Гастроном номер 1 история директор

На днях пересмотрела сериал «Дело гастронома №1» с Маковецким в главной роли. Как и в первый раз, сердце сжало стальными обручами и не отпускало на протяжении всех серий. Фильм удачный, и по режиссуре, и по актерскому составу, и по самому сценарию. Но дело не столько в сериале, сколько в самой трагической судьбе директора Елисеевского гастронома Юрия Соколова (в фильме — Георгия Беркутова).

Юрий Константинович Соколов, родился 3 декабря 1923 года — умер 14 декабря 1984 года (расстрелян по приговору Верховного суда СССР), советский торговый деятель, с 1972 по 1982 г.г. директор одного из крупнейших продовольственных магазинов Москвы «Елисеевского», а до этого 10 лет замдиректора, участник ВОВ, член бюро райкома партии, награжден орденами и медалями.

После войны в 50-х годах работал таксистом и получил срок, 2 года колонии, за обсчет клиентов. Позже выяснилось, что свой срок он отбывал за другого, по навету, по ложному доносу. В 1963 году устроился продавцом в торговую сеть и, благодаря своим способностям и человеческим качествам, дорос сначала до замдиректора гастронома на Тверской, в этом статусе он проработал 10 лет,  а потом и до директора магазина, стаж на этой должности был к тому времени тоже 10 лет.

Юрий Соколов происходил из интеллигентной семьи, мать работала профессором в Высшей партийной школе, отец был научным сотрудником. Сам Юрий, по словам жены Флориды Николаевны, был очень культурным и воспитанным человеком. Высокий, худощавый, статный, он умел красиво говорить, с первой минуты очаровывал и завораживал своей речью собеседника.

Юрий Владимирович Андропов, председатель КГБ с 1967 по 1982 годы. Подходило к концу правление Леонида Брежнева, и Андропов, полный тщеславных стремлений, хотел занять место генерального секретаря партии, стать фактическим руководителем страны. Вся торговая история была затеяна с далеко идущими политическими целями, но  раскручивалась под лозунгом борьбы с торгово-партийной коррупцией. Конечной целью игры был тогдашний первый секретарь МГК КПСС Гришин, не без оснований претендующий на пост генсека, крепко завязанный с так называемой торговой мафией Москвы. И первыми под чекистский молох попали, естественно, «самые уважаемые люди» города — директора крупнейших магазинов, продовольственных и промтоварных, самым видным и успешным из которых был Юрий Соколов. Основной удар пришелся по нему уже тогда, когда Андропов был избран генсеком после смерти Брежнева (ноябрь 1982 г.), а до этого собирали компромат, рыли, следили, прослушивали, вербовали, брали тех, кто был рангом помельче.

Московский гастроном №1 называли оазисом в продовольственной пустыне СССР. Он исправно снабжал отборными деликатесами партийную верхушку, творческую, научную, военную элиту страны.

Взяли Соколова на взятке,не то 200, не то 300 тысяч, от кого-то получил, кому-то отдал, это уже не имело большого значения, потому что к тому времени он уже был обложен по периметру красными флажками. За месяц до ареста комитетчики, выбрав момент, когда Соколов был за границей, оборудовали его кабинет средствами аудио- и видеоконтроля, устроив для этого короткое замыкание. Под «колпак» были взяты и все филиалы Елисеевского. Таким образом, в поле зрения чекистов попали многие высокопоставленные лица, в том числе, например, тогдашний начальник ГАИ Ноздряков. Было установлено, что по пятницам в кабинет к Соколову прибывали руководители филиалов и вручали директору конверты. Затем часть собранных денег перекочевывала к начальнику Главного управления торговли Трегубову и другим заинтересованным лицам. Была собрана серьезная доказательная база. В одну из пятниц все «почтальоны» были взяты с поличным, четверо дали признательные показания.

Всего в системе столичного Главторга, начиная с лета 1983 года, к уголовной отвественности были привлечены свыше 15 тысяч человек.

Узнав об аресте Трегубова, в Москву, прервав свой отпуск, срочно вернулся первый секретарь Гришин, однако сделать уже ничего не смог, карьера покровителя московской торговой мафии была на излете, в декабре 1985 года Гришина на посту первого секретаря горкома партии сменил Б.Н.Ельцин.

Изначально (по рассказам жены) продала Соколова с потрохами его сотрудница, заместитель заведующего колбасным отделом Елисеевского, у которой погорел муж, работник валютного магазина «Березка». Они с мужем через торговую сеть продавали за валюту деликатесные продукты из Елисеевского магазина, на чеки покупали импортную технику и спекулировали ей. В ЧК им пообещали, что если они сдадут Соколова, то им ничего не будет, и они с готовностью сдали.

Деньги в гастрономе делались не столько на обвесе и обсчете (это-то и преступлением не считалось), а на так называемой усушке-утруске-порче-списании. В свое время Соколов не поленился и приобрел новейшие холодильные установки, благодаря которым товар долго сохранял свою свежесть и качество, но списывались продукты так же, как и везде, по существующим высоким процентам, а образующаяся значительная денежная разница шла на взятки чиновникам и поставщикам из расчета: 10% государству, 5% — на взятки.

Соколов крутился, как мог. В магазин и его семь филиалов поступали невиданные для обычных граждан продукты — финские копченые колбасы, первосортная буженина, окорока, балыки, красная и черная икра, импортные сыры, заморские вина, заграничные сигареты. Через стол заказов, а то и просто из подсобки, в магазине отоваривались самые известные и знаменитые люди — актеры, режиссеры, певцы, писатели, дикторы, солисты Большого театра, руководители главков и комитетов, заместители министров, знаменитые врачи, генералы, ets. Частым гостем Юрия Соколова была Галина Брежнева, которая запросто заходила к директору «на огонек». Всё это накладывало на директора жесткие обязательства, держало в постоянном напряжении.

Сам Соколов жил достаточно скромно, и, хотя имел все возможности для роскоши, своим положением не злоупотреблял. Когда чекисты пришли к его жене Флориде Николаевне описывать имущество для конфискации, они были неприятно поражены — ни антиквариата, ни картин в дорогих рамах, ни хрустальных люстр, ни золота-серебра. Забрали всё подчистую — мебель, посуду (вплоть до рюмок), скатали ковры, сняли люстры, жене лишь удалось оставить себе личные вещи. Даже в холодильнике был минимум самых обычных продуктов. Соколов был болен сахарным диабетом и соблюдал диету.

Хотя судебные слушания были номинально открытыми, пришедших и приглашенных пустили лишь на первое и последнее заседания. Вместе с бывшим директором Елисеевского судили еще четверых сотрудников гастронома — заместителя Соколова И.Немцева, заведующих отделами Н.Свежинского, В.Яковлева, А.Конькова и В.Григорьева, уголовное дело на которых было возбуждено за 10 дней до смерти Л.И.Брежнева. В зале находились, помимо родственников, почти все директора крупных московских магазинов, которых пригласили, видимо, с назидательной и устрашающей целью. Зал Бауманского районного (ныне Басманного) суда был тесен, но набит битком. Судья целый час оглашал приговор, и стоящие в зале люди, одетые в пальто и куртки, боялись пошевелиться, проронить хоть звук. Когда прозвучало слово «расстрел» и судья поставил точку, с разных концов раздались восторженные оглушающие аплодисменты, в глазах присутствующих застыл ужас от убийственного приговора и этих бурных оваций. Среди торговой публики находились молодые крепкие, спортивного вида, ребята, одетые и выглядящие одинаково, их было много. Скорее всего, это они и начали хлопать по сигналу, тем самым демонстрируя, что процесс, завершившийся таким образом, был политическим. Люди в зале, подхватившие рукоплескание, всем своим видом старались показать, что они другие, честные, не чета погрязшему в махинациях и взятках Соколову. Но демонстрировать преданность было уже некому, к тому времени умершего Андропова на посту генсека сменил живой труп Черненко.

Первая драматическая реакция на процесс последовала через два дня — не выдержав напряжения, покончил с собой директор другого знаменитого гастронома №2 на Смоленской площади Сергей Нониев.

Вскоре после процесса были арестованы руководители гастронома «Новоарбатский», гастронома ГУМа, Мосплодовощпрома, директор московской плодоовощной базы Мхитар Амбарцумян, фронтовик, участник взятия Рейхстага и парада Победы на Красной площади (был приговорен к высшей мере наказания), начальники торга «Гастроном», «Диетторга», директор Куйбышевского райпищеторга, и еще целый ряд солидных и ответственных работников. Позже по этим статьям был осужден начальник Главного управления торговли Мосгорисполкома Николай Трегубов, но он, наученный горьким опытом своего соратника, ни в чем не признался. И уцелел, хотя получил большой срок, 15 лет лишения свободы. Вернувшись из заключения, он даже пытался добиться пересмотра дела, но безуспешно.

Поначалу Соколов всё отрицал. Но, видимо, его уговорили дать показания на своих подельников, обещая смягчение приговора. Первое признание Соколова было запротоколировано во второй половине декабря 1982 года. Следователи КГБ дали понять подследственному, что от него ждут раскрытие схем хищений из московских продовольственных магазинов и показания о передаче взяток в в высшие эшелоны власти Москвы. В конечном итоге, всё оказалось напрасно, никакие сведения не повлияли на строгость, вернее, на жестокость приговора.

