding of eighth notes.»^[20]

The first movement is in the traditional sonata form that Beethoven inherited from his Classical predecessors, such as Haydn and Mozart (in which the main ideas that are introduced in the first few pages undergo elaborate development through many keys, with a dramatic return to the opening section—the recapitulation—about three-quarters of the way through). It starts out with two dramatic fortissimo phrases, the famous motif, commanding the listener’s attention. Following the first four bars, Beethoven uses imitations and sequences to expand the theme, these pithy imitations tumbling over each other with such rhythmic regularity that they appear to form a single, flowing melody. Shortly after, a very short fortissimo bridge, played by the horns, takes place before a second theme is introduced. This second theme is in E♭ major, the relative major, and it is more lyrical, written piano and featuring the four-note motif in the string accompaniment. The codetta is again based on the four-note motif. The development section follows, including the bridge. During the recapitulation, there is a brief solo passage for oboe in quasi-improvisatory style, and the movement ends with a massive coda.

II. Andante con moto[edit]

The second movement, in A♭ major, the subdominant key of C minor’s relative key (E♭ major), is a lyrical work in double variation form, which means that two themes are presented and varied in alternation. Following the variations there is a long coda.

The movement opens with an announcement of its theme, a melody in unison by violas and cellos, with accompaniment by the double basses. A second theme soon follows, with a harmony provided by clarinets, bassoons, and violins, with a triplet arpeggio in the violas and bass. A variation of the first theme reasserts itself. This is followed up by a third theme, thirty-second notes in the violas and cellos with a counterphrase running in the flute, oboe, and bassoon. Following an interlude, the whole orchestra participates in a fortissimo, leading to a series of crescendos and a coda to close the movement.^[21]

III. Scherzo: Allegro[edit]

The third movement is in ternary form, consisting of a scherzo and trio. While most symphonies before Beethoven’s time employed a minuet and trio as their third movement, Beethoven chose to use the newer scherzo and trio form.

The movement returns to the opening key of C minor and begins with the following theme, played by the cellos and double basses:

The opening theme is answered by a contrasting theme played by the winds, and this sequence is repeated. Then the horns loudly announce the main theme of the movement, and the music proceeds from there. The trio section is in C major and is written in a contrapuntal texture. When the scherzo returns for the final time, it is performed by the strings pizzicato and very quietly. «The scherzo offers contrasts that are somewhat similar to those of the slow movement [Andante con moto] in that they derive from extreme difference in character between scherzo and trio … The Scherzo then contrasts this figure with the famous ‘motto’ (3 + 1) from the first movement, which gradually takes command of the whole movement.»^[22] The third movement is also notable for its transition to the fourth movement, widely considered one of the greatest musical transitions of all time.^[23]

IV. Allegro[edit]

The fourth movement begins without pause from the transition. The music resounds in C major, an unusual choice by the composer as a symphony that begins in C minor is expected to finish in that key.^[24] In Beethoven’s words:

Many assert that every minor piece must end in the minor. Nego! …Joy follows sorrow, sunshine—rain.^[25]

The triumphant and exhilarating finale is written in an unusual variant of sonata form: at the end of the development section, the music halts on a dominant cadence, played fortissimo, and the music continues after a pause with a quiet reprise of the «horn theme» of the scherzo movement. The recapitulation is then introduced by a crescendo coming out of the last bars of the interpolated scherzo section, just as the same music was introduced at the opening of the movement. The interruption of the finale with material from the third «dance» movement was pioneered by Haydn, who had done the same in his Symphony No. 46 in B, from 1772. It is unknown whether Beethoven was familiar with this work or not.^[26]

The Fifth Symphony finale includes a very long coda, in which the main themes of the movement are played in temporally compressed form. Towards the end the tempo is increased to presto. The symphony ends with 29 bars of C major chords, played fortissimo. In The Classical Style, Charles Rosen suggests that this ending reflects Beethoven’s sense of proportions: the «unbelievably long» pure C major cadence is needed «to ground the extreme tension of [this] immense work.»^[27]

Influences[edit]

The 19th century musicologist Gustav Nottebohm first pointed out that the third movement’s theme has the same sequence of intervals as the opening theme of the final movement of Mozart’s famous Symphony No. 40 in G minor, K. 550. Here are the first eight notes of Mozart’s theme:

While such resemblances sometimes occur by accident, this is unlikely to be so in the present case. Nottebohm discovered the resemblance when he examined a sketchbook used by Beethoven in composing the Fifth Symphony: here, 29 bars of Mozart’s finale appear, copied out by Beethoven.^{[28][need quotation to verify]}

Lore[edit]

Much has been written about the Fifth Symphony in books, scholarly articles, and program notes for live and recorded performances. This section summarizes some themes that commonly appear in this material.

Fate motif[edit]

The initial motif of the symphony has sometimes been credited with symbolic significance as a representation of Fate knocking at the door. This idea comes from Beethoven’s secretary and factotum Anton Schindler, who wrote, many years after Beethoven’s death:

The composer himself provided the key to these depths when one day, in this author’s presence, he pointed to the beginning of the first movement and expressed in these words the fundamental idea of his work: «Thus Fate knocks at the door!»^[29]

Schindler’s testimony concerning any point of Beethoven’s life is disparaged by many experts (Schindler is believed to have forged entries in Beethoven’s so-called «conversation books», the books in which the deaf Beethoven got others to write their side of conversations with him).^[30] Moreover, it is often commented that Schindler offered a highly romanticized view of the composer.

There is another tale concerning the same motif; the version given here is from Antony Hopkins’s description of the symphony.^[2] Carl Czerny (Beethoven’s pupil, who premiered the «Emperor» Concerto in Vienna) claimed that «the little pattern of notes had come to [Beethoven] from a yellow-hammer’s song, heard as he walked in the Prater-park in Vienna.» Hopkins further remarks that «given the choice between a yellow-hammer and Fate-at-the-door, the public has preferred the more dramatic myth, though Czerny’s account is too unlikely to have been invented.»

In his Omnibus television lecture series in 1954, Leonard Bernstein likened the Fate Motif to the four note coda common to symphonies. These notes would terminate the symphony as a musical coda, but for Beethoven they become a motif repeating throughout the work for a very different and dramatic effect, he says.^[31]

Evaluations of these interpretations tend to be skeptical. «The popular legend that Beethoven intended this grand exordium of the symphony to suggest ‘Fate Knocking at the gate’ is apocryphal; Beethoven’s pupil, Ferdinand Ries, was really author of this would-be poetic exegesis, which Beethoven received very sarcastically when Ries imparted it to him.»^[18] Elizabeth Schwarm Glesner remarks that «Beethoven had been known to say nearly anything to relieve himself of questioning pests»; this might be taken to impugn both tales.^[32]

Beethoven’s choice of key[edit]

The key of the Fifth Symphony, C minor, is commonly regarded as a special key for Beethoven, specifically a «stormy, heroic tonality».^[33] Beethoven wrote a number of works in C minor whose character is broadly similar to that of the Fifth Symphony. Pianist and writer Charles Rosen says,

Beethoven in C minor has come to symbolize his artistic character. In every case, it reveals Beethoven as Hero. C minor does not show Beethoven at his most subtle, but it does give him to us in his most extroverted form, where he seems to be most impatient of any compromise.^[34]

Repetition of the opening motif throughout the symphony[edit]

It is commonly asserted that the opening four-note rhythmic motif (short-short-short-long; see above) is repeated throughout the symphony, unifying it. «It is a rhythmic pattern (dit-dit-dit-dot) that makes its appearance in each of the other three movements and thus contributes to the overall unity of the symphony» (Doug Briscoe^[35]); «a single motif that unifies the entire work» (Peter Gutmann^[36]); «the key motif of the entire symphony»;^[37] «the rhythm of the famous opening figure … recurs at crucial points in later movements» (Richard Bratby^[38]). The New Grove encyclopedia cautiously endorses this view, reporting that «[t]he famous opening motif is to be heard in almost every bar of the first movement—and, allowing for modifications, in the other movements.»^[39]

There are several passages in the symphony that have led to this view. For instance, in the third movement the horns play the following solo in which the short-short-short-long pattern occurs repeatedly:

In the second movement, an accompanying line plays a similar rhythm:

In the finale, Doug Briscoe^[35] suggests that the motif may be heard in the piccolo part, presumably meaning the following passage:

Later, in the coda of the finale, the bass instruments repeatedly play the following:

On the other hand, some commentators are unimpressed with these resemblances and consider them to be accidental. Antony Hopkins,^[2] discussing the theme in the scherzo, says «no musician with an ounce of feeling could confuse [the two rhythms]», explaining that the scherzo rhythm begins on a strong musical beat whereas the first-movement theme begins on a weak one. Donald Tovey^[40] pours scorn on the idea that a rhythmic motif unifies the symphony: «This profound discovery was supposed to reveal an unsuspected unity in the work, but it does not seem to have been carried far enough.» Applied consistently, he continues, the same approach would lead to the conclusion that many other works by Beethoven are also «unified» with this symphony, as the motif appears in the «Appassionata» piano sonata, the Fourth Piano Concerto (listen (help·info)), and in the String Quartet, Op. 74. Tovey concludes, «the simple truth is that Beethoven could not do without just such purely rhythmic figures at this stage of his art.»

To Tovey’s objection can be added the prominence of the short-short-short-long rhythmic figure in earlier works by Beethoven’s older Classical contemporaries such as Haydn and Mozart. To give just two examples, it is found in Haydn’s «Miracle» Symphony, No. 96 (listen (help·info)) and in Mozart’s Piano Concerto No. 25, K. 503 (listen (help·info)). Such examples show that «short-short-short-long» rhythms were a regular part of the musical language of the composers of Beethoven’s day.

It seems likely that whether or not Beethoven deliberately, or unconsciously, wove a single rhythmic motif through the Fifth Symphony will (in Hopkins’s words) «remain eternally open to debate».^[2]

Use of La Folia[edit]

Folia is a dance form with a distinctive rhythm and harmony, which was used by many composers from the Renaissance well into the 19th and even 20th centuries, often in the context of a theme and variations.^[41] It was used by Beethoven in his Fifth Symphony in the harmony midway through the slow movement (bars 166–177).^[42] Although some recent sources mention that the fragment of the Folia theme in Beethoven’s symphony was detected only in the 1990s, Reed J. Hoyt analyzed some Folia-aspects in the oeuvre of Beethoven already in 1982 in his «Letter to the Editor», in the journal College Music Symposium 21, where he draws attention to the existence of complex archetypal patterns and their relationship.^[43]

New Instrumentation[edit]

The last movement of Beethoven’s Fifth is the first time the piccolo,^[44] and contrabassoon were used in a symphony.^[45] While this was Beethoven’s first use of the trombone in a symphony, in 1807 the Swedish composer Joachim Nicolas Eggert had specified trombones for his Symphony No. 3 in E♭ major.^[46]

Textual questions[edit]

Third movement repeat[edit]

In the autograph score (that is, the original version from Beethoven’s hand), the third movement contains a repeat mark: when the scherzo and trio sections have both been played through, the performers are directed to return to the very beginning and play these two sections again. Then comes a third rendering of the scherzo, this time notated differently for pizzicato strings and transitioning directly to the finale (see description above). Most modern printed editions of the score do not render this repeat mark; and indeed most performances of the symphony render the movement as ABA’ (where A = scherzo, B = trio, and A’ = modified scherzo), in contrast to the ABABA’ of the autograph score. The repeat mark in the autograph is unlikely to be simply an error on the composer’s part. The ABABA’ scheme for scherzi appears elsewhere in Beethoven, in the Bagatelle for solo piano, Op. 33, No. 7 (1802), and in the Fourth, Sixth, and Seventh Symphonies. However, it is possible that for the Fifth Symphony, Beethoven originally preferred ABABA’, but changed his mind in the course of publication in favor of ABA’.

Since Beethoven’s day, published editions of the symphony have always printed ABA’. However, in 1978 an edition specifying ABABA’ was prepared by Peter Gülke and published by Peters. In 1999, yet another edition, by Jonathan Del Mar, was published by Bärenreiter^[47][48] which advocates a return to ABA’. In the accompanying book of commentary,^[49] Del Mar defends in depth the view that ABA’ represents Beethoven’s final intention; in other words, that conventional wisdom was right all along.