У Соколова была черная клеенчатая тетрадь, куда он записывал свои коммерческие дела, расчеты, выкладки, рисовал схемы товарооборота и возможных прибылей, фамилии и суммы. У тех, кто был в курсе происходящего, были небеспочвенные подозрения, что верхушка всей этой пирамиды замыкалась на тогдашнем первом секретаре МГК КПСС Викторе Гришине. Соколов до последней минуты надеялся на высоких покровителей, своих почетных клиентов, — начальника главка торговли Мосгорисполкома Трегубова, председателя Мосгорисполкома Промыслова, второго секретаря московского горкома КПСС Дементьева, министра МВД Щелокова и его заместителя Чурбанова. Но надежды оказались напрасными. Дело директора Елисеевского магазина Соколова КГБ вел единолично, в обход МВД. В декабре 1982 года 71-летний Щелоков был смещен со своего поста и покончил с собой. В общем, из остальных никто не захотел подставляться и рисковать своим местом и здоровьем.
Так вот на суде в последнем слове, когда Соколов понял, что его обманули, он достал свою тетрадь и начал зачитывать свои записи. Судья немедленно его прервал, ссылаясь на то, что речь подсудимого должна быть устной. Соколов закрыл тетрадь и начал говорить. Помимо фамилий, которые нельзя было называть, Соколов доступно и просто объяснил, что советская система торговли изначально глубоко порочна, никакие планы, спускаемые сверху, невозможно выполнить, если вести дела честно, не нарушая законов. Говоря о неизбежности злоупотреблений, Соколов рассказал, что деньги на взятки брались относительно честным способом, благодаря холодильным установкам, позволявшим сохранять большую часть товара, но на судью эти подробности не произвели впечатления.

Вот выписка из приговора (звучит дико, но так оно и было): «Используя свое ответственное должностное положение, Соколов в корыстных целях с января 1972 по октбрь 1982 г.г. систематически получал взятки от своих подчиненных за то, что через вышестоящие  торговые организации обеспечивал бесперебойную поставку в магазин продовольственных товаров в выгодном для взяткодателей ассортименте.»

Бывший директор гастронома №1 Юрий Соколов был признан виновным по ст.173 ч.2 и ст.174 ч.2 УК РСФСР — получение и дача взятки в особо крупном размере-  и 11 ноября 1984 года приговорен к высшей мере наказания с полной конфискацией личного имущества. Остальные сотрудники получили от 11 до 15 лет заключения.

Это был показательный андроповский процесс, Соколову не повезло, ему выпала несчастная доля стать первой громкой жертвой в деле восстановления «законности и порядка» . Жесткий кулак нового хозяина пришелся по самому яркому и талантливому представителю своего класса. По этим статьям самое суровое наказание предусматривало 15 лет лишения свободы. И уже тогда Бауманский районный суд стал по сути своей Басманным, куда решение судье спустили с самого верха.

По всей видимости, таких дел должно было быть много, но здоровье товарища Андропова не позволило ему раскрутить на полную мощь маховик репрессий.

По натуре Соколов не был ни барыгой, ни прожженным спекулянтом, ни рвачом, ни, уж тем более, мафиози, он просто попал в систему, закрутился в ней, врос в нее и вырваться уже при всем желании не мог. Это была СИСТЕМА. Все были взаимосвязаны и повязаны, начиная с поставщиков и кончая членами горкома партии, а, может быть, и выше.

Приговор в исполнение был приведен 14 декабря 1984 года, то есть, через 33 дня после его оглашения. Но по Москве поползли слухи, что Соколова расстреляли чуть ли не в машине по дороге из суда. В то время уже полным ходом разворачивались следствия по другим важным уголовным делам Главторга, многие высокопоставленные лица были заинтересованы в скорейшей нейтрализации Соколова, отсюда и родились эти слухи, мол, поспешили убрать, чтобы не успел подать прошение о помиловании.

Жене Соколова дали последнее свидание, 30 минут. Говорили только о семье. Свидание оказалось коротким, помешал приход брата и сестры, которые, как ей показалось, сделали это нарочно. Флорида Николаевна до сих пор на них в обиде.

Юрий Соколов был человеком не своего времени, он старался и работал успешно и талантливо для своего детища, как современный топ-менеджер, поднял магазин и сделал его лучшим. Да, нарушая закон, ибо в то время выжить и обрести реноме в торговой сфере деятельности по-другому было невозможно. Законы создавались, чтобы их нарушать. Мне по-человечески его жаль, он стал разменной пешкой в грязной игре партбоссов. По-своему, он был честным и принципиальным. Тяжесть его преступления несоизмерима с наказанием.

Закончить я хочу отрывком из книги журналиста Анатолия Рубинова, который присутствовал на суде, «Мы жили так…»,
(очерк «Соблазненный и расстрелянный»):

«Закованный в наручники, эти последние шаги со второго этажа суда, а потом — к зеленой машине с решеткой взамен окна — он делал тяжко, словно разучился ходить, словно бы и на ногах были металлические цепи. Когда машина стала выбираться из двора, какой-то очень похожий на Соколова мужчина — по всей видимости, брат — крикнул ему вдогонку:

— Юра, прощай!

А какая-то молодая женщина:

— Юра, до свидания!

Свидания не было. Приговор привели в исполнение.»

Московское «торговое дело» прошлого века: всё не так просто
подпольные миллионеры в СССР: дело директора гастронома «Елисеевский»
Тайна черной тетради

Если бы в России до 1983 года сохранился обычай публичной казни, то на исполнение приговора директору «Елисеевского» Юрию Соколову могли собраться сотни тысяч людей, которые после его ареста требовали «покарать зарвавшегося торгаша по всей строгости закона». Но тянуло ли его преступление на смертную казнь?

Дело Юрия Соколова «заблудилось» в трех Генеральных секретарях ЦК КПСС

Уголовное дело по обвинению Ю. Соколова, его заместителя И. Немцева, заведующих отделами Н. Свежинского, В. Яковлева, А. Конькова и В. Григорьева «в хищении продовольственных товаров в крупных размерах и взяточничестве», было возбуждено прокуратурой Москвы в конце октября 1982 — за десять дней до смерти Генерального секретаря ЦК КПСС Леонида Брежнева.

Следствие по этому делу продолжалось при новом руководителе СССР Юрии Андропове. А заседание Верховного Суда РСФСР, на котором Юрию Соколову был вынесен смертный приговор, состоялся уже при Константине Черненко, сменившем на посту руководителя партии и государства Андропова. Причем, Черненко пережил казненного работника торговли всего на три месяца.

Арест Соколова советская пресса преподнесла по команде сверху как начало решительной борьбы КПСС с коррупцией и теневой экономикой. Могла ли калейдоскопическая смена престарелых генсеков в какой-то степени смягчить участь подсудимого и сохранить ему жизнь? В один из моментов у Юрия Соколова, находящегося в Лефортово, затеплилась, было, надежда на снисхождение, о чем мы и расскажем ниже.

Он уже однажды находился под судом и провел в колонии 2 года. Но, оказалось, — за чужое преступление…

Соколова Юрий Константинович

Юрий Соколов родился в Москве в 1925 году. Он участник Великой Отечественной войны и отмечен несколькими правительственными наградами. Известно также, что в 50-годах он был осужден «по навету». Но после двух лет заключения полностью оправдан: был задержан тот, кто на самом деле совершил преступление. Соколов работал в таксомоторном парке, затем продавцом.

С 1963 по 1972 год Юрий Соколов был заместителем директора гастронома №1, который москвичи по-прежнему называют «Елисеевским». Возглавив торговое предприятие, он проявил себя, как сказали бы сейчас, блестящим топ-менеджером. В эпоху тотального дефицита Соколов превратил гастроном в оазис посреди продовольственной пустыни.

Кому понадобилось казнить 58-летнего фронтовика, сумевшего обеспечить в прогнившей системе совторговли бесперебойную поставку товаров в магазин?

Этот недоуменный вопрос задают сегодня те, кто считает, что если бы в то время было больше «соколовых», все советские люди ели бы черную икру ложками. Но не все так просто. Надо подчеркнуть, что плодами трудов Юрия Константиновича пользовались исключительно высшая номенклатурная и культурная элиты Москвы.

В гастрономе №1 и его семи филиалах «под прилавком» царило изобилие: импортные алкогольные напитки и сигареты, черная и красная икра, финский сервелат, ветчина и балыки, шоколадные конфеты и кофе, сыры и цитрусовые…

Все это могли приобрести (по системе заказов и с «черного входа») только высокопоставленные партийные и государственные бонзы, в том числе члены семьи правящего Генсека ЦК КПСС Леонида Брежнева, знаменитые писатели и артисты, герои космоса, академики и генералы…

Как деликатесные, редкие, а то и просто экзотические продукты попадали в советский гастроном №1?

Вот строки из приговора, который подвел черту под жизнью директора «Елисеевского»: «Используя свое ответственное должностное положение, Соколов в корыстных целях с января 1972 по октябрь 1982 гг. систематически получал взятки от своих подчиненных за то, что через вышестоящие торговые организации обеспечивал бесперебойную поставку в магазин продовольственных товаров в выгодном для взяткодателей ассортименте».

В свою очередь, Юрий Соколов в последнем слове подсудимого подчеркивал, что «теперешние порядки в системе торговли» делают неизбежными реализацию неучтенных продтоваров, обвес и обсчет покупателей, усушку, утруску и пересортицу, списание по графе естественных убылей и «левую продажу», а также взятки. Для того чтобы получить товар и выполнить план, надо, мол, расположить в свою пользу тех, кто наверху, и тех, кто внизу, даже шофера, который везет продукты…

Так кому же, все-таки понадобилась жизнь ухватистого и разворотливого «кормильца» московского бомонда, соблюдавшего основные «законы» брежневской эпохи — «Ты мне, я тебе» и «Живи сам, и давай жить другим»?

Во время ареста Соколов оставался спокойным и в Лефортово отказался отвечать на вопросы

Очевидцы свидетельствуют, что во время ареста Соколов внешне оставался спокойным, на первом допросе в следственном изоляторе Лефортово виновным в получении взяток себя не признал и от дачи показаний категорически отказался. На что рассчитывал арестованный, чего выжидал?

За этой стеной побывали несколько тысяч торговых работников столицы

Соколов долгое время находился вне досягаемости длинных рук Лубянки и Петровки. Среди высоких покровителей директора гастронома-самобранки были начальник Главка торговли Мосгорисполкома и депутат Верховного Совета СССР Н. Трегубов, председатель Мосгорисполкома В. Промыслов, второй секретарь Московского горкома КПСС Р. Дементьев, министр МВД Н.Щелоков. На верху охранной пирамиды стоял хозяин Москвы — первый секретарь Московского горкома партии и член Политбюро ЦК КПСС В.Гришин.

И, конечно, в партийных, советских и силовых органах были осведомлены, что Соколов дружен с дочерью Генсека Галиной Брежневой и ее мужем, заместителем министра МВД Юрием Чурбановым.

Юрий Соколов, безусловно, рассчитывал на то, что сработает выстроенная им по принципу круговой поруки «система безопасности». И был момент, когда она, казалось, начинала действовать: известно, что Виктор Гришин после ареста Соколова заявил, что не верит в виновность директора гастронома. Однако, как показали ближайшие события, чехарда со сменой генсеков лишила неприкасаемости не только Соколова, но и его высокопоставленной «крыши».

Соколов начал давать показания только после избрания нового генсека КПСС

Подследственный начал давать признательные показания сразу же после того, как узнал о смерти Брежнева и о том, что Генеральным секретарем ЦК КПСС избран Юрий Андропов. Соколов достаточно хорошо ориентировался в коридорах власти, чтобы не прийти к неутешительному выводу: он стал одной из пешек в игре Андропова по дискредитации возможных соперников на место тяжелобольного Брежнева. А хозяин Москвы Виктор Гришин, как тогда было хорошо известно, был одним из самых вероятных претендентов на кремлевский «трон».

Ю. В. Андропов

Одного Соколов не мог тогда просчитать: в разработку КГБ он попал еще тогда, когда это всесильное ведомство возглавлял Андропов. Начиная многоходовую игру за высшую власть, Председатель комитета уже наметил директора «Елисеевского», в адрес которого поступали агентурные донесения о взяточничестве, в качестве запала, который должен был взорвать бомбу…

Первое признание Соколова было запротоколировано во второй половине декабря 1982 года. Следователи КГБ дали понять подследственному, что он должен, прежде всего, раскрыть схему хищений из московских продовольственных магазинов, дать показания о передаче взяток в высшие эшелоны власти Москвы. Сотрудничество со следствием зачтется, — внушали ему при этом. А утопающий, как известно, хватается за соломинку…

С какой целью КГБ устроило в здании «Елисеевского» короткое замыкание

Сохранилась экспертная оценка по делу Соколова бывшего прокурора по надзору за КГБ Владимира Голубева. Он считал, что приводимые доказательства виновности Соколова в ходе следствия и суда тщательно не исследовались. Суммы взяток назывались исходя из экономии норм естественной убыли, которая предусматривалась государством. И вывод: с правовой точки зрения столь суровое наказание директора «Елисеевского» противозаконно…

Показательно, что дело Соколова КГБ вел без участия «младшего брата» — МВД: министр внутренних дел Щелоков и его заместитель Чурбанов были в «черном списке» Андропова еще в бытность его Председателем КГБ, а затем и секретарем ЦК КПСС. (В декабре 1982 года 71-летний Н. Щелоков был снят с поста министра МВД и покончил с собой).

За месяц до ареста Соколова комитетчики, выбрав момент, когда тот был за границей, оборудовали кабинет директора оперативно-техническими средствами аудио- и видео контроля (в магазине устроили «короткое замыкание электропроводки», отключили лифты и вызвали «ремонтников»). Под «колпак» были взяты и все филиалы «Елисеевского».

Таким образом, в поле зрения чекистов управления КГБ по Москве в буквальном смысле попали многие высокопоставленные лица, находившиеся с Соколовым в «особых» отношениях и бывавшие у него в кабинете. В том числе, например, тогдашний всесильный начальник ГАИ Н. Ноздряков.

Аудио- и видеонаблюдением было зафиксировано также, что руководители филиалов по пятницам прибывали к Соколову и вручали директору конверты. В дальнейшем часть денег, вырученных на дефиците, не попадающем на прилавок, из сейфа директора перекочевывала к начальнику Главного управления торговли Исполкома Моссовета Николаю Трегубову и другим заинтересованным лицам. Словом, была собрана серьезная доказательная база.

В одну из пятниц все «почтальоны», после того как сдали конверты с деньгами Соколову, были арестованы. Четверо вскоре дали признательные показания.

Начальник одного из отделов УКГБ, которому поручили руководить операцией по аресту Соколова, хорошо знал, что на рабочем столе Соколова есть кнопка охранной сигнализации. Поэтому, войдя в кабинет директора, он протянул ему руку для приветствия.

«Дружеское» пожатие завершилось захватом, помешавшим хозяину кабинета поднять тревогу. И только после этого ему предъявили санкцию на арест и приступили к обыску. Одновременно обыски уже шли во всех филиалах гастронома.

Зачем член Политбюро Виктор Гришин прервал отпуск и прилетел в Москву

Еще до окончания следствия по делу Соколова и передачи обвинительного заключения в суд начались аресты директоров крупных столичных торговых предприятий.

Всего в системе столичного Главторга, начиная с лета 1983 года, к уголовной ответственности привлечены более 15 тысяч человек. В том числе, бывший начальник Главторга Мосгорисполкома Николай Трегубов.

Покровители попытались вывести его из-под удара и незадолго до этого пересадили в кресло управляющего Союзторгпосредконторы Министерства торговли СССР. Однако рокировка не спасла чиновника, как, кстати, и многих его новых коллег — высокопоставленных сотрудников министерства.

Интересный факт: узнав об аресте Н.Трегубова, в Москву срочно прилетел член Политбюро В. Гришин, находившийся в отпуске. Однако сделать уже ничего не мог. Карьера покровителя московской «торговой мафии» была уже на излете — в декабре 1985 года на посту секретаря МГК КПСС его сменил Борис Ельцин.

За решеткой оказались директора самых известных московских продовольственных магазинов: В. Филиппов (гастроном «Новоарбатский»), Б. Тверетинов (гастроном «ГУМ»), С. Нониев (гастроном «Смоленский»), а также начальник Мосплодовощпрома В. Уральцев и директор плодоовощной базы М. Амбарцумян, директор торга «Гастроном» И. Коровкин, директор «Диетторга» Ильин, директор Куйбышевского райпищеторга М. Байгельман и еще целый ряд весьма солидных и ответственных работников.

Следствием будет установлено, что по делу Главторга устойчивыми преступными связями были объединены 757 человек — от директоров магазинов до руководителей торговли Москвы и страны, других отраслей и ведомств. По показаниям только 12 обвиняемых, через руки которых прошло взяток на сумму более 1,5 миллиона рублей, можно представить общий масштаб коррупции. По документам же ущерб государству оценивался в 3 миллиона рублей (деньги по тем временам большие).

Соколов: подпольный миллионер или бессребреник, спавший на солдатской койке?

Партийная пресса слаженно заговорила о новом НЭПе — наведении элементарного порядка. Пропагандистская компания сопровождалась сообщениями об обысках в квартирах и на дачах «торговой мафии». Мелькали крупные суммы в рублях, валюте и драгоценностях, найденных в тайниках.

В редакции центральных газет, в Центральный комитет КПСС, КГБ, начиная с момента ареста Соколова, продолжали приходить со всех концов страны письма с требованием покарать зарвавшихся торгашей по всей строгости закона.

Юрий Соколов

Сведения о том, сколько «прилипло» к рукам Юрия Соколова, очень противоречивы. Дача, на которой найдены наличными 50 тысяч рублей и облигации еще на несколько десятков тысяч, ювелирные украшения, подержанная иномарка — это по одним источникам.