In concert performances, ABA’ prevailed until the 2000s. However, since the appearance of the Gülke edition, conductors have felt more free to exercise their own choice. Performances with ABABA’ seem to be particularly favored by conductors who specialize in authentic performance or historically informed performance (that is, using instruments of the kind employed in Beethoven’s day and playing techniques of the period). These include Caroline Brown, Christopher Hogwood, John Eliot Gardiner, and Nikolaus Harnoncourt. ABABA’ performances on modern instruments have also been recorded by the New Philharmonia Orchestra under Pierre Boulez, the Tonhalle Orchester Zürich under David Zinman, and the Berlin Philharmonic under Claudio Abbado.

Reassigning bassoon notes to the horns[edit]

In the first movement, the passage that introduces the second subject of the exposition is assigned by Beethoven as a solo to the pair of horns.

At this location, the theme is played in the key of E♭ major. When the same theme is repeated later on in the recapitulation section, it is given in the key of C major. Antony Hopkins writes:

This … presented a problem to Beethoven, for the horns [of his day], severely limited in the notes they could actually play before the invention of valves, were unable to play the phrase in the ‘new’ key of C major—at least not without stopping the bell with the hand and thus muffling the tone. Beethoven therefore had to give the theme to a pair of bassoons, who, high in their compass, were bound to seem a less than adequate substitute. In modern performances the heroic implications of the original thought are regarded as more worthy of preservation than the secondary matter of scoring; the phrase is invariably played by horns, to whose mechanical abilities it can now safely be trusted.^[2]

In fact, even before Hopkins wrote this passage (1981), some conductors had experimented with preserving Beethoven’s original scoring for bassoons. This can be heard on many performances including those conducted by Caroline Brown mentioned in the preceding section as well as in 2003 recording by Simon Rattle with the Vienna Philharmonic.^[50] Although horns capable of playing the passage in C major were developed not long after the premiere of the Fifth Symphony (they were developed in 1814^[51]), it is not known whether Beethoven would have wanted to substitute modern horns, or keep the bassoons, in the crucial passage.

Editions[edit]

• The edition by Jonathan Del Mar mentioned above was published as follows: Ludwig van Beethoven. Symphonies 1–9. Urtext. Kassel: Bärenreiter, 1996–2000, ISMN M-006-50054-3.
• An inexpensive version of the score has been issued by Dover Publications. This is a 1989 reprint of an old edition (Braunschweig: Henry Litolff, no date).^[52]

Cover versions and other uses in popular culture[edit]

The Fifth has been adapted many times to other genres, including the following examples:

• Franz Liszt arranged it for a piano solo in his Symphonies de Beethoven, S. 464.
• Electric Light Orchestra’s version of «Roll Over Beethoven» incorporates the motif and elements from the first movement into a classic rock and roll song by Chuck Berry.^[53]
• Fantasia 2000 features a three-minute version of the first movement as its first segment.^[54]
• An adaptation appears as the theme music for the TV show Judge Judy since its 9th season in 2004.^[55]
• A disco arrangement appears as «A Fifth of Beethoven» by Walter Murphy on the soundtrack to the 1977 dance film Saturday Night Fever.
• The Brazilian telenovela Quanto Mais Vida, Melhor! presents a varied version of the composition in the opening theme, exploring different rhythms such as samba, classical music, pop and rock.^[56]

Notes and references[edit]

Further reading[edit]

• Carse, Adam (July 1948). «The Sources of Beethoven’s Fifth Symphony.» Music & Letters, vol. 29, no. 3, pp. 249–262.
• Guerrieri, Matthew (2012). The First Four Notes: Beethoven’s Fifth and the Human Imagination. New York: Alfred A. Knopf. ISBN 9780307593283.
• Knapp, Raymond (Summer 2000). «A Tale of Two Symphonies: Converging Narratives of Divine Reconciliation in Beethoven’s Fifth and Sixth.» Journal of the American Musicological Society, vol. 53, no. 2, pp. 291–343.

External links[edit]

• Beethoven’s Symphony No. 5 – A Beginners’ Guide – Overview, analysis and the best recordings – The Classic Review
• General discussion and reviews of recordings
• Brief structural analysis
• Analysis of the Beethoven 5th Symphony, The Symphony of Destiny on the All About Ludwig van Beethoven Page
• Program notes for a performance by the National Symphony Orchestra, Washington, DC.
• Project Gutenberg has two MIDI-versions of Beethoven’s 5th symphony: Etext No. 117 and Etext No. 156
• Program notes for a performance & lecture by Jeffrey Kahane and the Los Angeles Chamber Orchestra.
• Sketch to the Scherzo from op. 67 Fifth Symphony from Eroica Skbk (1803) – Unheard Beethoven Website
• Original Finale in c minor to Fifth Symphony op. 67, Gardi 23 (1804) – Unheard Beethoven Website
• Symphony No. 5 played by British Symphony Orchestra, Felix Weingartner (rec. 1932)
• Symphony No. 5 played by NBC Symphony Orchestra, Arturo Toscanini (rec. 1939)
• Symphony No. 5 played by Berliner Philharmoniker, Wilhelm Furtwängler (rec. 1947)

Scores[edit]

• Symphony No. 5: Scores at the International Music Score Library Project
• Mutopia project has a piano reduction score of Beethoven’s 5th Symphony
• Public domain sheet music both typset and scanned on Cantorion.org
• Full Score of Beethoven’s Fifth Symphony from Indiana University

Symphony in C minor
No. 5
by Ludwig van Beethoven
Cover of the symphony, with the dedication to Prince J. F. M. Lobkowitz and Count Rasumovsky
Key	C minor
Opus	67
Form	Symphony
Composed	1804–1808
Dedication	J. F. M. Lobkowitz Andreas Razumovsky
Duration	About 30–40 minutes
Movements	Four
Scoring	Orchestra
Premiere
Date	22 December 1808
Location	Theater an der Wien, Vienna
Conductor	Ludwig van Beethoven

The Symphony No. 5 in C minor of Ludwig van Beethoven, Op. 67, was written between 1804 and 1808. It is one of the best-known compositions in classical music and one of the most frequently played symphonies,^[1] and it is widely considered one of the cornerstones of western music. First performed in Vienna’s Theater an der Wien in 1808, the work achieved its prodigious reputation soon afterward. E. T. A. Hoffmann described the symphony as «one of the most important works of the time». As is typical of symphonies during the Classical period, Beethoven’s Fifth Symphony has four movements.

It begins with a distinctive four-note «short-short-short-long» motif:

The symphony, and the four-note opening motif in particular, are known worldwide, with the motif appearing frequently in popular culture, from disco versions to rock and roll covers, to uses in film and television.

Like Beethoven’s Eroica (heroic) and Pastorale (rural), Symphony No. 5 was given an explicit name besides the numbering, though not by Beethoven himself. It became popular under «Schicksals-Sinfonie» (Fate Symphony), and the famous five bar theme was called the «Schicksals-Motiv» (Fate Motif). This name is also used in translations.

History[edit]

Development[edit]

The Fifth Symphony had a long development process, as Beethoven worked out the musical ideas for the work. The first «sketches» (rough drafts of melodies and other musical ideas) date from 1804 following the completion of the Third Symphony.^[2] Beethoven repeatedly interrupted his work on the Fifth to prepare other compositions, including the first version of Fidelio, the Appassionata piano sonata, the three Razumovsky string quartets, the Violin Concerto, the Fourth Piano Concerto, the Fourth Symphony, and the Mass in C. The final preparation of the Fifth Symphony, which took place in 1807–1808, was carried out in parallel with the Sixth Symphony, which premiered at the same concert.

Beethoven was in his mid-thirties during this time; his personal life was troubled by increasing deafness.^[3] In the world at large, the period was marked by the Napoleonic Wars, political turmoil in Austria, and the occupation of Vienna by Napoleon’s troops in 1805. The symphony was written at his lodgings at the Pasqualati House in Vienna. The final movement quotes from a revolutionary song by Claude Joseph Rouget de Lisle.

Premiere[edit]

The Fifth Symphony premiered on 22 December 1808 at a mammoth concert at the Theater an der Wien in Vienna consisting entirely of Beethoven premieres, and directed by Beethoven himself on the conductor’s podium.^[4] The concert lasted for more than four hours. The two symphonies appeared on the programme in reverse order: the Sixth was played first, and the Fifth appeared in the second half.^[5] The programme was as follows:

1. The Sixth Symphony
2. Aria: Ah! perfido, Op. 65
3. The Gloria movement of the Mass in C major
4. The Fourth Piano Concerto (played by Beethoven himself)
5. (Intermission)
6. The Fifth Symphony
7. The Sanctus and Benedictus movements of the C major Mass
8. A solo piano improvisation played by Beethoven
9. The Choral Fantasy

Beethoven dedicated the Fifth Symphony to two of his patrons, Prince Franz Joseph von Lobkowitz and Count Razumovsky. The dedication appeared in the first printed edition of April 1809.

Reception and influence[edit]

There was little critical response to the premiere performance, which took place under adverse conditions. The orchestra did not play well—with only one rehearsal before the concert—and at one point, following a mistake by one of the performers in the Choral Fantasy, Beethoven had to stop the music and start again.^[6] The auditorium was extremely cold and the audience was exhausted by the length of the programme. However, a year and a half later, publication of the score resulted in a rapturous unsigned review (actually by music critic E. T. A. Hoffmann) in the Allgemeine musikalische Zeitung. He described the music with dramatic imagery:

Radiant beams shoot through this region’s deep night, and we become aware of gigantic shadows which, rocking back and forth, close in on us and destroy everything within us except the pain of endless longing—a longing in which every pleasure that rose up in jubilant tones sinks and succumbs, and only through this pain, which, while consuming but not destroying love, hope, and joy, tries to burst our breasts with full-voiced harmonies of all the passions, we live on and are captivated beholders of the spirits.^[7]

Apart from the extravagant praise, Hoffmann devoted by far the largest part of his review to a detailed analysis of the symphony, in order to show his readers the devices Beethoven used to arouse particular affects in the listener. In an essay titled «Beethoven’s Instrumental Music», compiled from this 1810 review and another one from 1813 on the op. 70 string trios, published in three installments in December 1813, E.T.A. Hoffmann further praised the «indescribably profound, magnificent symphony in C minor»:
S

How this wonderful composition, in a climax that climbs on and on, leads the listener imperiously forward into the spirit world of the infinite!… No doubt the whole rushes like an ingenious rhapsody past many a man, but the soul of each thoughtful listener is assuredly stirred, deeply and intimately, by a feeling that is none other than that unutterable portentous longing, and until the final chord—indeed, even in the moments that follow it—he will be powerless to step out of that wondrous spirit realm where grief and joy embrace him in the form of sound….^[8]

The symphony soon acquired its status as a central item in the orchestral repertoire. It was played in the inaugural concerts of the New York Philharmonic on 7 December 1842, and the [US] National Symphony Orchestra on 2 November 1931. It was first recorded by the Odeon Orchestra under Friedrich Kark in 1910. The First Movement (as performed by the Philharmonia Orchestra) was featured on the Voyager Golden Record, a phonograph record containing a broad sample of the images, common sounds, languages, and music of Earth, sent into outer space aboard the Voyager probes in 1977.^[9] Groundbreaking in terms of both its technical and its emotional impact, the Fifth has had a large influence on composers and music critics,^[10] and inspired work by such composers as Brahms, Tchaikovsky (his 4th Symphony in particular),^[11] Bruckner, Mahler, and Berlioz.^[12]

Since the Second World War, it has sometimes been referred to as the «Victory Symphony».^[13] «V» is coincidentally also the Roman numeral character for the number five and the phrase «V for Victory» became a campaign of the Allies of World War II after Winston Churchill starting using it as a catchphrase in 1940. Beethoven’s Victory Symphony happened to be his Fifth (or vice versa) although this is coincidental. Some thirty years after this piece was written, the rhythm of the opening phrase – «dit-dit-dit-dah» – was used for the letter «V» in Morse code, though this is also coincidental. During the Second World War, the BBC prefaced its broadcasts to Special Operations Executives (SOE) across the world with those four notes, played on drums.^[14][15][16] This was at the suggestion of intelligence agent Courtenay Edward Stevens.^[17]

Instrumentation[edit]

The symphony is scored for the following orchestra:

Form[edit]

A typical performance usually lasts around 30–40 minutes. The work is in four movements:

I. Allegro con brio[edit]

The first movement opens with the four-note motif discussed above, one of the most famous motifs in Western music. There is considerable debate among conductors as to the manner of playing the four opening bars. Some conductors take it in strict allegro tempo; others take the liberty of a weighty treatment, playing the motif in a much slower and more stately tempo; yet others take the motif molto ritardando (a pronounced slowing through each four-note phrase), arguing that the fermata over the fourth note justifies this.^[18] Some critics and musicians consider it crucial to convey the spirit of [pause]and-two-and one, as written, and consider the more common one-two-three-four to be misleading. Critic Michael Steinberg stated that with the «ta-ta-ta-Taaa», «Beethoven begins with eight notes». He points out that «they rhyme, four plus four, and each group of four consists of three quick notes plus one that is lower and much longer (in fact unmeasured).» As well, the «space between the two rhyming groups is minimal, about one-seventh of a second if we go by Beethoven’s metronome mark».^[19]

In addition, «Beethoven clarifies the shape by lengthening the second of the long notes. This lengthening, which was an afterthought, is tantamount to writing a stronger punctuation mark. As the music progresses, we can hear in the melody of the second theme, for example (or later, in the pairs of antiphonal chords of woodwinds and strings (i.e. chords that alternate between woodwind and string instruments)), that the constantly invoked connection between the two four-note units is crucial to the movement.» Steinberg states that the «source of Beethoven’s unparalleled energy … is in his writing long sentences and broad paragraphs whose surfaces are articulated with exciting activity.» Indeed, «the double ‘ta-ta-ta-Taaa’ is an open-ended beginning, not a closed and self-sufficient unit (misunderstanding of this opening was nurtured by a nineteenth-century performance tradition in which the first five measures were read as a slow, portentous exordium, the main tempo being attacked only after the second hold).» He notes that the «opening [is] so dramatic» due to the «violence of the contrast between the urgency in the eighth notes and the ominous freezing of motion in the unmeasured long notes». He states that «the music starts with a wild outburst of energy but immediately crashes into a wall».^[19]

Steinberg also asserts that «[s]econds later, Beethoven jolts us with another such sudden halt. The music draws up to a half-cadence on a G major chord, short and crisp in the whole orchestra, except for the first violins, who hang on to their high G for an unmeasured length of time. Forward motion resumes with a relentless pounding of eighth notes.»^[20]

The first movement is in the traditional sonata form that Beethoven inherited from his Classical predecessors, such as Haydn and Mozart (in which the main ideas that are introduced in the first few pages undergo elaborate development through many keys, with a dramatic return to the opening section—the recapitulation—about three-quarters of the way through). It starts out with two dramatic fortissimo phrases, the famous motif, commanding the listener’s attention. Following the first four bars, Beethoven uses imitations and sequences to expand the theme, these pithy imitations tumbling over each other with such rhythmic regularity that they appear to form a single, flowing melody. Shortly after, a very short fortissimo bridge, played by the horns, takes place before a second theme is introduced. This second theme is in E♭ major, the relative major, and it is more lyrical, written piano and featuring the four-note motif in the string accompaniment. The codetta is again based on the four-note motif. The development section follows, including the bridge. During the recapitulation, there is a brief solo passage for oboe in quasi-improvisatory style, and the movement ends with a massive coda.

II. Andante con moto[edit]

The second movement, in A♭ major, the subdominant key of C minor’s relative key (E♭ major), is a lyrical work in double variation form, which means that two themes are presented and varied in alternation. Following the variations there is a long coda.

The movement opens with an announcement of its theme, a melody in unison by violas and cellos, with accompaniment by the double basses. A second theme soon follows, with a harmony provided by clarinets, bassoons, and violins, with a triplet arpeggio in the violas and bass. A variation of the first theme reasserts itself. This is followed up by a third theme, thirty-second notes in the violas and cellos with a counterphrase running in the flute, oboe, and bassoon. Following an interlude, the whole orchestra participates in a fortissimo, leading to a series of crescendos and a coda to close the movement.^[21]

III. Scherzo: Allegro[edit]

The third movement is in ternary form, consisting of a scherzo and trio. While most symphonies before Beethoven’s time employed a minuet and trio as their third movement, Beethoven chose to use the newer scherzo and trio form.

The movement returns to the opening key of C minor and begins with the following theme, played by the cellos and double basses:

The opening theme is answered by a contrasting theme played by the winds, and this sequence is repeated. Then the horns loudly announce the main theme of the movement, and the music proceeds from there. The trio section is in C major and is written in a contrapuntal texture. When the scherzo returns for the final time, it is performed by the strings pizzicato and very quietly. «The scherzo offers contrasts that are somewhat similar to those of the slow movement [Andante con moto] in that they derive from extreme difference in character between scherzo and trio … The Scherzo then contrasts this figure with the famous ‘motto’ (3 + 1) from the first movement, which gradually takes command of the whole movement.»^[22] The third movement is also notable for its transition to the fourth movement, widely considered one of the greatest musical transitions of all time.^[23]

IV. Allegro[edit]

The fourth movement begins without pause from the transition. The music resounds in C major, an unusual choice by the composer as a symphony that begins in C minor is expected to finish in that key.^[24] In Beethoven’s words:

Many assert that every minor piece must end in the minor. Nego! …Joy follows sorrow, sunshine—rain.^[25]

The triumphant and exhilarating finale is written in an unusual variant of sonata form: at the end of the development section, the music halts on a dominant cadence, played fortissimo, and the music continues after a pause with a quiet reprise of the «horn theme» of the scherzo movement. The recapitulation is then introduced by a crescendo coming out of the last bars of the interpolated scherzo section, just as the same music was introduced at the opening of the movement. The interruption of the finale with material from the third «dance» movement was pioneered by Haydn, who had done the same in his Symphony No. 46 in B, from 1772. It is unknown whether Beethoven was familiar with this work or not.^[26]

The Fifth Symphony finale includes a very long coda, in which the main themes of the movement are played in temporally compressed form. Towards the end the tempo is increased to presto. The symphony ends with 29 bars of C major chords, played fortissimo. In The Classical Style, Charles Rosen suggests that this ending reflects Beethoven’s sense of proportions: the «unbelievably long» pure C major cadence is needed «to ground the extreme tension of [this] immense work.»^[27]

Influences[edit]

The 19th century musicologist Gustav Nottebohm first pointed out that the third movement’s theme has the same sequence of intervals as the opening theme of the final movement of Mozart’s famous Symphony No. 40 in G minor, K. 550. Here are the first eight notes of Mozart’s theme:

While such resemblances sometimes occur by accident, this is unlikely to be so in the present case. Nottebohm discovered the resemblance when he examined a sketchbook used by Beethoven in composing the Fifth Symphony: here, 29 bars of Mozart’s finale appear, copied out by Beethoven.^{[28][need quotation to verify]}

Lore[edit]

Much has been written about the Fifth Symphony in books, scholarly articles, and program notes for live and recorded performances. This section summarizes some themes that commonly appear in this material.

Fate motif[edit]

The initial motif of the symphony has sometimes been credited with symbolic significance as a representation of Fate knocking at the door. This idea comes from Beethoven’s secretary and factotum Anton Schindler, who wrote, many years after Beethoven’s death:

The composer himself provided the key to these depths when one day, in this author’s presence, he pointed to the beginning of the first movement and expressed in these words the fundamental idea of his work: «Thus Fate knocks at the door!»^[29]

Schindler’s testimony concerning any point of Beethoven’s life is disparaged by many experts (Schindler is believed to have forged entries in Beethoven’s so-called «conversation books», the books in which the deaf Beethoven got others to write their side of conversations with him).^[30] Moreover, it is often commented that Schindler offered a highly romanticized view of the composer.

There is another tale concerning the same motif; the version given here is from Antony Hopkins’s description of the symphony.^[2] Carl Czerny (Beethoven’s pupil, who premiered the «Emperor» Concerto in Vienna) claimed that «the little pattern of notes had come to [Beethoven] from a yellow-hammer’s song, heard as he walked in the Prater-park in Vienna.» Hopkins further remarks that «given the choice between a yellow-hammer and Fate-at-the-door, the public has preferred the more dramatic myth, though Czerny’s account is too unlikely to have been invented.»

In his Omnibus television lecture series in 1954, Leonard Bernstein likened the Fate Motif to the four note coda common to symphonies. These notes would terminate the symphony as a musical coda, but for Beethoven they become a motif repeating throughout the work for a very different and dramatic effect, he says.^[31]

Evaluations of these interpretations tend to be skeptical. «The popular legend that Beethoven intended this grand exordium of the symphony to suggest ‘Fate Knocking at the gate’ is apocryphal; Beethoven’s pupil, Ferdinand Ries, was really author of this would-be poetic exegesis, which Beethoven received very sarcastically when Ries imparted it to him.»^[18] Elizabeth Schwarm Glesner remarks that «Beethoven had been known to say nearly anything to relieve himself of questioning pests»; this might be taken to impugn both tales.^[32]

Beethoven’s choice of key[edit]

The key of the Fifth Symphony, C minor, is commonly regarded as a special key for Beethoven, specifically a «stormy, heroic tonality».^[33] Beethoven wrote a number of works in C minor whose character is broadly similar to that of the Fifth Symphony. Pianist and writer Charles Rosen says,

Beethoven in C minor has come to symbolize his artistic character. In every case, it reveals Beethoven as Hero. C minor does not show Beethoven at his most subtle, but it does give him to us in his most extroverted form, where he seems to be most impatient of any compromise.^[34]

Repetition of the opening motif throughout the symphony[edit]

It is commonly asserted that the opening four-note rhythmic motif (short-short-short-long; see above) is repeated throughout the symphony, unifying it. «It is a rhythmic pattern (dit-dit-dit-dot) that makes its appearance in each of the other three movements and thus contributes to the overall unity of the symphony» (Doug Briscoe^[35]); «a single motif that unifies the entire work» (Peter Gutmann^[36]); «the key motif of the entire symphony»;^[37] «the rhythm of the famous opening figure … recurs at crucial points in later movements» (Richard Bratby^[38]). The New Grove encyclopedia cautiously endorses this view, reporting that «[t]he famous opening motif is to be heard in almost every bar of the first movement—and, allowing for modifications, in the other movements.»^[39]

There are several passages in the symphony that have led to this view. For instance, in the third movement the horns play the following solo in which the short-short-short-long pattern occurs repeatedly:

In the second movement, an accompanying line plays a similar rhythm:

In the finale, Doug Briscoe^[35] suggests that the motif may be heard in the piccolo part, presumably meaning the following passage:

Later, in the coda of the finale, the bass instruments repeatedly play the following:

On the other hand, some commentators are unimpressed with these resemblances and consider them to be accidental. Antony Hopkins,^[2] discussing the theme in the scherzo, says «no musician with an ounce of feeling could confuse [the two rhythms]», explaining that the scherzo rhythm begins on a strong musical beat whereas the first-movement theme begins on a weak one. Donald Tovey^[40] pours scorn on the idea that a rhythmic motif unifies the symphony: «This profound discovery was supposed to reveal an unsuspected unity in the work, but it does not seem to have been carried far enough.» Applied consistently, he continues, the same approach would lead to the conclusion that many other works by Beethoven are also «unified» with this symphony, as the motif appears in the «Appassionata» piano sonata, the Fourth Piano Concerto (listen (help·info)), and in the String Quartet, Op. 74. Tovey concludes, «the simple truth is that Beethoven could not do without just such purely rhythmic figures at this stage of his art.»

To Tovey’s objection can be added the prominence of the short-short-short-long rhythmic figure in earlier works by Beethoven’s older Classical contemporaries such as Haydn and Mozart. To give just two examples, it is found in Haydn’s «Miracle» Symphony, No. 96 (listen (help·info)) and in Mozart’s Piano Concerto No. 25, K. 503 (listen (help·info)). Such examples show that «short-short-short-long» rhythms were a regular part of the musical language of the composers of Beethoven’s day.