По другим — бывший фронтовик брал взятки и переправлял их «наверх», чтобы обеспечить нормальное снабжение магазина, но себе не брал ни копейки. Утверждали даже, что дома у Соколова, мол, стояла железная койка. Правда, при этом умалчивали, что директор гастронома жил в элитном доме по соседству с дочерью бывшего руководителя государства Никиты Хрущева.

Смертный приговор директору «Елисеевского» изумил даже следователей КГБ

Заседание Коллегии по уголовным делам Верховного Суда РСФСР по делу Соколова и других «материально ответственных лиц гастронома №1» проходило за закрытыми дверями.

Юрий Соколов признан виновным по статьям 173 часть 2 и 174 часть 2 УК РСФСР (получение и дача взятки в крупном размере) и 11 ноября 1984 года приговорен к высшей мере наказания — расстрелу с конфискацией имущества. Его заместитель И. Немцев приговорен к 14 годам, А. Григорьев — к 13, В. Яковлев и А. Коньков — к 12, Н. Свежинский — к 11 годам лишения свободы.

На суде Соколов от своих показаний не отказался, зачитывал суду из тетрадки суммы взяток и имена высокопоставленных взяткодателей. От него этого ждали, и во избежание огласки компромата на крупных партийных и государственных функционеров судебное заседание было закрытым. Соколов на судебных заседаниях несколько раз повторял, что стал «козлом отпущения», «жертвой партийных распрей».

Говорят, что сотрудники КГБ, причастные к этому уголовному делу, поражались расстрельному приговору по отношению к подсудимому, который активно сотрудничал со следствием и судом. В публичное выражение сочувствия комитетчиков Соколову верится с трудом. Более правдоподобно звучит предположение, что именно за подробные показания Соколов и поплатился жизнью.

Когда позже перед судом предстал бывший руководитель московской торговли Николай Трегубов, через которого проходили основные «транши» взяток, то он не признал себя виновным и никаких имен не называл. В результате получил 15 лет лишения свободы. Вспомните, это почти столько же, сколько и рядовой заведующий отделом гастронома «Елисеевский»!

Двух директоров казнили, один — сам приговорил себя к высшей мере

Не успел в торговой отрасли пройти шок от расстрела Юрия Соколова, как прозвучал новый расстрельный приговор — директору плодоовощной базы М. Амбарцумяну. Суд в год 40-летия Победы над фашистской Германией не нашел смягчающими такие обстоятельства, как участие Мхитара Амбарцумяна в штурме Рейхстага и в параде Победы на Красной площади в 1945 году. И он тоже давал показания.

Еще один выстрел, последний в этой уголовно-политической истории, прозвучал за пределами тюрьмы — не дожидаясь суда, покончил с собой директор гастронома «Смоленский» С. Нониев.

Долгое время ходил слух: Соколова расстреляли сразу после приговора — в автозаке по дороге из суда в СИЗО

Официально объявлено, что приговор в отношении Юрия Соколова приведен в исполнение 14 декабря 1984 года, то есть, через 33 дня после его оглашения. Откуда пошла малоправдоподобная версия о том, что будто Соколов не доехал живым до СИЗО после последнего заседания суда?

Вспомним, что уже полным ходом шло следствие по другим уголовным делам в отношении работников Главторга. И многие высокопоставленные лица были заинтересованы в том, чтобы такой опасный свидетель, как Соколов, как можно скорее был «нейтрализован». Скорее всего, именно отсюда и родился слух: Соколова, мол, поспешили убрать, чтобы он не успел подать просьбу о помиловании…

Власть сменилась, показательные «порки» по политическим мотивам остались

Соколов, безусловно, преступник. Однако у суда было достаточно оснований избрать для почти 60-летнего торгового работника меру наказания, не связанную со смертной казнью. Но в данном случае криминал был на втором плане — разворотливый директор стал одной из пешек в политической борьбе за верховную власть.

Буквально через несколько месяцев после смерти бывшего директора «Елисеевского» на этом поле правила игры начали меняться. Следствие по делу «торговой мафии» начало сворачиваться, группа следователей ОБХСС, сформированная из специалистов многих регионов, была разогнана «по домам».

Александр Сергеев

---

link   http://ussrlife.blogspot.co.il/2017/01/1.html

У директора Елисеевского гастронома Юрия Соколова во время ареста было изъято немногим более 100 тыс. руб. Также у него была квартира, дача и достаточно скромная иномарка. По советским меркам это была невероятная сумма и предел бытового комфорта. По меркам коррупционных процессов, которые начнутся всего несколькими годами позже (например, хлопкового дела), это ничтожно мало. Несмотря на то, что Соколов сотрудничал со следствием и признал свою вину, его приговорили к высшей мере наказания. Многие до сих пор рассматривают это дело как элемент политической борьбы за высшие государственные посты.

Юрий Андропов — следующий после Брежнева?

Делом Юрия Соколова, как и многими другими делами в отношении руководителей советской торговли, занималась не милиция, а КГБ. А значит, Юрий Андропов. Историки, изучающие советский период, сходятся во мнении, что процессы против директоров крупных магазинов, продуктовых баз, ведомств, курирующих торговлю, стали для Андропова частью борьбы за пост генерального секретаря ЦК КПСС.

К 1982 году Брежнев был серьёзно болен, и стало очевидно, что скоро главный руководящий пост в стране займёт его преемник. Кто мог им стать? Наиболее вероятной кандидатурой называли Михаила Суслова, серого кардинала советской системы, секретаря ЦК КПСС. Но он умер раньше Брежнева — Суслова не стало в январе 1982-го. В этой ситуации одним из вероятных кандидатов на высший руководящий пост стал Виктор Гришин, первый секретарь Московского горкома КПСС. Против него и действовал Андропов.

Виктор Гришин. (pinterest.ru)

В книге «Жизнь и реформы» Михаил Горбачёв, бывший в 1982 году членом Политбюро ЦК КПСС, писал: «С обострением болезни Брежнева и усилением интриг в его окружении создалась ситуация, которая угрожала полным безвластием. Видимо, Андропов решил предпринять некоторые шаги, которые повысили бы авторитет центральной власти <…>. В сложной, закулисной борьбе между членами руководства Гришин котировался некоторыми как вероятный претендент на «престол». Подобного рода информация прошла через зарубежную прессу, и Андропов, естественно, знал об этом. Поэтому в его просьбе вмешаться в овощные дела столицы (летом 1982 года Андропов поручил разобраться, почему Москва плохо снабжается фруктами и овощами — прим. ред.) свою роль играло и желание показать неспособность московского руководителя справиться даже с проблемами городского масштаба».

Одной из таких явных проблем городского масштаба был, конечно, дефицит продовольственных товаров. На этом фоне любые злоупотребления директоров магазинов выглядели бы просто вопиющими. Эту карту разыграл Андропов. Но прежде чем рассказать о наиболее громких уголовных делах в советской торговле, напомним, как в СССР была построена система распределения товаров. Проще говоря, как они попадали в магазины и почему нигде не было ничего, а в «Елисеевском» было всё.

Дефицит в СССР

Все населённые пункты СССР относились к той или иной категории снабжения: от особой до третьей. Москва, Ленинград, крупные промышленные центры, национальные республики, курорты обеспечивались продуктами по повышенным нормам. Чем ниже была категория населённого пункта, тем меньше продуктов выделялось из фондов централизованного снабжения. В итоге получалось, что примерно 40% населения СССР, проживавшего в регионах с особой и первой категорией снабжения, получали около 70−80% всех фондов.

Категории снабжения территорий СССР продовольствием. (newru.org)

В книге «Гибель империи» Егор Гайдар приводит следующие цифры: в 1980-х в Москве и Ленинграде в государственных магазинах отоваривались 97% населения. В магазинах этих городов продукты были, пусть и в ограниченном ассортименте. В столицах союзных республик 17% населения уже закупались в магазинах потребкооперации, 10% — на колхозных рынках. В областных центрах 35% покупателей шли за продуктами на рынок, где цены, естественно, были выше.

Вся система распределения была жёстко централизована: от Министерства торговли СССР распоряжения спускались в управления, Главки, а дальше — на продовольственные склады и базы. Каждый магазин должен был выполнять план, и в зависимости от этого он получал дальнейшее снабжение. При этом в Москве было 5 гастрономов, которые снабжались продуктами вне категорий, в том числе «Смоленский», «Новоарбатский» и, конечно, Гастроном № 1 «Елисеевский». При последнем был ещё Стол заказов, который при Юрии Соколове стал фактически распределителем дефицитного и импортного продовольствия среди «своих». Причём в некоторых случаях денег за дефицитные продукты Соколов не брал: например, так «отоваривалась» в Столе заказов дочь Брежнева Галина.

Столпы советской торговли

В свое время Леонид Утёсов исполнял песню «Кооперативная колыбельная», в которой были слова:

Спи, мой мальчик, спи, малыш.
Отчего же ты не спишь?
Вот месяц в подушку щекою залез.
Усушка, утруска, утечка, провес.
Папа спишет на мышей
Фрукты и конфеточки
И накормит до ушей
Дорогого деточку.