It seems likely that whether or not Beethoven deliberately, or unconsciously, wove a single rhythmic motif through the Fifth Symphony will (in Hopkins’s words) «remain eternally open to debate».^[2]

Use of La Folia[edit]

Folia is a dance form with a distinctive rhythm and harmony, which was used by many composers from the Renaissance well into the 19th and even 20th centuries, often in the context of a theme and variations.^[41] It was used by Beethoven in his Fifth Symphony in the harmony midway through the slow movement (bars 166–177).^[42] Although some recent sources mention that the fragment of the Folia theme in Beethoven’s symphony was detected only in the 1990s, Reed J. Hoyt analyzed some Folia-aspects in the oeuvre of Beethoven already in 1982 in his «Letter to the Editor», in the journal College Music Symposium 21, where he draws attention to the existence of complex archetypal patterns and their relationship.^[43]

New Instrumentation[edit]

The last movement of Beethoven’s Fifth is the first time the piccolo,^[44] and contrabassoon were used in a symphony.^[45] While this was Beethoven’s first use of the trombone in a symphony, in 1807 the Swedish composer Joachim Nicolas Eggert had specified trombones for his Symphony No. 3 in E♭ major.^[46]

Textual questions[edit]

Third movement repeat[edit]

In the autograph score (that is, the original version from Beethoven’s hand), the third movement contains a repeat mark: when the scherzo and trio sections have both been played through, the performers are directed to return to the very beginning and play these two sections again. Then comes a third rendering of the scherzo, this time notated differently for pizzicato strings and transitioning directly to the finale (see description above). Most modern printed editions of the score do not render this repeat mark; and indeed most performances of the symphony render the movement as ABA’ (where A = scherzo, B = trio, and A’ = modified scherzo), in contrast to the ABABA’ of the autograph score. The repeat mark in the autograph is unlikely to be simply an error on the composer’s part. The ABABA’ scheme for scherzi appears elsewhere in Beethoven, in the Bagatelle for solo piano, Op. 33, No. 7 (1802), and in the Fourth, Sixth, and Seventh Symphonies. However, it is possible that for the Fifth Symphony, Beethoven originally preferred ABABA’, but changed his mind in the course of publication in favor of ABA’.

Since Beethoven’s day, published editions of the symphony have always printed ABA’. However, in 1978 an edition specifying ABABA’ was prepared by Peter Gülke and published by Peters. In 1999, yet another edition, by Jonathan Del Mar, was published by Bärenreiter^[47][48] which advocates a return to ABA’. In the accompanying book of commentary,^[49] Del Mar defends in depth the view that ABA’ represents Beethoven’s final intention; in other words, that conventional wisdom was right all along.

In concert performances, ABA’ prevailed until the 2000s. However, since the appearance of the Gülke edition, conductors have felt more free to exercise their own choice. Performances with ABABA’ seem to be particularly favored by conductors who specialize in authentic performance or historically informed performance (that is, using instruments of the kind employed in Beethoven’s day and playing techniques of the period). These include Caroline Brown, Christopher Hogwood, John Eliot Gardiner, and Nikolaus Harnoncourt. ABABA’ performances on modern instruments have also been recorded by the New Philharmonia Orchestra under Pierre Boulez, the Tonhalle Orchester Zürich under David Zinman, and the Berlin Philharmonic under Claudio Abbado.

Reassigning bassoon notes to the horns[edit]

In the first movement, the passage that introduces the second subject of the exposition is assigned by Beethoven as a solo to the pair of horns.

At this location, the theme is played in the key of E♭ major. When the same theme is repeated later on in the recapitulation section, it is given in the key of C major. Antony Hopkins writes:

This … presented a problem to Beethoven, for the horns [of his day], severely limited in the notes they could actually play before the invention of valves, were unable to play the phrase in the ‘new’ key of C major—at least not without stopping the bell with the hand and thus muffling the tone. Beethoven therefore had to give the theme to a pair of bassoons, who, high in their compass, were bound to seem a less than adequate substitute. In modern performances the heroic implications of the original thought are regarded as more worthy of preservation than the secondary matter of scoring; the phrase is invariably played by horns, to whose mechanical abilities it can now safely be trusted.^[2]

In fact, even before Hopkins wrote this passage (1981), some conductors had experimented with preserving Beethoven’s original scoring for bassoons. This can be heard on many performances including those conducted by Caroline Brown mentioned in the preceding section as well as in 2003 recording by Simon Rattle with the Vienna Philharmonic.^[50] Although horns capable of playing the passage in C major were developed not long after the premiere of the Fifth Symphony (they were developed in 1814^[51]), it is not known whether Beethoven would have wanted to substitute modern horns, or keep the bassoons, in the crucial passage.

Editions[edit]

• The edition by Jonathan Del Mar mentioned above was published as follows: Ludwig van Beethoven. Symphonies 1–9. Urtext. Kassel: Bärenreiter, 1996–2000, ISMN M-006-50054-3.
• An inexpensive version of the score has been issued by Dover Publications. This is a 1989 reprint of an old edition (Braunschweig: Henry Litolff, no date).^[52]

Cover versions and other uses in popular culture[edit]

The Fifth has been adapted many times to other genres, including the following examples:

• Franz Liszt arranged it for a piano solo in his Symphonies de Beethoven, S. 464.
• Electric Light Orchestra’s version of «Roll Over Beethoven» incorporates the motif and elements from the first movement into a classic rock and roll song by Chuck Berry.^[53]
• Fantasia 2000 features a three-minute version of the first movement as its first segment.^[54]
• An adaptation appears as the theme music for the TV show Judge Judy since its 9th season in 2004.^[55]
• A disco arrangement appears as «A Fifth of Beethoven» by Walter Murphy on the soundtrack to the 1977 dance film Saturday Night Fever.
• The Brazilian telenovela Quanto Mais Vida, Melhor! presents a varied version of the composition in the opening theme, exploring different rhythms such as samba, classical music, pop and rock.^[56]

Notes and references[edit]

Further reading[edit]

• Carse, Adam (July 1948). «The Sources of Beethoven’s Fifth Symphony.» Music & Letters, vol. 29, no. 3, pp. 249–262.
• Guerrieri, Matthew (2012). The First Four Notes: Beethoven’s Fifth and the Human Imagination. New York: Alfred A. Knopf. ISBN 9780307593283.
• Knapp, Raymond (Summer 2000). «A Tale of Two Symphonies: Converging Narratives of Divine Reconciliation in Beethoven’s Fifth and Sixth.» Journal of the American Musicological Society, vol. 53, no. 2, pp. 291–343.

External links[edit]

• Beethoven’s Symphony No. 5 – A Beginners’ Guide – Overview, analysis and the best recordings – The Classic Review
• General discussion and reviews of recordings
• Brief structural analysis
• Analysis of the Beethoven 5th Symphony, The Symphony of Destiny on the All About Ludwig van Beethoven Page
• Program notes for a performance by the National Symphony Orchestra, Washington, DC.
• Project Gutenberg has two MIDI-versions of Beethoven’s 5th symphony: Etext No. 117 and Etext No. 156
• Program notes for a performance & lecture by Jeffrey Kahane and the Los Angeles Chamber Orchestra.
• Sketch to the Scherzo from op. 67 Fifth Symphony from Eroica Skbk (1803) – Unheard Beethoven Website
• Original Finale in c minor to Fifth Symphony op. 67, Gardi 23 (1804) – Unheard Beethoven Website
• Symphony No. 5 played by British Symphony Orchestra, Felix Weingartner (rec. 1932)
• Symphony No. 5 played by NBC Symphony Orchestra, Arturo Toscanini (rec. 1939)
• Symphony No. 5 played by Berliner Philharmoniker, Wilhelm Furtwängler (rec. 1947)

Scores[edit]

• Symphony No. 5: Scores at the International Music Score Library Project
• Mutopia project has a piano reduction score of Beethoven’s 5th Symphony
• Public domain sheet music both typset and scanned on Cantorion.org
• Full Score of Beethoven’s Fifth Symphony from Indiana University

Симфония № 5 до минор, op. 67, написанная Людвигом ван Бетховеном в 1804—1808 годах, — одно из самых знаменитых и популярных произведений классической музыки и одна из наиболее часто исполняемых симфоний. Впервые исполненная в 1808 в Вене, симфония вскоре приобрела репутацию выдающегося произведения. Э. Т. А. Гофман назвал симфонию «одним из самых значительных произведений эпохи».

Главным и легко узнаваемым элементом первой части симфонии является двойной мотив из четырёх тактов:

Симфония и особенно начинающий её мотив (известный также как «мотив судьбы», «тема судьбы») стали настолько широко известны, что их элементы проникли во множество произведений, от классических до популярной культуры разных жанров, в кино, телевидение и т. д. Она стала одним из символов классической музыки.

Состав оркестра

Деревянные духовые

Флейта пикколо

2 флейты

2 гобоя

2 кларнета (B)

2 фагота

Контрфагот

Медные духовые

2 валторны (Es)

2 трубы (C)

3 тромбона

Ударные

Литавры

Струнные

I и II скрипки

Альты

Виолончели

Контрабасы

Части

1. Allegro con brio (до минор)
2. Andante con moto (ля бемоль мажор)
3. Allegro (до минор)
4. Allegro (до мажор)

3-я и 4-я части исполняются без перерыва.

История

Сочинение

Пятая симфония известна своим долгим временем вызревания. Первые её наброски датируются 1804 годом, сразу после окончания работы автора над Третьей симфонией. Однако Бетховен неоднократно прерывал свою работу над Пятой для подготовки других сочинений, включая первый вариант оперы «Фиделио», Сонату № 23 (Аппассионату), три струнных квартета, скрипичный и фортепианный концерты и Четвёртую симфонию. Окончательная доработка Пятой симфонии проводилась в 1807—1808 параллельно с Шестой симфонией, а премьера обеих состоялась на одном и том же концерте.

В это время Бетховену было 35—38 лет, его жизнь осложнялась прогрессирующей глухотой. В окружающем мире это время было отмечено наполеоновскими войнами, политическим беспорядком в Австрии и оккупацией Вены наполеоновскими войсками в 1805 году.

Премьера

Бетховен посвятил симфонию двум своим покровителям — князю Ф. Й. фон Лобковицу и графу Разумовскому. Посвящение было напечатано в первом издании произведения в апреле 1809 года.

Первое публичное исполнение Пятой симфонии состоялось 22 декабря 1808 года в венском «Театр ан дер Вин» на громадном концерте-бенефисе, целиком состоявшем из премьер произведений Бетховена под управлением самого автора. В программе значились две симфонии, которые исполнялись в порядке, обратном их нынешним номерам: Пятая нумеровалась как № 6, а Шестая — как № 5. Программа включала в себя:

• симфонию № 6 (Пасторальную);
• арию «О, изменник» («Ah, perfido»), Op. 65;
• части Kyrie и Gloria из Мессы до мажор;
• фортепианный концерт № 4 (в исполнении самого Бетховена);
• (антракт)
• Пятую симфонию (значилась в программе как «Большая симфония до минор»);
• части Sanctus и Benedictus из мессы до мажор;
• Хоральную фантазию.

Премьера была неудачной. Концерт длился более четырёх часов — с 18:30 до 22:30. В зале царил холод, публика устала от массы нового материала, и в начале второго отделения вряд ли могла полноценно воспринимать любое произведение, тем более такое новаторское, как Пятая симфония. Первоначально планировалось завершить вечер симфонией до минор, но Бетховен, справедливо опасаясь, что и слушатели, и оркестранты будут утомлены, просто добавил после неё еще несколько произведений, чтобы она не была последней. Репетиций было недостаточно, и качество исполнения оставляло желать лучшего. (Исполняя в конце Хоральную фантазию, музыканты допустили ошибку, в результате чего её пришлось начать сначала, таким образом ещё больше удлинив концерт.)

Форма

Произведение состоит из четырёх частей:

I. Allegro con brio (сонатная форма)

II. Andante con moto

III. Scherzo. Allegro

IV. Allegro (финал, сонатная форма)

Интересные факты

• Фрагменты Пятой симфонии Бетховена цитируются в некоторых произведениях Альфреда Шнитке — Первой симфонии, музыке к спектаклю «Ревизская сказка» и основанной на ней «Гоголь-сюите» для оркестра.

Symphony No. 5 (c-moll), Op. 67

Послушать

Лондонский филармонический оркестр (дирижёр: Отто Клемперер)

I часть. Allegro con brio
II часть. Andante con moto — Piu mosso — Tempo I
III часть. Allegro
IV часть. Allegro — Presto

Состав оркестра: 2 флейты, флейта-пикколо, 2 гобоя, 2 кларнета, 2 фагота, контрафагот, 2 валторны, 2 трубы, 3 тромбона, литавры, струнные.

История создания

Пятая симфония, которая поражает лаконизмом изложения, сжатостью форм, устремленностью развития, кажется рожденной в едином творческом порыве. Однако создавалась она дольше остальных. Бетховен работал над ней на протяжении трех лет, успев закончить в эти годы две симфонии совершенно иного характера: в 1806 году была написана лирическая Четвертая, в следующем начата и одновременно с Пятой завершена Пасторальная, позднее получившая № 6.

Это было время наивысшего расцвета таланта композитора. Одно за другим появляются самые типичные для него, самые прославленные сочинения, нередко проникнутые энергией, горделивым духом самоутверждения, героической борьбой: скрипичная соната опус 47, известная как Крейцерова, фортепианные опус 53 и 57 («Аврора» и «Аппассионата» — названия даны не автором), опера «Фиделио», оратория «Христос на горе Елеонской», три квартета опус 59, посвященные русскому меценату графу А. К. Разумовскому, фортепианный (Четвертый), Скрипичный и Тройной (для фортепиано, скрипки и виолончели) концерты, увертюра «Кориолан», 32 вариации для фортепиано до минор, месса до мажор и др. Композитор смирился с неизлечимым недугом, страшнее которого не может быть для музыканта, — глухотой, хотя, узнав о приговоре врачей, едва не покончил с собой: «Только добродетели и искусству я обязан тем, что не покончил жизнь самоубийством». В 31 год он написал другу горделивые слова, ставшие его девизом: «Я хочу схватить судьбу за глотку. Ей не удастся окончательно сломить меня. О, как прекрасно прожить тысячу жизней!»

Пятая симфония посвящена известным меценатам — князю Ф. И. Лобковицу и графу А. К. Разумовскому, русскому посланнику в Вене, и впервые прозвучала в авторском концерте, так называемой «академии», в Венском театре 22 декабря 1808 года вместе с Пасторальной. Нумерация симфоний была тогда иной: открывшая «академию» симфония под названием «Воспоминание о сельской жизни», фа мажор, имела № 5, а «Большая симфония в до миноре» — № 6. Концерт оказался неудачным. Во время репетиции композитор повздорил с предоставленным ему оркестром — сборным, невысокого уровня, и по требованию музыкантов, отказавшихся с ним работать, вынужден был удалиться в соседнюю комнату, откуда и слушал, как его музыку разучивает дирижер И. Зейфрид. Во время концерта в зале царил холод, публика сидела в шубах и равнодушно восприняла новые симфонии Бетховена.

Впоследствии Пятая стала самой популярной в его наследии. В ней сконцентрированы наиболее типичные черты бетховенского стиля, наиболее ярко и сжато воплощена основная идея его творчества, которую обычно формулируют так: через борьбу к победе. Короткие рельефные темы сразу и навсегда врезаются в память. Одна из них, несколько видоизменяясь, проходит через все части (такой прием, заимствованный у Бетховена, следующее поколение композиторов будет использовать часто). Об этой сквозной теме, своего рода лейтмотиве кз четырех нот с характерным стучащим ритмом, по свидетельству одного из биографов композитора, он говорил: «Так судьба стучится в дверь».

Музыка

Первую часть открывает дважды повторенная фортиссимо тема судьбы. Главная партия сразу же активно развивается, устремляясь к вершине. Тот же мотив судьбы начинает побочную партию и постоянно напоминает о себе в басах струнной группы. Контрастная по отношению к нему мелодия побочной, певучая и нежная, завершается, однако, звонкой кульминацией: весь оркестр в грозных унисонах повторяет мотив судьбы. Возникает зримая картина упорной, бескомпромиссной борьбы, которая переполняет разработку и продолжается в репризе. Как это свойственно Бетховену, реприза не является точным повторением экспозиции. Перед появлением побочной партии возникает внезапная остановка, солирующий гобой декламирует ритмически свободную фразу. Но развитие не заканчивается и в репризе: в коде продолжается борьба, при­ чем исход ее неясен — первая часть не дает вывода, оставляя слушателя в напряженном ожидании продолжения.

Медленная вторая часть задумывалась композитором как менуэт. В окончательном варианте первая тема напоминает песню, светлую, строгую и сдержанную, а вторая тема — поначалу вариант первой — приобретает у медных и гобоя фортиссимо в сопровождении ударов литавр героические черты. Не случайно в процессе ее варьирования затаенно и тревожно, как напоминание, звучит мотив судьбы. Любимая Бетховеном форма двойных вариаций выдержана в строго классических принци­ пах: обе темы излагаются все более мелкими длительностями, обрастают новыми мелодическими линиями, полифоническими имитациями, но всегда сохраняют ясный, светлый характер, становясь к концу части еще более величавыми и торжественными.

Тревожное настроение возвращается в третьей части. Это совершенно необычно трактуемое скерцо — вовсе не шутка. Продолжаются столкновения, борьба, начавшаяся в сонатном аллегро первой части. Первая тема пред­ ставляет собой диалог — затаенному вопросу, звучащему еле слышно в глухих басах струнной группы, отвечает задумчивая, печальная мелодия скрипок и альтов, поддержанных духовыми. После ферматы валторны, а за ними весь оркестр фортиссимо утверждают мотив судьбы: в таком грозном, неумолимом варианте он до сих пор еще не встречался. Второй раз диалогическая тема звучит неуверенно, дробясь на отдельные мотивы, не получая завершения, отчего тема судьбы, по контрасту, предстает еще более грозной. При третьем появлении диалогической темы завязывается упорная борьба: с задумчивым, певучим ответом полифонически соединяется мотив судьбы, слышатся трепетные, молящие интонации, и кульминация утверждает победу судьбы. Картина резко меняется в трио — энергичном фугато с подвижной мажорной темой моторного, гаммообразного характера. Совершенно необычна реприза скерцо. Впервые Бетховен отказывается от полного повторения первого раздела, как это всегда было в классической симфонии, насыщая сжатую репризу интенсивным развитием. Оно происходит словно вдали: единственное указание силы звучности — варианты пиано. Обе темы значительно изменены. Первая звучит еще более затаенно (струнные пиццикато), тема судьбы, утрачивая грозный характер, возникает в перекличках кларнета (затем гобоя) и пиццикато скрипок, прерывается паузами, и даже тембр валторны не придает ей прежней силы. В последний раз ее отголоски слышны в перекличках фаготов и скрипок; наконец, остается только монотонный ритм у литавры пианиссимо. И тут наступает удивительный переход к финалу. Словно брезжит робкий луч надежды, начинаются неуверенные поиски выхода, переданные тональной неустойчивостью, модулирующими оборотами…

Ослепительным светом заливает все вокруг начинающийся без перерыва финал. Торжество победы воплощено в аккордах героического марша, усиливая блеск и мощь которого композитор впервые вводит в симфонический оркестр тромбоны, контрафагот и флейту-пикколо. Живо и непосредственно отражена здесь музыка эпохи Французской революции — марши, шествия, массовые празднества победившего народа. Рассказывают, что наполеоновские гренадеры, посетившие концерт в Вене, при первых звуках финала вскочили с мест и отдали честь. Массовость подчеркнута простотой тем, преимущественно у полного оркестра, — броских, энергичных, не детализированных. Их объединяет ликующий характер, который не нарушается и в разработке, пока в нее не вторгается мотив судьбы. Он звучит как напоминание о прошлой борьбе и, может быть, как предвестие будущего: предстоят еще и схватки и жертвы. Но теперь в теме судьбы нет прежней грозной силы. Ликующая реприза утверждает победу народа. Продлевая сцены массового торжества, Бетховен завершает сонатное аллегро финала большой кодой.

А. Кенигсберг

---

Идея героической борьбы, завоевания счастья для человека и человечества в Пятой симфонии проводится еще более последовательно и направленно. Эта симфония относительно свободно поддается программному толкованию, к тому же его подсказывают собственные слова композитора о знаменитой четырехзвучной теме: «Так судьба стучится в дверь»:

Предельно лаконично, как эпиграф, обрисована эта тема с резко стучащим ритмом. Она воспринимается как символ зла, трагически вторгающегося в жизнь человека, как препятствие, требующее неимоверных усилий для преодоления.

Подобно оперному лейтмотиву, ритмическая фигура образующая тему, проходит через все части симфонии, трансформируясь по ходу развития «действия». В первой части эта тема господствует почти безраздельно, во второй — ее глухое «постукивание» тревожно настораживает, в третьей звучит с новым ожесточением и только в финале она появляется уже как воспоминание об отошедших в прошлое драматических событиях:

Первая часть. Allegro con brio

Первая часть как бы высечена из цельного куска гранита, так она монолитна, собрана. Энергия, заложенная в грозных ударах темы, которыми начинается Allegro, направляет стремительный бег главной партии, в которой интонации лейтмотива приобретают мятежную взволнованность:

Все последующее движение Allegro — развернутое, всестороннее раскрытие множественности одного центрального образа. Это не исключает, однако, рельефных контрастов и противопоставлений.

Так, мелодия побочной партии, более закругленная и напевная, с мягкими окончаниями и в мажорном ладу, контрастна главной. Но ее новизна относительна, она образуется в результате видоизменения той же главной темы. Свое начало побочная партия ведет от предшествующих ей фанфарообразных оборотов (связка), которые в свою очередь непосредственно связаны с главной темой. К тому же на протяжении всего следования побочную партию сопровождает основная ритмическая фигура первой части:

Постепенно подчиняясь настойчивости ритма главной темы, побочная становится более активной и драматичной. Происходит и обратное явление: под воздействием светлой сферы мажора (в побочной и особенно в заключительной партиях) главная тема обнаруживает скрытые доселе черты мужественности, героизма.

С наступлением разработки развитие вступает в более напряженную и драматическую фазу. Побочная партия почти полностью отстраняется. Над всем главенствует четырехзвучный ритмический мотив. Его движение идет с нарастающей силой вплоть до могучей кульминации, которая одновременно является исходной точкой для репризы:

Так стремительность и непрерывность развития стирает грани между разделами формы (разработкой и репризой) (этот принцип симфонического развития, утвержденный Бетховеном в Девятой симфонии, впоследствии широко применял Чайковский); борьба переходит в следующую стадию, а разрешение конфликта отодвигается.

В репризе все темы экспозиции проходят, на первый взгляд, свой прежний путь. Но есть некоторые важные сдвиги: внутри главной партии между тревожными перебежками четырехзвучного мотива пробивается одинокий скорбный голос (соло гобоя):

В этом горестном «очеловеченном» речитативе концентрируется лирическое начало. Но оно не может воздействовать на характер главной темы. Только побочная в измененной инструментовке становится более одухотворенной и нежной. Просветленный колорит C-dur с его специфической окраской укрепляет героические черты в заключительной партии репризы.

Все же перевес явно на стороне враждебных сил, и это особенно становится заметным на решающем этапе развития — в коде. Она начинается четко отбиваемой и долго не смолкающей ритмической дробью всего оркестра. Острее проступает размежевание, «расщепление» все того же четырехзвучного мотива. То он оборачивается своим «злобным ликом», то звучит как коренной важности вопрос и в конце концов бессильно никнет, подавленный непреодолимостью препятствия:

В первой части симфонии, как в первом акте драмы, раскрывается, но не исчерпывается острейший конфликт. Исход напряженной драматической борьбы еще не ясен.

Вторая часть. Andante con moto

Велик контраст между драматизмом первой части и медлительно-задумчивым течением мысли во второй.

Две темы, на которых строятся вариации Andante, поначалу схожи ощущением неторопливой поступи, тональностью, затактовым ходом:

(Образцом для медленной части симфонии послужили, очевидно, двойные вариации Гайдна в его «Лондонской» сифонии Es-dur, № 103. Однако при всей прелести и классическом совершенстве гайдновских вариаций невозможно сопоставить глубину и значительность образного содержания, а отсюда масштабность и интенсивность развития у Гайдна и Бетховена.)

Уже во втором предложении второй темы характер ее резко меняется. Внезапное fortissimo со смещением в C-dur, металлическая звучность меди (труб, валторн), массивность фактуры — все это, по-иному освещая тему, приоткрывает героические стороны образа, и звучит она подобно торжественному гимну. Это как бы взгляд в будущее, опора арки, конец которой упирается в триумфальную маршевость финала. Не случайны и общая тональность (C-dur), мощные фанфары, маршевая поступь:

Третья часть. Allegro

(Эту часть, по аналогии с другими симфониями, обычно называют скерцо. Бетховен же не дает такого наименования.)