В советской торговле были нормы естественной убыли продуктов: те самые «усушка, утруска, утечка». И четвёртое «у», которому не нашлось места в песне, — угар. На эту «естественную убыль» и списывалось до 30% продуктов, в том числе дефицитных. Которые тут же шли в продажу «с заднего крыльца». Ну, или в случае «Елисеевского», через Стол заказов.

Собственно, по этой схеме работала вся торговля. Плюс обвесы и обмеры: механизмы подпиливания гирь или утяжеления чаш весов известны. Деньги, которые «Елисеевский» и его филиалы получали от этой «левой» торговли, сдавались Соколову, причём суммы были для советского времени впечатляющие: от 150 до 300 руб. в неделю. Эти деньги Соколов передавал в качестве взяток дальше, чтобы снабжение «Елисеевского» дефицитными товарами не прекращалось.

Елисеевский гастроном. (pinterest.ru)

Системой воровства и взяток были повязаны фактически все участники торговли. И Андропову не составило труда начать несколько исключительно громких процессов. В ожидании ареста покончил с собой директор «Смоленского» гастронома Сергей Наниев, умер от сердечного приступа заместитель начальника Главторга Григорий Белкин, к 10 годам лишения свободы был приговорён начальник орготдела Гравторга Генрих Хохлов, директор «Гастронома ГУМ» Борис Тверитинов получил 10 лет и т. д. Мхитар Амбарцумян, заведующий Дзержинской плодоовощной базой, пошёл на сотрудничество со следствием, сдал все ценности, но тем не менее был приговорён к расстрелу.

Дело Юрия Соколова было, пожалуй, самым громким в череде «чисток» в московской торговле.

Юрий Соколов: арест, показания, суд

В 1997 году в газете «Вечерняя Москва» была опубликована статья Юрия Филимонова, посвящённая делу Соколова. В ней арест директора магазина описан так:

«Арестовали Соколова 30 октября 1982 года. В его служебный кабинет вошёл человек в штатском.
— Я за вами, товарищ Соколов, вот ордер, кабинет мы опечатаем, — спокойно сказал он.
— Кто это мы? — вскинулся из-за стола сидевший за дорогим коньяком и деликатесными закусками генерал-майор МВД.
Человек учтиво протянул удостоверение с гербом и чёткими буквами «КГБ СССР».
— Понял, товарищ генерал, — мигом протрезвел гость Соколова. — Моя помощь не нужна?
— Мы вас сами пригласим…
Директор с нажимом попросил, может ли он позвонить Юрию Чурбанову или его жене Галине Брежневой. И услышал в ответ жёсткое: «Нет».

Делом Соколова действительно занималась не милиция, а КГБ. После арестов крупных торговых чиновников данные о злоупотреблениях в «Елисеевском» уже были, причём обвинения могли быть предъявлены по статье о валютных махинациях, что автоматически относило дело в ведение Госбезопасности, а не МВД.

При аресте в кабинете Соколова было изъято 50 тыс. руб., во время обыска на даче — ещё 63 тыс. руб. в облигациях. Из материальных ценностей у Соколова была хорошая квартира в Москве, дача, подержанная иномарка Fiat. По советским меркам — верх благополучия, но ни запасов валюты, ни антиквариата, как часто бывало в делах «подпольных миллионеров», у директора «Елисеевского» не было.

Соколов был арестован ещё при жизни Брежнева и, скорее всего, рассчитывал на заступничество его дочери Галины, её мужа Юрия Чурбанова и самого главы МВД Николая Щёлокова. Но в начале ноября 1982 года Брежнев умирает, и становится понятно, что помощи не будет. Соколов начинает давать показания. Адвокатом Юрия Константиновича был Артём (Арташес) Сарумов, долгие годы проработавший в системе прокуратуры СССР. Позже он говорил, что его подзащитному обещали дать небольшой срок, 5−6 лет, если он даст показания на самых высокопоставленных чиновников, в том числе Гришина и Николая Трегубова — начальника Главторга. Соколов показания дал.

Директора «Елисеевского» и ещё несколько человек, оказавшихся на скамье подсудимых вместе с ним, судили по статьям 173 и 174 УК РСФСР — взяточничество. Статья предусматривала от 5 до 15 лет заключения, но в ней была оговорка: смертная казнь при наличии особых обстоятельств. Такой приговор и был вынесен Юрию Соколову. Николай Трегубов, проходивший по этому же делу, был приговорён к 15 годам лишения свободы, заместители Соколова и заведующие отделами магазина — к ещё меньшим срокам. Так как дело рассматривал сразу Верховный суд РСФСР, это резко ограничивало возможность подать апелляцию. По воспоминаниям Сарумова, Соколов, совершенно подавленный неожиданным приговором, отказывался писать прошение о помиловании, но в итоге сделал это. Тем не менее приговор был оставлен тем же и в декабре 1984 года приведён в исполнение.

Чтобы купить товары, граждане СССР были вынуждены стоять в километровых очередях. Больше везло тем, кто дружил с заведующими магазинов.

Странно было видеть в этих условиях Гастроном №1 на улице Горького в доме №14 в г.Москве. Ассортимент магазина поражал воображение, ведь в нем были такие дефицитные товары, как шоколад, селедка, кофе, «Докторская» колбаса и т.д. А из-под прилавка можно было даже купить икру, свежие фрукты, балык и другие редкие товары.

Москвичи называли гастроном №1 «Елисеевским» в память о дореволюционном изобилии в шикарном магазине купца Елисеева. Гастроном был настолько популярным, что сюда приезжали покупатели из самых отдаленных уголков страны. Его даже показывали иностранцам. Директором Елисеевского являлся Юрий Соколов, который был персоной №1 для московской элиты. Он очень удачно смог обеспечить гастроном снабжением товаров. Не обошлось и без взяток нужным людям. Персонал магазина получал неофициальные «премии», благодаря чему обслуживание было на высшем уровне.

В 1982 году Соколова арестовали по подозрению в хищениях и взяточничестве. Буквально за месяц до ареста в кабинете коммерсанта было установлено оборудование для видеонаблюдения и прослушивания. Так, КГБ боролось с коррупцией в соответствии с указом Юрия Андропова. В те годы он развернул настоящую войну с коррупцией: в 1983-1984 годах было осуждено свыше 15 тысяч работников торговли. Слежка за Юрием Соколовым позволила органам насобирать колоссальный материал для будущего дела и раскрыла обширные связи директора гастронома с очень высокопоставленными лицами. Арест произошел в момент передачи взятки в 300 рублей. Не смотря на стрессовую ситуацию, он был абсолютно спокоен, так как был уверен в заступничестве многих чиновников, которые пользовались его услугами.

Дело Юрия Соколова приобрело всесоюзный размах. На суде были оглашены суммы баснословных взяток (около 1,5 млн рублей) влиятельным покровителям, чиновникам. В газетах постоянно появлялись статьи про «проворовавшихся торгашей». Сам директор Елисеевского виновным себя не признавал, а взятки объяснял необходимостью в бесперебойных поставках товаров в магазин.

Суд над Соколовым был на руку Юрию Андропову и его сторонникам, учитывая, что это происходило в разгар войны с коррупцией. Существуют сведения, что директору Елисеевского обещали снисхождение в суде, если он раскроет имена своих покровителей. И хотя Соколов своих подельников «сдал», это ему совсем не помогло. 11 ноября 1984 года

ему был вынесен смертный приговор с конфискацией всего имущества. Другие фигуранты дела получили большие сроки лишения свободы: от 11 до 14 лет. Среди них Немцев И., Коньков А., Яковлев В. и другие. Смертного приговора осужденный никак не ожидал. Он называл себя «козлом отпущения» в войне высших эшелонов власти. Возможно, из-за этой фразы, которая бросала тень на Андропова, он получил столь суровое наказание. Расстрел произошел 14 декабря. Но и после этого громкого дела гонения высокопоставленных и рядовых работников продолжались еще долгое время.

Стоит отметить, что такие скандальные дела и показательные наказания и казни, прямым образом повлияли на желание граждан заниматься бизнесом. Люди опасались за свою жизнь, поэтому еще долго не хотели вести коммерческую деятельность.

• 

  Ольга АДАГАМОВА

  Журналист с 2014 года. Работала в информационных изданиях Внешнеэкономические связи, журнал «Что происходит», «ЮГ-новая общественная газета».

  Статьи автора: Ольга АДАГАМОВА.

  

17 сент. 2020
• 2 мин

Подпишитесь на RRNews.ru

Получайте самые интересные и свежие публикации на вашу почту

Отлично! Проверьте ваш почтовый ящик и перейдите по ссылке для подтверждения подписки

Пожалуйста, введите правильный адрес!

Московский гастроном № 1 («Елисеевский») называли оазисом в продовольственной пустыне СССР. Он исправно снабжал отборными деликатесами партийную верхушку и творческую, научную, военную элиту страны. Как выяснилось, через руки директора гастронома проходили огромные взятки, которыми он делился с сильными мира сего. Интересны детали расследования, фигуранты дела, а приговор поражает своей суровостью.

Если бы в России до 1983 года сохранился обычай публичной казни, то на исполнение приговора директору «Елисеевского» Юрию Соколову могли собраться сотни тысяч людей, которые после его ареста требовали «покарать зарвавшегося торгаша по всей строгости закона». Но тянуло ли его преступление на смертную казнь? 