Последний подступ к вершине. Но и борьба за ее завоевание становится острее, драматичнее. Непосредственное соприкосновение двух разных в сущности своей тем резко обнажает их полярность: ищущим, страстно-вопрошающим мыслям в первой теме (стремительный взлет струнных по аккордовым тонам, спадающие на слабых окончаниях интонации вопроса) противостоит знакомый «стучащий» ритм четырехзвучного мотива. В новом варианте он звучит еще более властно и категорично. Внутренняя его ритмическая структура усложнена, вместо прежнего унисона мотив гармонизован, и сильные броски аккордов акцентируют каждую первую долю такта. Обостряет звучание темы оркестровка, в которой медный тембр валторн, ведущих тему, противостоит струнным, сопровождающим ее своими ударами:

Обе темы, вовлеченные в круговорот движения, все теснее сплетаются и образуют в конце концов нерасторжимый тематический комплекс.

Серьезный перелом в этой сложной борьбе наступает в трио (скерцо написано в сложной трехчастной форме), которое вносит мужественно-радостный контраст. Знаменательным представляется сопоставление тональностей: первая часть — c-moll, третья — C-dur, четвертая — C-dur. Смена минора на одноименный мажор в финале совпадает с моментом утверждения победы. Так движение тональностей, подобно другим музыкальным элементам произведения, подчинено движению направляющей идеи — от мрака к свету.

В трио явственно проступает элемент танцевальности, несколько измененный полифонической фактурой (фугато). Тему ведут «во всю силу смычка» контрабасы и виолончели и «грубая тяжеловесность этих пассажей заставляет дрожать все пюпитры оркестра» (Г. Берлиоз). Нарочитая угловатость темы, подчеркнутая «деревенским» тембром контрабасов, вносит оттенок здорового, крепкого юмора, яркий народный колорит:

Именно после трио делаются очевидными глубочайшие изменения, происшедшие во внутреннем содержании образов, и трио предопределяет не только близость конца, но его смысл и значение. Оптимизм образов народной жизни оказывает решающее влияние, вселяет уверенность в торжество светлого будущего. В репризе исчезают драматизм и контраст тем первой части скерцо. В прозрачной оркестровке, на pianissimo, поглощенные друг другом, обе темы уносятся в легком ускользающем движении. Все драматические события отодвигаются вглубь; теперь уже невозможен возврат к прошлому, дорога к обновлению открыта.

Переход к четвертой, завершающей, части симфонии композиционно совершается в коде третьей части, которая непосредственно вливается в финал. В этом последнем построении скерцо медленно, исподволь происходит колоссальное динамическое нагнетание. На глухом органном басу, как отдаленный гул, звучит основной ритмический мотив, исполняемый одними литаврами. Затем появляется первая тема скерцо; она все чаще дробится и настойчиво «взбирается» вверх:

Неуклонно раздвигается оркестровый диапазон, разрастается сила оркестровой звучности; жесткие диссонансы (от наложения субдоминантовых и доминантовых звуков на тонический органный пункт) звучат все резче, пронзительней и, нарастая, разрешаются в полнозвучный аккорд — тонику C-dur, знаменующую наступление финала:

Переход к финалу — один из самых потрясающих моментов симфонии. «…Невозможно достигнуть более сильного впечатления, чем то, которое создается переходом от скерцо к триумфальному маршу», — пишет Берлиоз.

Четвертая часть. Финал. Allegro

Финал — праздничный триумфальный марш. В его музыкальных образах (финал написан в сонатной форме) нет противопоставлений, контрастов. Все темы характеризует высочайший героический подъем:

Перед репризой еще раз появляется четырехзвучный ритмический мотив: воспоминание о прошлом оттеняет торжествующую радость настоящего.

Начиная с репризы, музыка финала звучит со все возрастающей энергией. Усиление звучности медной группы оркестра (впервые Бетховен для усиления оркестровой звучности вводит в оркестр симфонии тромбоны, флейту пикколо и контрафагот), пронзительный тембр малой флейты, безостановочность переходов, сама динамика заключительной части симфонии заражают приподнятостью, энтузиазмом.

Кода финала (Presto) в грандиозном и длительном звучании тоники C-dur утверждает окончательное укрощение всех враждебных человеку сил. Стихийность движения в коде, его «массивность» — выражение беспредельной радости, которое приносит освобожденному человечеству долгожданная победа.

В. Галацкая

---

Между 1806 и 1808 годами (период, отмеченный особо выдаю­щимися творческими достижениями композитора) Бетховен рабо­тал одновременно над тремя симфониями. Центральным произведением этой группы оказалась героико-трaгическая Пятая симфония c-moll — C-dur (op.67, 1805 – 1808). До нашего времени она продолжает оставаться одним из самых любимых и популярных произведений мирового симфонического репертуара.

В Пятой воплощена основная тема бетховенского творчества — героика и трагедия борьбы. Эта же идея в том же оптимистическом преломлении была положена и в основу «Героической симфо­нии». Но в новом произведении Бетховен придал ей несколько иную идейно-образную трактовку. Соответственно изменились и принципы формообразования: они приобрели большую целеустремленность и простоту.

В Пятой симфонии тема борьбы показана в аспекте, типичном для трагедийного театра эпохи Просвещения. Непримиримое столкновение человека с роком, где грозный, волевой образ рока олицетворял общественную необходимость, лежало в основе драматургии классицистской трагедии и связанной с ней музыкальной драмы Глюка. Бетховен по-новому трактует этот конфликт. Новое, бетховенское заключалось в действенности.

В отличие от глюковских трагедий, где освобождение приходи­ло неожиданно и извне, в бетховенской симфонии человек одерживает победу в результате единоборства с судьбой. От мрака к свету – так последовательно развивается драматургический конфликт Пятой симфонии.

Ее четырехчастный цикл составляет неразрывное единство. От­дельные части связаны между собой не только ходом драматического развития, но и определенным «лейтритмом». «Так судьба стучится в дверь», — сказал Бетховен про главную тему Пятой симфонии. От первых звуков до финала звучит тревожный, резкий мотив судьбы.

Мотив судьбы, которым начинается Пятая симфония, принад­лежит к числу гениальнейших бетховенских находок:

Никогда прежде, даже у самого Бетховена, музыкальная тема не достигала подобного лаконизма, такой мелодической и ритмической концентрации. По существу, ее трудно назвать самостоя­тельной темой, настолько слабо в ней выражено собственно мело­дическое начало. Ритм и гармоническое тяготение главным обра­зом формируют ее художественный облик. Вместе с тем, при всей своей необычности и интонационной «скупости», мотив судьбы обобщает патетические интонации, сложившиеся еще в музыке предшественников и широко использованные самим Бетховеном в более ранних произведениях (Имеются в виду те же с-mоll’ные интонации страха и скорби, которые прозвучали в свое время в «Орфее» и «Альцесте» Глюка, в увертюре к «Медее» Керубини, в «Патетической сенате» Бетховена, в его Четвертом квартете, «Похо­ронном марше» из «Героической симфонии» и другие.).

Сонатное Allegro Пятой симфонии — один из наиболее изуми­тельных примеров бетховенского симфонического развития. Грозному и трагическому мотиву рока Бетховен придает активный, во­левой характер (В нем сосредоточен ряд выразительных приемов, придающих ему взвол­нованность: повторение, «вдалбливание» одного мелодического звука, fortissimo, оголенное унисонно-октавное звучание и, наконец, поступательный аффект стопы (четвертый пеон, при котором акцент, связанный с сильной долей такта, прихо­дится на последний из четырех звуков мотива).). В отличие от интонационно насыщенной, пространной темы «Героической», он предельно краток. Это опре­деляет характер развития всего сонатного Allegro Пятой симфонии.

Будучи эпиграфом ко всей симфонии, мотив судьбы является одновременно мельчайшим архитектоническим звеном всей сложной структуры первой части.

По принципу «остинатной» повторности он пронизывает собой музыку всего Allegro. Ни на секунду не ослабевает чувство органи­зованного движения, не прерывается внутренняя пульсация, почти не нарушается повторение его ритма. Так приемы, которые до сих пор использовались преимущественно для выражения жанровых образов, преломляются в остро драматическом произведении, яв­ляя редкий пример органического сочетания трагических патетиче­ских интонаций с ритмами однообразного поступательного дви­жения.

Все сонатное Allegro — взволнованное, стремительное — объ­единено ритмоинтонациями основного мотива. И контрастирующая побочная тема, и второй этап заключительной, и связующая и напряженнейшая разработка пронизаны ими:

Внутренние связи создают редкую целостность формы. Даже в «Героической симфонии» не было подобной целеустремленности развития. Здесь нет ни одного такта собственно экспозиции, ибо уже в самом мотиве судьбы содержится поступательное движенйе. Особенно примечательный эффект достигается в драматической кульминации: постепенное нарастание в разработке приводит к взрыву. На неустойчивой гармоний (уменьшенный септаккорд), на fortissimo у tutti исступленно, пронзительно звучит мотив судьбы. Кульминация разработки сливается с началом репризы:

Динамическая реприза и огромная разработочная кода превос­ходят первую половину Allegro своим трагическим пафосом.

Вдохновенное Andante con moto уводит от трагических образов первой части в мир гражданской лирики Бетховена.

Основная лирическая тема выросла из мотива менуэтного склада. Этой декламационной, спокойной первой теме, с ее широким мелодическим дыханием и тембром солирующих альтов и виолончелей, противопоставлена вторая тема — героическая, маршеобразная, полная внутренней динамики:

Героическая тема, интонационно связанная с первой, близка революционным маршам и одам. Ее фанфарные обороты и даже тональность C-dur (появление которой совпадает с кульминацией развития темы) предвещают финал симфонии. Здесь звучат гобои, валторны, трубы и барабаны при резко акцентированном сопро­вождении струнных.

В процессе вариационного развития лирическая тема сущест­венно меняет свой первоначальный характер, преображается в марш. Обе темы сливаются в коде. Andante, начавшееся как заду­шевная песня, заканчивается героическим призывом.

По-видимому, образцом для этого Andante послужили двойные вариации из Es-dur’ной («Лондонской») симфонии Гайдна, которые, как и бетховенские, основаны на принципе неуклонного нарастания напряженности (У Гайдна то же противопоставление лирического и героического образа в сочетании с внутренним единством. Обе темы, как и у Бетховена, связаны с жанрово-бытовыми традициями. Сходно и вариационное развитие, в процессе которого происходит постепенное взаимопроникновение выразительных элементов обеих тем и лирическая тема преображается в героическую.
Это сходство подчеркивает тенденцию Бетховена к симфонизированному развитию и полному преодолению механической расчлененности вариационной формы.). В момент наиболее острого конфликта (первая вариация второй темы) в героическую тему вторгается и тревожный «стук судьбы»:

Третью часть Пятой симфонии, трехдольное Allegro, называют скерцо. А между тем эта музыка насыщена трагическим и взволнованным настроением. Даже приемы, кажущиеся на первый взгляд типично скерцозными (как, например, стаккатные повторные звуки), служат выражением резкости, силы, упорства. В третьей части Бетховен возвращается к картине трагической схватки с судьбой.

На приглушенных звучаниях pianissimo, в низких регистрах виолончелей и контрабасов звучит с-moll’ная тема-диалог. Почти речевая выразительность слышится в ее сумрачной, тревожной ме­лодии и в бессильно жалобных интонациях «ответа»:

И вдруг с драматической неожиданностью вторгается (в несколько преображенном виде) повелительная, резкая «тема судьбы»:

Типичную для скерцо рондообразную форму, основанную на периодичности и симметрии в сопоставлении тематических разделов, Бетховен драматизирует, дает в динамическом развитии. Тема «страха и скорби» трижды чередуется с «мотивом судьбы». При этом каждое его появление сопровождается все более обостряю­щимся усложненным развитием. Всякое новое вторжение темы рока воспринимается как драматическая вершина предшествующего этапа. В третьей части нет и обычной для скерцо расчлененно­сти. Даже мажорное фугированное трио — светлая интерлюдия — постепенно вливается в скорбную первую тему репризы.

Сокращенная и видоизмененная реприза звучит в призрачной дымке, на сплошном pianissimo, без внешних контрастов. Трагическая тема утрачивает свою плавность и приобретает ритмиче­ское сходство с темой судьбы. Последняя же, таинственная, при­глушенная, постепенно сливается с первой.

Когда борьба замирает, начинается замечательный по ориги­нальности и драматической силе переход к финалу. На фоне ти­хого «педального» звучания струнных вступают литавры с тревож­ным, разрастающимся «стуком судьбы». Но фрагменты трагической темы, появляясь на этом фоне, несут в себе и проблески света. Замечателен здесь эффект скрытой полифонии: вырисовывается последовательное восхождение мелодического голоса к вершине. Мрак рассеивается. И вдруг вторгаются блестящие, полные радости и силы звуки торжественного апофеоза — финала:

Мажорный финал Пятой симфонии выражает героическую раз­вязку драмы. «Маршеобразный мотив (финал)… тем более чарует нас своей великой наивностью, что вся предшествующая ему сим­фония начинает теперь казаться только напряженным подготов­лением к этому ликованию. Так сгущаются тучи, то гонимые бу­рей, то движимые нежным дуновением ветра, — пока, наконец, сквозь них не прорвутся могучие лучи солнца» (Вагнер).

Финал Пятой симфонии более, чем какое-либо из симфониче­ских произведений Бетховена, приближается к стилю и духу музыки Французской революции (По воспоминаниям современников, однажды во время исполнения Пятой симфонии присутствовавшие в зале французские гренадеры при первых звуках финала встали и отдали салют.). Главная тема с удивительной яркостью обобщает фанфарные интонации революционных гимнов; инструментовка финала сознательно приближена к мощному трубному звучанию духовых оркестров. Впервые в симфонической литературе в партитуре появляются тромбоны (альтовый, теноро­вый, басовый), введены флейта-пикколо и контрафагот, что при­дало музыке массивность и блеск.

В финале царит настроение праздничного ликования. Сонатная форма, используемая Бетховеном, лишена контрастирующих дра­матических моментов. Широкие темы обобщенного характера — маршеобразные, жанрово-танцевальные, торжественно-призыв­ные — определяют характер музыки. Только на один миг (в конце разработки), как воспоминание о прошедшей борьбе, звучит трагическая тема судьбы из скерцо, но затем величавое сверкаю­щее tutti бесследно рассеивает мрак.

В последних тактах героические интонации главной темы рас­творяются в нескончаемом потоке фанфарных трубных возгласов. На протяжении тридцати (!) тактов гремят аккорды до-мажорного трезвучия. Так к концу симфонии тревожный, «стук судьбы» преображается в торжествующую музыку победы.

В. Конен

• Симфоническое творчество Бетховена →

Публикации

Людвиг ван Бетховен «Симфония №5»

Симфоническое творчество Бетховена ярко отражает человеческий путь преодоления, где судьба оказывается в руках человека. Пятая симфония Бетховена не является исключением. Эмоциональный надрыв и триумфальное торжество лирического героя над роковым началом — это настоящий призыв, посланный творцом сквозь времена, и дошедший до наших дней.

Историю создания «Симфонии №5» Бетховена, содержание произведения и множество интересных фактов читайте на нашей странице.

Краткая история «Симфонии №5»

Времена, в которые создавалось произведение, были для композитора далеко не самыми благоприятными. Неприятности одна за другой настигали творца врасплох, вначале известие о глухоте, затем и военные действия в Австрии. Задумка столь грандиозного по масштабам произведения захватила разум Бетховена.

Но так как желание автора преодолевать все преграды на собственном пути могло быстро смениться самыми сумрачными и депрессивными мыслями, то сочинение постоянно откладывалось в долгий ящик. В зависимости от настроения Людвиг хватался то за одно, то за другое произведение, а пятая симфония и вовсе шла тяжело.

Бетховен не раз изменял финал, делая его то в позитивном, то в негативном ключе. Но в итоге, спустя три года, сочинение всё же увидело свет. Нельзя не отметить, что композитор одновременно писал две симфонии, и в одно и то же время их презентовал, поэтому впоследствии возникли некоторые неурядицы, касающиеся нумерации подобных крупных произведений.

На сегодняшний день произведение активно исполняется на ведущих сценах мира, но при этом первоначальная премьера в Театре Ан дер Вин прошла крайне неудачно. Можно выделить сразу несколько факторов, негативно повлиявших на восприятие слушателей:

• Концерт был затянут, так как Бетховен решил презентовать две симфонии сразу. Чтобы пятая симфония не была в списке последней, Людвигу пришлось вставить еще несколько номеров. В итоге публика устала от сложных, по-настоящему новаторских произведений.
• В концертном зале было очень холодно, так как помещение не отапливалось.
• Оркестр играл плохо, возможно из-за отсутствия благоприятных условий. Во время игры некоторые оркестранты допускали серьезные ошибки, из-за чего приходилось начинать произведение заново. Этот фактор дополнительно увеличивал время затянувшегося вечера музыки.

Интересно, что первоначальная неудача не смогла повлиять на популярность произведения. С каждым годом симфония становилась все более распространенной в кругах музыкального искусства. Среди многих последующих мастеров композиции сочинение было признано шедевром и эталоном классической симфонии.

Интересные факты

• Изначально, симфония №5 была обозначена №6, так как премьера двух этих популярнейших произведений была назначена в один и тот же день.
• Произведение посвящено двум прославленным в те времена меценатам, а именно князю Лобковицу и русскому послу в Австрии графу Разумовскому, которых своенравный Бетховен ценил за необыкновенные человеческие качества.
• Узнав о предстоящей глухоте, Бетховен хотел покончить собственную жизнь самоубийством. Единственное, что удерживало его от совершения настоящих действий – это творчество. В этот сложный период композитору пришла в голову мысль о создании данного, весьма героического по складу интонаций произведения.

• Изначально, произведение носило название «Большая симфония до минор», но потом сократилось до номерного порядка симфонии.
• Тональный план произведения от мрачного до минора в первой части до светлого и чистого до мажора в финале является концептуальным отражением идейных представлений Бетховена «от тьмы к свету» или «через препятствия к победе».
• Фрагменты симфонии активно цитируются в произведениях не менее известного композитора Альфреда Шнитке. К их числу относится «Первая симфония» и «Гоголь-сюита», сочиненная для оркестра.

• Людвиг ван Бетховен работал над произведением практически три года.
• Во время создания данного симфонического произведения композитор в собственном дневнике часто рассуждал о предназначении человека в этом мире. Он задавался вопросом о том, может ли человек изменить собственную жизнь, сделав ее неподвластной для роковых сил? Сам же гений и отвечал на поставленный вопрос: «Человек безгранично сильная и волевая натура, так отчего бы, она не смогла схватить судьбу за глотку?» Такие мысли можно было проследить на протяжении сочинения именно 5-й симфонии.
• Большинство драматургических концепций преодоления в творчестве музыкального деятеля находят собственные истоки в учениях великих философов, современников Людвига.
• Как известно, Вагнер был не силен в сочинении симфоний (после масштабной неудачи с сочинением Первой симфонии, где оркестровка была настолько неопытной и незрелой, что вызвала всеобщую насмешку, композитор переключился на оперное творчество, где и нашел собственное место, став реформатором), но симфоническое творчество Бетховена, а особенно пятое симфоническое произведение, он ценил превыше всех остальных.
• Партитура «Симфонии №5» Бетховена.

Содержание «Симфонии №5» Бетховена

Бетховен не относится к композиторам, которые подробно описывают собственные произведения, давая им четкий и определенный программный замысел. Но симфония № 5 стала исключением из правила. В письме Шиндлеру он не только объяснил программный замысел, но и указал конкретные музыкальные темы, знаменующие рок и лирического героя, пытающегося бороться с судьбой.

Конфликт очевиден и его завязка происходит еще в первых тактах. Сам композитор, писал, что именно так «судьба стучится в двери». Он сравнивал ее с не прошеной гостьей, которая разрушает и врезается клином в привычный мир мечтаний и грез. Мотив судьбы пронизывает композицию с первых таков и помогает сделать цикл наиболее единым и слитным. Так как произведение написано в классическом стиле, то оно имеет структуру из четырех частей:

• I часть сочинена в форме сонатного allegro с медленным вступлением.
• II часть представляет собой двойные вариации.
• III часть – это драматическое скерцо, которое отражает жанрово-бытовую направленность.
• IV часть является финалом, написанным в форме сонатного allegro с кодой.

Жанр произведения представляет собой инструментальную драму. Из-за наличия программного замысла принято рассматривать содержание произведения с точки зрения драматургии. В таком случае, каждая часть симфонии представляет собой определенный этап и выполняет значимую драматургическую функцию:

• В первой части экспонируются прямое действие (лирический герой) и контрдействие (судьба) происходит завязка драмы и обострение конфликта. Преобладание и доминирование судьбы над героем.
• Вторая часть выполняет функцию разрядки нагнетенного противодействия, а также дает начало для формирования облика торжествующего финала.
• В третьей части конфликт накаляется и развивается до достижения острой стадии. Происходит перелом ситуации в пользу лирического героя. Характеризуется динамическим нарастанием.
• Финал явно формирует позитивный ключ и реализует концепцию «Через борьбу к победе».

Таким образом, композиция, представленная в данном произведении, является эталоном не только симфонического, но и драматургического мастерства.

Необычные современные обработки Симфонии №5

В настоящее время произведение является актуальным. Каждый образованный человек может узнать симфонию уже по первым тактам. Разумеется, многие современные музыканты не упускают возможности аранжировать или обработать данное симфоническое произведение. На данный момент можно выделить три наиболее часто встречающихся жанра, которые могут быть синтезированы с классической музыкой.

• Рок обработка «Пятой симфонии» еще больше подчеркивает конфликтную напряженность первой части. Использование электронных инструментов добавляет не только иного по краске звучания, но и делает мотив судьбы более острым, резким и неоднозначным. Тема лирического героя звучит боле сконцентрировано и отрывисто. Примечательно, что качественные обработки нисколько не портят произведение, а делают его более современным и актуальным для молодого поколения.

Рок обработка (слушать)

• Обработка Jazz отличается выдержкой джазовой стилистики. Но именно в данной обработке теряется драматичность, на смену ей приходит виртуозность исполнения. Накал произведения гасится, ритмичность добавляется за счет активной барабанной партии. Не маловажную роль в данной обработке играет группа медно-духовых и электрогитар. Трактовка произведения достаточно свободная, но имеет место быть в современном мире музыки.

Джаз обработка (слушать)

• Обработка в жанре «Сальса» представляет собой одну из самых необычных аранжировок Пятой симфонии Бетховена. Яркое сочетаниеавторских музыкальных тем и зажигательных ритмов и тембров латиноамериканской музыки, как ни странно, открывает новые грани и оттенки произведения. Идея соединить, казалось бы, не сочетаемые музыкальные стили принадлежит довольно известному в музыкальном мире норвежскому композитору и аранжировщику Сверре Индрис Йонеру.

Сальса (слушать)

Современные обработки классических произведений адаптируют сложный музыкальный материал для восприятия в обществе двадцать первого века. Такие аранжировки полезно слушать, с целью увеличить и расширить музыкальный кругозор. Некоторые варианты открывают принципиально новые грани в творчестве композитора, но и про классическую версию забывать не стоит.

Использование музыки Симфонии №5 в кинофильмах

Нельзя отрицать, что атмосфера триумфа и преодоления, переданная в музыке, а также ощущение напряжения в мотиве судьбы могут стать отличными инструментами для эмоционального окрашивания определенных моментов в кинематографе. Возможно, именно поэтому многие современные режиссеры используют произведение в собственных работах.

• Двенадцать друзей Оушена (2004);
• «Неуклюжая» (2014);
• «Специальное издание коллекционера» (2014);
• «Живые внутри» (2014);
• «Штурм белого дома» (2013);
• И всё же Лоранс (2012);
• «Другая сторона рая» (2009);
• «Будь что будет» (2009);
• Рождество с неудачниками (2004);
• Шашлык (2004);
• Питер Пэн (2003);
• Фантазия 2000 (1999);
• Знаменитость (1998);
• Как я провел свои каникулы (1992);

Пятая симфония Бетховена является не только вершиной симфонического творчества, но и ярким показателем индивидуальных особенностей стиля композитора. Нельзя понять истинного значения музыки, не познакомившись со столь грандиозной композицией. Музыка – это временное искусство, оно живет только во время исполнения. Симфония №5 доказывается, что даже временное искусство может быть вечным.