Дело Юрия Соколова «заблудилось» в трех Генеральных секретарях ЦК КПСС

Уголовное дело по обвинению Ю. Соколова, его заместителя И. Немцева, заведующих отделами Н. Свежинского, В. Яковлева, А. Конькова и В. Григорьева «в хищении продовольственных товаров в крупных размерах и взяточничестве», было возбуждено прокуратурой Москвы в конце октября 1982 – за десять дней до смерти Генерального секретаря ЦК КПСС Леонида Брежнева. 

Следствие по этому делу продолжалось при новом руководителе СССР Юрии Андропове. А заседание Верховного Суда РСФСР, на котором Юрию Соколову был вынесен смертный приговор, состоялся уже при Константине Черненко, сменившем на посту руководителя партии и государства Андропова. Причем, Черненко пережил казненного работника торговли всего на три месяца.

Арест Соколова советская пресса преподнесла по команде сверху как начало решительной борьбы КПСС с коррупцией и теневой экономикой. Могла ли калейдоскопическая смена престарелых генсеков в какой-то степени смягчить участь подсудимого и сохранить ему жизнь? В один из моментов у Юрия Соколова, находящегося в Лефортово, затеплилась, было, надежда на снисхождение, о чем мы и расскажем ниже.

Он уже однажды находился под судом и провел в колонии 2 года. Но, оказалось, – за чужое преступление…

Юрий Соколов родился в Москве в 1925 году. Он участник Великой Отечественной войны и отмечен несколькими правительственными наградами. Известно также, что в 50-годах он был осужден «по навету». Но после двух лет заключения полностью оправдан: был задержан тот, кто на самом деле совершил преступление. Соколов работал в таксомоторном парке, затем продавцом.

С 1963 по 1972 год Юрий Соколов был заместителем директора гастронома №1, который москвичи по-прежнему называют «Елисеевским». Возглавив торговое предприятие, он проявил себя, как сказали бы сейчас, блестящим топ-менеджером. В эпоху тотального дефицита Соколов превратил гастроном в оазис посреди продовольственной пустыни.

Кому понадобилось казнить 58-летнего фронтовика, сумевшего обеспечить в прогнившей системе совторговли бесперебойную поставку товаров в магазин? 

Этот недоуменный вопрос задают сегодня те, кто считает, что если бы в то время было больше «соколовых», все советские люди ели бы черную икру ложками. Но не все так просто. Надо подчеркнуть, что плодами трудов Юрия Константиновича пользовались исключительно высшая номенклатурная и культурная элиты Москвы. 

В гастрономе №1 и его семи филиалах «под прилавком» царило изобилие: импортные алкогольные напитки и сигареты, черная и красная икра, финский сервелат, ветчина и балыки, шоколадные конфеты и кофе, сыры и цитрусовые… 
Все это могли приобрести (по системе заказов и с «черного входа») только высокопоставленные партийные и государственные бонзы, в том числе члены семьи правящего Генсека ЦК КПСС Леонида Брежнева, знаменитые писатели и артисты, герои космоса, академики и генералы… 

Как деликатесные, редкие, а то и просто экзотические продукты попадали в советский гастроном №1?

Вот строки из приговора, который подвел черту под жизнью директора «Елисеевского»: «Используя свое ответственное должностное положение, Соколов в корыстных целях с января 1972 по октябрь 1982 гг. систематически получал взятки от своих подчиненных за то, что через вышестоящие торговые организации обеспечивал бесперебойную поставку в магазин продовольственных товаров в выгодном для взяткодателей ассортименте». 

В свою очередь, Юрий Соколов в последнем слове подсудимого подчеркивал, что «теперешние порядки в системе торговли» делают неизбежными реализацию неучтенных продтоваров, обвес и обсчет покупателей, усушку, утруску и пересортицу, списание по графе естественных убылей и «левую продажу», а также взятки. Для того чтобы получить товар и выполнить план, надо, мол, расположить в свою пользу тех, кто наверху, и тех, кто внизу, даже шофера, который везет продукты…

Так кому же, все-таки понадобилась жизнь ухватистого и разворотливого «кормильца» московского бомонда, соблюдавшего основные «законы» брежневской эпохи – «Ты мне, я тебе» и «Живи сам, и давай жить другим»?

Во время ареста Соколов оставался спокойным и в Лефортово отказался отвечать на вопросы

Очевидцы свидетельствуют, что во время ареста Соколов внешне оставался спокойным, на первом допросе в следственном изоляторе Лефортово виновным в получении взяток себя не признал и от дачи показаний категорически отказался. На что рассчитывал арестованный, чего выжидал?

Соколов долгое время находился вне досягаемости длинных рук Лубянки и Петровки. Среди высоких покровителей директора гастронома-самобранки были начальник Главка торговли Мосгорисполкома и депутат Верховного Совета СССР Н. Трегубов, председатель Мосгорисполкома В. Промыслов, второй секретарь Московского горкома КПСС Р. Дементьев, министр МВД Н.Щелоков. На верху охранной пирамиды стоял хозяин Москвы – первый секретарь Московского горкома партии и член Политбюро ЦК КПСС В.Гришин.

И, конечно, в партийных, советских и силовых органах были осведомлены, что Соколов дружен с дочерью Генсека Галиной Брежневой и ее мужем, заместителем министра МВД Юрием Чурбановым.

Юрий Соколов, безусловно, рассчитывал на то, что сработает выстроенная им по принципу круговой поруки «система безопасности». И был момент, когда она, казалось, начинала действовать: известно, что Виктор Гришин после ареста Соколова заявил, что не верит в виновность директора гастронома. Однако, как показали ближайшие события, чехарда со сменой генсеков лишила неприкасаемости не только Соколова, но и его высокопоставленной «крыши». 

Соколов начал давать показания только после избрания нового генсека КПСС

Подследственный начал давать признательные показания сразу же после того, как узнал о смерти Брежнева и о том, что Генеральным секретарем ЦК КПСС избран Юрий Андропов. Соколов достаточно хорошо ориентировался в коридорах власти, чтобы не прийти к неутешительному выводу: он стал одной из пешек в игре Андропова по дискредитации возможных соперников на место тяжелобольного Брежнева. А хозяин Москвы Виктор Гришин, как тогда было хорошо известно, был одним из самых вероятных претендентов на кремлевский «трон». 

Одного Соколов не мог тогда просчитать: в разработку КГБ он попал еще тогда, когда это всесильное ведомство возглавлял Андропов. Начиная многоходовую игру за высшую власть, Председатель комитета уже наметил директора «Елисеевского», в адрес которого поступали агентурные донесения о взяточничестве, в качестве запала, который должен был взорвать бомбу… 

Первое признание Соколова было запротоколировано во второй половине декабря 1982 года. Следователи КГБ дали понять подследственному, что он должен, прежде всего, раскрыть схему хищений из московских продовольственных магазинов, дать показания о передаче взяток в высшие эшелоны власти Москвы. Сотрудничество со следствием зачтется, – внушали ему при этом. А утопающий, как известно, хватается за соломинку…

С какой целью КГБ устроило в здании «Елисеевского» короткое замыкание 

Сохранилась экспертная оценка по делу Соколова бывшего прокурора по надзору за КГБ Владимира Голубева. Он считал, что приводимые доказательства виновности Соколова в ходе следствия и суда тщательно не исследовались. Суммы взяток назывались исходя из экономии норм естественной убыли, которая предусматривалась государством. И вывод: с правовой точки зрения столь суровое наказание директора «Елисеевского» противозаконно…

Показательно, что дело Соколова КГБ вел без участия «младшего брата» – МВД: министр внутренних дел Щелоков и его заместитель Чурбанов были в «черном списке» Андропова еще в бытность его Председателем КГБ, а затем и секретарем ЦК КПСС. (В декабре 1982 года 71-летний Н. Щелоков был снят с поста министра МВД и покончил с собой). 

За месяц до ареста Соколова комитетчики, выбрав момент, когда тот был за границей, оборудовали кабинет директора оперативно-техническими средствами аудио- и видео контроля (в магазине устроили «короткое замыкание электропроводки», отключили лифты и вызвали «ремонтников»). Под «колпак» были взяты и все филиалы «Елисеевского».

Таким образом, в поле зрения чекистов управления КГБ по Москве в буквальном смысле попали многие высокопоставленные лица, находившиеся с Соколовым в «особых» отношениях и бывавшие у него в кабинете. В том числе, например, тогдашний всесильный начальник ГАИ Н. Ноздряков. 

Аудио- и видеонаблюдением было зафиксировано также, что руководители филиалов по пятницам прибывали к Соколову и вручали директору конверты. В дальнейшем часть денег, вырученных на дефиците, не попадающем на прилавок, из сейфа директора перекочевывала к начальнику Главного управления торговли Исполкома Моссовета Николаю Трегубову и другим заинтересованным лицам. Словом, была собрана серьезная доказательная база. 

В одну из пятниц все «почтальоны», после того как сдали конверты с деньгами Соколову, были арестованы. Четверо вскоре дали признательные показания. 

Комитетчик, арестовавший Соколова, сначала обменялся с ним крепким рукопожатием

Начальник одного из отделов УКГБ, которому поручили руководить операцией по аресту Соколова, хорошо знал, что на рабочем столе Соколова есть кнопка сигнализации охране. Поэтому, войдя в кабинет директора, он протянул ему руку для приветствия. «Дружеское» пожатие завершилось захватом, помешавшим хозяину кабинета поднять тревогу. И только после этого ему предъявили санкцию на арест и приступили к обыску. Одновременно обыски уже шли во всех филиалах гастронома. 

  Зачем член Политбюро Виктор Гришин прервал отпуск и прилетел в Москву

Еще до окончания следствия по делу Соколова и передачи обвинительного заключения в суд начались аресты директоров крупных столичных торговых предприятий. 

Всего в системе столичного Главторга, начиная с лета 1983 года, к уголовной ответственности привлечены более 15 тысяч человек. В том числе, бывший начальник Главторга Мосгорисполкома Николай Трегубов. Покровители попытались вывести его из-под удара и незадолго до этого пересадили в кресло управляющего Союзторгпосредконторы Министерства торговли СССР. Однако рокировка не спасла чиновника, как, кстати, и многих его новых коллег – высокопоставленных сотрудников министерства. 

Интересный факт: узнав об аресте Н.Трегубова, в Москву срочно прилетел член Политбюро В. Гришин, находившийся в отпуске. Однако сделать уже ничего не мог. Карьера покровителя московской «торговой мафии» была уже на излете – в декабре 1985 года на посту секретаря МГК КПСС его сменил Борис Ельцин. 

За решеткой оказались директора самых известных московских продовольственных магазинов: В. Филиппов (гастроном «Новоарбатский»), Б. Тверетинов (гастроном «ГУМ»), С. Нониев (гастроном «Смоленский»), а также начальник Мосплодовощпрома В. Уральцев и директор плодоовощной базы М. Амбарцумян, директор торга «Гастроном» И. Коровкин, директор «Диетторга» Ильин, директор Куйбышевского райпищеторга М. Байгельман и еще целый ряд весьма солидных и ответственных работников. 

Следствием будет установлено, что по делу Главторга устойчивыми преступными связями были объединены 757 человек – от директоров магазинов до руководителей торговли Москвы и страны, других отраслей и ведомств. По показаниям только 12 обвиняемых, через руки которых прошло взяток на сумму более 1,5 миллиона рублей, можно представить общий масштаб коррупции. По документам же ущерб государству оценивался в 3 миллиона рублей (деньги по тем временам большие). 

Соколов: подпольный миллионер или бессребреник, спавший на солдатской койке?

Партийная пресса слаженно заговорила о новом НЭПе – наведении элементарного порядка. Пропагандистская компания сопровождалась сообщениями об обысках в квартирах и на дачах «торговой мафии». Мелькали крупные суммы в рублях, валюте и драгоценностях, найденных в тайниках. 

В редакции центральных газет, в Центральный комитет КПСС, КГБ, начиная с момента ареста Соколова, продолжали приходить со всех концов страны письма с требованием покарать зарвавшихся торгашей по всей строгости закона. 

Сведения о том, сколько «прилипло» к рукам Юрия Соколова, очень противоречивы. Дача, на которой найдены наличными 50 тысяч рублей и облигации еще на несколько десятков тысяч, ювелирные украшения, подержанная иномарка – это по одним источникам. По другим – бывший фронтовик брал взятки и переправлял их «наверх», чтобы обеспечить нормальное снабжение магазина, но себе не брал ни копейки. Утверждали даже, что дома у Соколова, мол, стояла железная койка. Правда, при этом умалчивали, что директор гастронома жил в элитном доме по соседству с дочерью бывшего руководителя государства Никиты Хрущева.

Смертный приговор директору «Елисеевского» изумил даже следователей КГБ

Заседание Коллегии по уголовным делам Верховного Суда РСФСР по делу Соколова и других «материально ответственных лиц гастронома №1» проходило за закрытыми дверями. Юрий Соколов признан виновным по статьям 173 часть 2 и 174 часть 2 УК РСФСР (получение и дача взятки в крупном размере) и 11 ноября 1984 года приговорен к высшей мере наказания – расстрелу с конфискацией имущества. Его заместитель И. Немцев приговорен к 14 годам, А. Григорьев – к 13, В. Яковлев и А. Коньков – к 12, Н. Свежинский – к 11 годам лишения свободы. 

На суде Соколов от своих показаний не отказался, зачитывал суду из тетрадки суммы взяток и имена высокопоставленных взяткодателей. От него этого ждали, и во избежание огласки компромата на крупных партийных и государственных функционеров судебное заседание было закрытым. Соколов на судебных заседаниях несколько раз повторял, что стал «козлом отпущения», «жертвой партийных распрей». 

Говорят, что сотрудники КГБ, причастные к этому уголовному делу, поражались расстрельному приговору по отношению к подсудимому, который активно сотрудничал со следствием и судом. В публичное выражение сочувствия комитетчиков Соколову верится с трудом. Более правдоподобно звучит предположение, что именно за подробные показания Соколов и поплатился жизнью.

Когда позже перед судом предстал бывший руководитель московской торговли Николай Трегубов, через которого проходили основные «транши» взяток, то он не признал себя виновным и никаких имен не называл. В результате получил 15 лет лишения свободы. Вспомните, это почти столько же, сколько и рядовой заведующий отделом гастронома «Елисеевский»! 

Двух директоров казнили, один – сам приговорил себя к высшей мере 

Не успел в торговой отрасли пройти шок от расстрела Юрия Соколова, как прозвучал новый расстрельный приговор – директору плодоовощной базы М. Амбарцумяну. Суд в год 40-летия Победы над фашистской Германией не нашел смягчающими такие обстоятельства, как участие Мхитара Амбарцумяна в штурме Рейхстага и в параде Победы на Красной площади в 1945 году. И он тоже давал показания. 

Еще один выстрел, последний в этой уголовно-политической истории, прозвучал за пределами тюрьмы – не дожидаясь суда, покончил с собой директор гастронома «Смоленский» С. Нониев.

Долгое время ходил слух: Соколова расстреляли сразу после приговора – в автозаке по дороге из суда в СИЗО

Официально объявлено, что приговор в отношении Юрия Соколова приведен в исполнение 14 декабря 1984 года, то есть, через 33 дня после его оглашения. Откуда пошла малоправдоподобная версия о том, что будто Соколов не доехал живым до СИЗО после последнего заседания суда? Вспомним, что уже полным ходом шло следствие по другим уголовным делам в отношении работников Главторга. И многие высокопоставленные лица были заинтересованы в том, чтобы такой опасный свидетель, как Соколов, как можно скорее был «нейтрализован». Скорее всего, именно отсюда и родился слух: Соколова, мол, поспешили убрать, чтобы он не успел подать просьбу о помиловании…

Власть сменилась, показательные «порки» по политическим мотивам остались

Соколов, безусловно, преступник. Однако у суда было достаточно оснований избрать для почти 60-летнего торгового работника меру наказания, не связанную со смертной казнью. Но в данном случае криминал был на втором плане – разворотливый директор стал одной из пешек в политической борьбе за верховную власть. Буквально через несколько месяцев после смерти бывшего директора «Елисеевского» на этом поле правила игры начали меняться. Следствие по делу «торговой мафии» начало сворачиваться, группа следователей ОБХСС, сформированная из специалистов многих регионов, была разогнана «по домам». 

Сегодня мы живем по другим, российским законам, пришедшим на смену советским. Но, по-прежнему, за многими громкими уголовными делами угадываются подчас политические мотивы – борьба за власть, соперничество «кланов» и могущественных силовых структур за близость «к телу», устранение соперников и «показательная порка» олигархов с помощью судов…

Но это уже тема для отдельного разговора.

• Коррупция, Следствие, Уголовное дело, Взяточничество, Смертная казнь
• Москва
• Следственные действия

Участник Великой Отечественной войны, имел награды. После демобилизации сменил много профессий, работал таксистом. В конце 1950-х годов был осужден за обсчет клиентов. В 1963 году устроился продавцом в один из столичных магазинов. С 1972 по 1982 годы являлся директором магазина «Елисеевский».

АРЕСТ И ПРИГОВОР

В 1982 году к власти в СССР приходит Ю. В. Андропов, одной из целей которого было очищение страны от коррупции, хищений и взяточничества. Ему было известно реальное положение дел в торговле, поэтому Андропов решил[источник не указан 270 дней] начать с Московского продторга. Первым арестованным по этому делу стал директор московского магазина «Внешпосылторг» («Берёзка») Авилов и его жена, которая была заместителем Соколова на посту директора магазина «Елисеевский».

Вскоре Соколов был арестован. На его даче были обнаружены около 50 тысяч советских рублей. На допросах Соколов пояснил, что деньги не его личные, а предназначены для других людей. С его показаний было возбуждено около сотни уголовных дел против руководителей московской торговли, в том числе против начальника ГлавМосторга Трегубова.

Существует версия, что Соколову пообещали снисхождение суда в обмен на раскрытие схем хищений из московских магазинов. На суде Соколов извлёк тетрадь и зачитал имена и суммы, поражавшие воображение. Но ему это не помогло — суд приговорил Соколова к высшей мере наказания (расстрелу) с конфискацией имущества и лишением всех званий и наград.

14 декабря 1984 года приговор был приведен в исполнение.

Соколов стал не единственным человеком, расстрелянным за «хищения» в советской торговле. Трегубова приговорили к 15 годам лишения свободы, остальные арестованные получили и того меньше. Елисеевское дело стало крупнейшим делом о хищениях в советской торговле. Не успел в торговой отрасли пройти шок от расстрела Юрия Соколова, как прозвучал новый расстрельный приговор — директору плодоовощной базы М. Амбарцумяну. Суд в год 40-летия Победы над фашистской Германией не нашел смягчающими такие обстоятельства, как участие Мхитара Амбарцумяна в штурме Рейхстага и в параде Победы на Красной площади в 1945 году.

ЭРА ДЕФИЦИТА

Сегодня трудно представить, что для советского гражданина значил кусок хорошей копченой колбасы. Урвав по случаю, ее несколько месяцев хранили в холодильнике, чтобы съесть на Новый год.

В то время прилавки встречали покупателей высоченными пирамидами из рыбных консервов. Почти все остальное было дефицитом. Почему? Не было рыночной экономики, когда спрос рождает предложение. Сколько советские люди съедят колбасы, решал Госплан. Естественно, высокие идеи не имели ничего общего с жизнью.

Но был и другой способ заполучить «еду мечты». Счастливчикам удавалось завести знакомство с директорами, товароведами продуктовых магазинов. Это были почти мифологические и влиятельные фигуры. По блату они отпускали приближенным продукты, которых не было в свободной продаже.

ПРОДУКТОВЫЙ РАЙ

В годы брежневского застоя в Москве наиважнейшей персоной в мире дефицитных продуктов был директор гастронома №1 Юрий Соколов. То было официальное название. В народе магазин все звали «Елисеевским», как он и назывался до революции, — по имени основателя, знаменитого купца Григория Елисеева. Расположенный в старинном особняке, «Елисеевский» в старину гремел на всю Москву — здесь продавали диковинные продукты вроде трюфелей и устриц, редкие вина, несчетное количество сортов чая и кофе и проч. Сюда приходили и как в музей: полюбоваться роскошными интерьерами и хрустальными люстрами.

С приходом советской власти еда отовсюду исчезла. И вдруг бывший фронтовик Юрий Соколов вернул магазину дореволюционную славу. Везде было пусто, но только не в гастрономе №1 по адресу: ул. Горького, д. 14.

— В магазинах не всегда можно было найти даже селедку, — вспоминает московская пенсионерка Элеонора Тропинина. — А в «Елисеевском» она была всегда. Как и колбаса «Докторская», и многое-многое другое…

Гастроном №1 стал неофициальной визитной карточкой Москвы, наряду с Кремлем. Сюда непременно заходили приезжие из других городов и иностранцы.

Но подлинное изобилие было спрятано от посторонних глаз на складах магазина. Тут были уже не вареные, а копченые колбасы, икра, балык, свежайшие фрукты и прочее. Соколов умел договариваться с поставщиками. Сейчас бы он предложил им выгодные условия и хорошую прибыль. Но тогда у него не было рыночных рычагов и он расплачивался конвертами с наличными. То есть подкупал. Но на какие деньги?

Этот снимок сделан в гастрономе № 1 в 1987 году — после расстрела Соколова. Магазин был уже не тот: хороших продуктов все меньше, зато появились очереди и продавцы научились хамить.

— Мы закупили импортное холодильное оборудование, — признался на суде Соколов. — Потери продуктов при хранении стали минимальны…

При этом установленные правила позволяли списывать едва не половину на «усушку». Соколов и списывал — на бумаге, а на деле отпускал продукты «нужным людям» с черного хода. Весь культурный и чиновничий бомонд приходил к нему на поклон. Телефон разрывался от звонков: кто звал на премьеру в театр, кто сулил ботинки дефицитной марки — намекая, что в ответ хотелось бы получить пакет с вкусной едой… Дочь генсека Галина Брежнева приезжала едва ли не каждый день.

ГРОМ СРЕДИ ЯСНОГО НЕБА

При этом Соколов не был алчным хапугой. Никогда не забывал про трудовой коллектив: лично поздравлял с днем рождения каждую продавщицу, вручая конвертик с «премией». Немалая доля уходила начальнику Горторга Трегубову и даже, как говорят, самому Виктору Гришину — первому секретарю Московского горкома КПСС.

Соколов построил прибыльный бизнес в непригодных для этого условиях. Был, по сути, одним из первых советских бизнесменов.

— Там не только «все было». Все было свежайшее, высшего сорта! — говорит пенсионерка Тропинина. — И продавцы все вежливые, в чистейших халатах — Соколов за этим лично следил…

Увы, в то время это было возможно, только если нарушать законы.

…Когда в 1982 году Соколова арестовали «при получении взятки в размере 300 рублей», он сохранял спокойствие. Был уверен, что его высокопоставленные знакомцы выручат. На худой конец, отделается малым сроком.

В то время по стране прокатилась волна арестов: председатель КГБ Юрий Андропов боролся с коррупцией. Хватали секретарей райкомов, чиновников всех рангов… В Москву специально командировали десятки молодых следователей из провинции: они не входили в столичные коррупционные схемы и могли работать эффективно. Давали сроки, иногда значительные. Но о расстрелах не было и речи!

РУКА АНДРОПОВА

Об истинных причинах сурового приговора стало известно спустя годы. Глава КГБ под предлогом борьбы с казнокрадами зачищал себе путь к власти. Дни Брежнева были сочтены, а занять его место желал не только Андропов. Туда же метил любимчик Брежнева — Виктор Гришин. Став генсеком, Андропов продолжал давить на конкурента, уничтожая его окружение, куда входил и Соколов…

На суде в сентябре ­1983-го он понял, что спасать его никто не будет. И заговорил. Достал особую тетрадку, стал зачитывать: как он получал прибыль и, главное, кто и сколько из нее получал. Договорить ему судья не дал.

Дело рассматривал Верховный Суд СССР. В зал специально пригласили директоров магазинов — для устрашения. Когда огласили приговор, присутствующие… зааплодировали. Хлопали те, кто много лет лично знал Юрия Соколова и дружили с ним. Смертельно напуганные, так они пытались доказать свою лояльность.

По иронии судьбы расстреляли директора уже после смерти Андропова, недолго протянувшего на посту генсека. Прошение о помиловании не помогло: слишком многие высокопоставленные персоны хотели, чтобы Соколов навсегда замолчал. До сих пор с материалов дела не снят гриф «Секретно».

ДОСЛОВНО

Иосиф КОБЗОН: «Он опередил время»

— Я близко знал Юрия Константиновича. Он устраивал вечера отдыха для коллектива, и многие артисты приходили к нему. Без всякого гонорара! Единственное, мы рассчитывали на дефицит, которым была затарена база магазина.

Но мы общались и в нерабочее время. А что не общаться? Ветеран войны, член бюро райкома партии. Интеллигентный. Всегда у него на столе стояли цветы. У него была прекрасная семья — жена Флорида, дочь. Они приходили ко мне в гости, я — к ним.

На суде в своем последнем слове Соколов не признал себя виновным. Он просто сказал, что работал в системе и старался все сделать, чтобы люди могли покупать продукты. Он опередил время, был замечательным организатором…

— Иосиф Давыдович, вы ведь встречались с директором «Елисеевского»?

— Я не просто встречался, а близко знал Юрия Константиновича. И дело не в тех продуктах, которые продавались в «Елисеевском». Приятно с ним было общаться. Он устраивал вечера отдыха для коллектива, и многие артисты приходили к нему без всякого гонорара. Единственное, мы рассчитывали на покупку дефицита, которым была затарена база магазина.

— Вы дружили?

— Общались и в нерабочее время. Он был ветеран войны, член бюро райкома партии. Интеллигентный. Всегда у него на столе стояли цветы… Персонал всегда в накрахмаленных халатах, вежливый — по тем временам это была редкость. У него была прекрасная семья: жена Флорида, дочь… Они приходили ко мне в гости, я приходил к ним. Никто не мог и предположить, чем все обернется.

— Сейчас говорят, что он стал жертвой андроповских интриг.

— На суде в своем последнем слове Соколов не признал себя виновным. Он просто сказал, что работал в системе и старался все сделать, чтобы люди могли приходить и покупать продукты. Он опередил время, был замечательным организатором. Что-то наверху не поделили и разыграли карту Соколова. Он стал жертвой, хотя таких хозяйственников в стране почти не было.

— Ощущение, что тогда ради колбасы люди шли на все.

— Ну, конечно, не на все, как вы говорите. Но блат существовал, его прекрасно воспел в своих миниатюрах Аркадий Райкин. Например, мы с Борисом Бруновым (руководитель Театра эстрады. — Ред.) после концерта в Ульяновске пришли в гастроном и по блату выпросили у директора 400 граммов колбасы и две бутылки молока. Потому что этот дефицит выдавался по талонам. А их у нас не было