Понравилась страница? Поделитесь с друзьями:

Людвиг ван Бетховен «Симфония №5»

Эта симфония стала самой популярной в бетховенском наследии. Она была окончена в 1808 году, впервые исполнена в Вене в декабре этого же года под управлением автора, одновременно с 6 симфонией. Композитор работал над ней довольно долго – в течение четырех лет, параллельно с 4 и 6 симфониями.

В 5 симфонии раскрывается основная тема бетховенского симфонизма – героика борьбы. Эту идею симфония воплотила в наиболее концентрированном виде, развиваясь «от мрака – к свету, через борьбу – к победе».

Отличительной особенностью содержания 5 симфонии (в сравнении с другими оркестровыми произведениями, посвященными этой же теме – 3 и 9 симфонии, «Эгмонт»), является проблема рока. Бетховен, обычно скупой на словесные разъяснения, сам указал Шиндлеру на главную тему симфонии, как на звуковой символ судьбы («так судьба стучится в дверь»). «Голос рока» звучит во многих бетховенских произведениях (примером могут служить фортепианные сонаты № 8, 17, 23), но нигде еще тема судьбы не была стержнем всего драматургического развития.

4-частный цикл 5 симфонии, в сравнении с 3-й, отличается еще большей монолитностью, обусловленной:

• единым замыслом;
• сквозным развитием ведущего образа – «мотива судьбы». Являясь эпиграфом ко всему произведению, он пронизывает симфонию от начала до конца, всякий раз глубоко трансформируясь;
• наличием предыктовой связки между 3 и 4 частями симфонии, благодаря которой победный марш финала начинается не просто attacca, а сразу с кульминации;
• ладотональной направленностью от минора к мажору («от мрака к свету»). Тональность финала – C—dur, который «окрашивает» все торжественно-победные эпизоды первых трех частей (реприза I части, маршевая тема Andante, трио III части). Все эти эпизоды «нацелены» на финал, будучи как бы его предвестниками;
• интонационными связями между частями. Так, например, c—moll-ный марш из III части повторяется в разработке финала, элементы массовых героических жанров роднят лирику Andante с финалом;

1 часть (c-moll)

Сонатное allegro I части (c-moll) почти всецело основано на принципе производного контраста. Он ярко проявляется в первой же, знаменитой, теме главной партии. Невозможно сказать однозначно, контрастна она или однородна? С одной стороны, очевиден контраст между суровой категоричностью первых четырех тактов (подчеркнуто мощный унисон оркестрового tutti на ff ) и волевой устремленностью дальнейшего продолжения. Однако, основа контраста – один и тот же мотив. Разительно преображаясь, он воспринимается одновременно и как «роковой элемент», и как символ героического сопротивления, т.е. противостоящего року начала.

Боевая фанфара валторн, ведущая к побочной теме (связка) основана на том же «стучащем» ритме, как и басовый контрапункт, сопровождающий побочную. Повелительная интонация восходящей кварты в ритме «мотива судьбы» напоминает о себе на протяжении всей побочной партии (Es—dur), что драматизирует светлый лирический образ, изнутри «взрывая» его спокойствие. Активизация лирического начала ведет к утверждению героики. В конце экспозиции – в заключительной партии – она воплощена уже не в минорно-патетическом (как в ГП), а в мажорном, фанфарном облике. Тема ЗП (Es—dur) – это еще один вариант исходного мотива.

Главная особенность разработки – однотемность. Побочная тема почти полностью отстраняется, все развитие проходит под знаком «мотива судьбы». Он звучит в двух контрастных вариантах – сурово-повелительном и горестно-беспокойном. В результате вся разработка пронизана единой ритмической пульсацией, что способствует ее цельности. Тональный план разработки основан на Т–D соотношениях: f – c – g – G – g – c – f.

В кульминации разработки на ff в оркестровом tutti, на фоне ум.VII₇ звучит «мотив судьбы». Этот момент совпадает с началом репризы.

В репризе главной партии усилено скорбное начало: в ней появляется речитатив гобоя, подобный голосу человека, прошедшего через жизненные испытания.

2 часть (As-dur)

II часть – Andante, As-dur, двойные вариации. Эта музыка воспринимается не столько как осмысление прошедших событий, сколько является предчувствием будущего. Многое в ней предвосхищает финал: 2-я, маршеобразная, тема вариаций явно родственна победной теме финала. Об этом говорят призывные гимнические интонации, маршевая чеканная поступь, праздничная звучность C—dur′а (причем новая тональность выделена энгармонической модуляцией из As—dur). Каждая из двух тем представляет собой вполне самостоятельный образ:

1-я – более спокойная и песенная, содержит лирический элемент;

2-я – фанфарная и маршевая.

В то же время, обе темы настолько связаны друг с другом, что могут рассматриваться как двустороннее проявление единого начала. В процессе варьирования внутреннее родство тем выявляется с полной очевидностью: лирическая первая тема активизируется, преображаясь в марш.

3 часть

III часть не содержит жанрового обозначения («менуэт» или «скерцо»). В ее беспокойной и суровой музыке нет ни танцевальности, ни веселья (за исключением трио в характере народного танца). Это еще одна схватка с роком, о чем говорит и возвращение исходной тональности, и развитие «мотива судьбы».

Нетрадиционна и форма: при сохранении внешних контуров сложной 3-частной формы с трио, логика драматургического развития глубоко переосмыслена.

Первый раздел строится на двух противоположных по смыслу темах, связанный только тональным родством (обе в c—moll). Первая тема, у альтов и виолончелей pp, представляет собой диалог тревожных вопросов и печальных ответов. Вторая тема вторгается внезапно, на ff у духовых. Она выросла из «мотива судьбы», который приобрел здесь особенно жесткий, повелительный и настойчивый характер. Несмотря на трехдольность, эта тема имеет явные признаки марша.

Троекратное контрастное чередование двух тем образует рондообразную структуру.

В C—dur-ном трио картина резко меняется: возникают оптимистичные образы народной жизни. Моторная гаммообразная тема, полная могучего волевого напора, развивается в виде фугато.

Совершенно необычна реприза III части. Она сокращена и сильно трансформирована: исчезла контрастность, которая отличала две начальные темы – всё звучит на сплошном pp, pizzicato. Господствует единое настроение тревожного ожидания. И вдруг, в самом конце части, появляется новый мотив (отчасти близкий первой теме), словно робкий луч надежды, неуверенные поиски выхода. Бетховен выстраивает на нем переход к Финалу – от предельно сгустившегося мрака к мажорному апофеозу.

4 часть

Последняя часть симфонии становится ее праздничной кульминацией. Отличительной особенностью тематизма финала является теснейшая связь с музыкой французской революции: героическими песнями и маршами, массовыми хороводными танцами, воинственными фанфарами, победными кличами, пафосом ораторской речи [1]. Подобные образы потребовали от композитора усиления оркестровых ресурсов: в партитуру финала впервые в симфонической музыке включены 3 тромбона, малая флейта (пикколо) и контрафагот.

Впечатлению массовости победного торжества способствует и многотемность сонатной формы финала: каждая из 4-х тем экспозиции построена на самостоятельном материале. Вместе с тем, обилие тем не приводит к контрастности: все темы мажорны и праздничны, основаны на чеканных, простых, почти элементарных мелодических формулах (движение по тонам трезвучий, поступенные подъемы и спуски и пр.). Разница – в жанровой природе тем: главная тема маршева, связующая – гимнична, побочная близка хороводному танцу, заключительная звучит как триумфальный клич.

В разработке в основном развивается триольный мотив из побочной партии. Драматическую напряженность вносит новый мотив тромбонов с призывно-волевой интонацией. В конце разработки он проходит на фоне доминантового органного пункта в условиях динамического нарастания, ведя к репризе. Внезапно это движение прерывается «мрачным воспоминанием» – маршем из III части на «мотиве судьбы». Он по-прежнему звучит в c—moll (вместо ожидаемого C—dur-а). Однако теперь в теме судьбы нет прежней грозной силы, она лишь контрастно подчеркивает ликование, возобновленное в репризе и не нарушаемое до самого конца симфонии.

Бетховен Симфония 5, до минор, соч. 67 (1805-1808)

I. Allegro con brio. II. Andante con moto. III. Allegro. IV. Allegro.

Первое исполнение – 22 декабря 1808 года в Вене.

Пятая симфония – самое известное и наиболее часто исполняемое произведение Бетховена. Новаторские творческие принципы композитора получили в этом произведении классическую законченную формулировку. Пятая симфония Бетховена – трагедия в высоком, античном значении этого слова.

Все части симфонии пронизаны ярчайшим стержнем драматургического развития. «Через борьбу – к победе», «От мрака – к свету» – так принято формулировать философский замысел Пятой симфонии. Разумеется, это только схема содержания, его крайние полюсы, между которыми разворачивается сложная и многогранная картина жизненной борьбы.

Некоторые возможности для определения концепции симфонии открывает фраза Бетховена, относящаяся к первой теме: «Так судьба стучится в дверь». Прослеживая музыкальное действие, можно прийти к заключению, что это – повествование о том кульминационном моменте в жизни человека, когда ему приходится вступать в борьбу за осуществление своего предназначения. Борьбу, сулящую гибель, но неизбежную и завершающуюся в конечном итоге торжеством гуманистических идеалов.

Величественный и благородный замысел симфонии получил ясную, логически стройную, удивительно лаконичную форму. Пятая симфония Бетховена стала своего рода образцом, эталоном симфонизма XIX века.

Бетховен Симфония 5. Вступление. I часть

Действие симфонии разворачивается стремительно. О начале произведения возвещает грозный мотив из четырех звуков, за которым закрепилось название «глас судьбы». Что это: вызов, призыв или предостережение?

На мгновение в оркестре воцаряется тревожная тишина. И вот «глас судьбы» звучит с новой силой и настойчивостью. Словно в ответ, у скрипок возникают нежные фразы побочной партии. Вначале робкие, они приобретают крепость, силу и достигают горделивой кульминации, предвосхищая дальнейшую победу.

Так складывается основной конфликт симфонии, дающий повод для остродраматической разработки. Основанная почти целиком на характерном ритме главной темы, она в эмоциональном плане реализует идею борьбы. Музыка накапливает напряжение, в единый поток сливаются линии стремительного развития. Наконец, вновь звучит устрашающий «мотив судьбы», символизируя грозный час испытаний.

Затем следует внезапный срыв: гобой интонирует скорбную мелодию. Но борьба закипает с новой силой. Последние страницы первой части окрашены в суровые, трагические тона.

Пятая симфония Бетховена. II часть

Вторая часть предлагает новый аспект главной идеи симфонии, раскрывая ее в плане «воспитания чувств». Этот мир возвышенных мыслей и патетических эмоций – характерная для Бетховена сфера героической лирики.

Две музыкальные темы создают основу вариационного развития части:

первая – певучая (альты и виолончели), исполнена мужественной благородности;

вторая – песенно-фанфарная, подобная гимну-призыву.

Развиваясь параллельно, они сближаются. Величавые ритмы шествия, фанарные звучания, героические кульминации все больше оттесняют лирическое начало, словно обнаруживая готовность «героя» к новым решающим схваткам. А где-то на заднем плане действия притаилась «тема судьбы» – скрытая пружина совершающихся событий…

III часть. Скерцо

Звучат тревожные фразы виолончелей и контрабасов, молящие интонации скрипок и альтов. Лавиной разворачивается наступательный марш (в 3-дольном ритме), основанный на «теме судьбы». В трио слышны тяжеловесные, как нарастающий гул толпы, пассажи, таинственное pizzicato… Таков в общих чертах облик скерцо, пронизанного единым порывом.

Восстанавливая атмосферу борьбы, оно подготавливает финал не только образно, но и буквально. С помощью связки attacca – грандиозное crescendo оно непосредственно переходит в последнюю часть.

Бетховен Симфония 5. Финал

Это итог, апофеоз симфонии. Он воспринимается как величественный гимн Человеку, одержавшему победу в битве за гуманистические идеалы, за человеческое достоинство.

На всем протяжении части, за исключением тревожных реминисценций в разработке (финал написан в сонатной форме), господствует ослепительный мажор. Грандиозная кода, подобно триумфальной арке, венчает это симфоническое повествование о могуществе человеческого духа.

Бетховен Симфония 5. Слушать онлайн: