Банкротство анкор банка номер дела

Судья Ветрова С.В. № 33-2180/2021

АПЕЛЛЯЦИОННОЕ ОПРЕДЕЛЕНИЕ

«13» октября 2021 года

г. Кострома

Судебная коллегия по гражданским делам Костромского областного суда в составе:

председательствующего судьи Лукьяновой С.Б.,

судей Ивановой О.А., Зиновьевой Г.Н.,

при секретаре Патемкиной Н.В.,

рассмотрела в открытом судебном заседании гражданское дело № по апелляционной жалобе ООО «Нэйва» на решение Свердловского районного суда г. Костромы от 07 июня 2021 г. по иску ООО «Нэйва» к Редькиной Лидии Игоревне о взыскании задолженности по договору займа.

Заслушав доклад судьи Ивановой О.А., объяснения Редькиной Л.И., возражавшей против удовлетворения апелляционной жалобы, судебная коллегия

установила:

ООО «Нэйва» обратилось в суд с указанным исковым заявлением, просит суд взыскать с Редькиной Л.И.» сумму задолженности по договору займа № от ДД.ММ.ГГГГ, которая по состоянию на 29 июля 2020 г. составляет 53 676,43 руб., в том числе: 38 632,46 руб. — основной долг; 15 043,97 руб. – проценты, взыскать с ответчика проценты, начисляемые на остаток основного долга по ставке 11% годовых с 30 июля 2020 года (дата, следующая за датой расчета цены иска) (включительно) по дату полного фактического погашения займа, а также расходы по уплате государственной пошлины — 1 810,29 руб.

Требования мотивированы тем, что 02 марта 2020 г. между «АНКОР БАНК» (АО) в лице конкурсного управляющего — ГК «Агентство по страхованию вкладов» (далее — Агентство) и ООО «Нэйва» (включено в государственный реестр юридических лиц, осуществляющих деятельность по возврату просроченной задолженности в качестве основного вида деятельности, за №) был заключен договор № уступки прав требования (цессии), на основании которого к истцу перешли права требования по договорам займа к заемщикам — физическим лицам, указанным в соответствующем перечне (Приложение № к Договору цессии), в том числе право требования по договору займа № от 19 декабря 2013 г., заключенному между ООО «Нано-Финанс» и Редькиной Л.И. Договор займа заключен путем акцепта заимодавцем заявления (оферты) должника о предоставлении нецелевого потребительского займа на условиях расчета по уплате сумм основного долга и начисленных процентов, являющемся приложением к договору займа, и предоставления должнику соответствующего займа. Правила предоставления, пользования и погашения займа и уплаты процентов за пользование займом определены в Порядке предоставления и обслуживания нецелевых потребительских займов (далее — Порядок), п. 9.7 которого предусматривает право заимодавца уступать полностью или частично свои права по договору займа любым третьим лицам. Позднее между заимодавцем и банком был заключен договор уступки прав требований, на основании которого заимодавец уступил банку свои права по договорам нецелевого потребительского займа к заемщикам, указанным в соответствующем реестре, в том числе права требования к ответчику по договору займа. В связи с ненадлежащим исполнением ответчиком своих обязательств по договору займа, в целях реструктуризации задолженности ответчика через некоторое время между банком и ответчиком было заключено дополнительное соглашение к договору займа, которым сумма основного долга по состоянию на дату заключения соглашения устанавливалась в размере 52 733,30 руб., ответчик обязался возвратить ее в срок по 18 декабря 2018 г. Также соглашение предусматривало начисление процентов за пользование суммой основного долга поставке 11% годовых. Однако ответчик не исполнил свои обязательства в срок, предусмотренный соглашением. 29 апреля 2020 г. истец направил Ответчику уведомление об уступке прав требования по договору займа, в котором было указано, что права, вытекающие из договора займа, уступлены банком истцу по договору цессии, в связи с чем ответчику необходимо погашать задолженность по договору займа по указанным реквизитам истца. Однако в настоящее время ответчик не исполняет надлежащим образом обязательства по возврату суммы основного долга и уплате процентов за пользование займом. Согласно расчету фактической задолженности, сумма задолженности Ответчика составляет: основной долг срочный — 0,00 руб., основной долг просроченный — 38 632,46 руб.; проценты срочные — 0,00 руб., проценты просроченные — 15 043,97 руб., итого общая задолженность — 53 676,43 руб. Ранее банк обращался к мировому судье с заявлением о вынесении судебного приказа, однако судебный приказ был отменен мировым судьей по заявлению ответчика.

В ходе рассмотрения дела истец заявленные исковые требования уточнил, в окончательном виде просил суд удовлетворить уточненные исковые требования, взыскать с Редькиной Л.И., в пользу ООО «Нэйва» сумму задолженности по договору займа № от 19 декабря 2013 г., которая по состоянию на 02 июня 2021 г. составляет 22 379,02 руб., в том числе, 16 442,61 руб. — основной долг; 5 936,41 руб. – проценты, взыскать с ответчика в пользу ООО «Нэйва» проценты, начисляемые на остаток ссудной задолженности (основного долга) по ставке 11% годовых со 02 июня 2021 года (включительно) по дату полного фактического погашения займа, а также расходы по уплате государственной пошлины — 871,37 руб.

К участию в деле в качестве третьих лиц привлечены ООО «Нано-Финанс», АО «АНКОР БАНК СБЕРЕЖЕНИЙ» в лице ГК «Агентство по страхованию вкладов».

Решением Свердловского районного суда г. Костромы от 07 июня 2021 года в удовлетворении исковых требований ООО «Нэйва» к Редькиной Лидии Игоревне о взыскании задолженности по договору займа отказано.

В апелляционной жалобе ООО «Нэйва» просит отменить решение суда, принять новое решение суда, которым удовлетворить исковые требования с учетом истекшей части срока исковой давности. Считает, что направление в адрес ответчика гарантийных писем говорит о недобросовестности действий ООО «Нано-Финанс». Поскольку 20.12.2013 г. ООО «Нано-Финанс» уступило право требования в отношении договора займа в пользу АО «Анкор Банк», то направлять подобные письма не имело права. Считает, что отсутствуют основания не доверять дополнительному соглашению, заключенному между ответчиком и АО «Анкор Банк». Учитывая, что согласно дополнительному соглашению срок возврата суммы задолженности установлен по 18 декабря 2018 г., иск направлен 02 марта 2021 г., то истец вправе требовать возврата задолженности со 02 марта 2018 года.

Проверив материалы настоящего дела, обсудив доводы апелляционной жалобы, судебная коллегия, проверяя законность и обоснованность решения суда в обжалуемой части, приходит к следующему.

Согласно ст.ст. 309, 310 ГК РФ обязательства должны исполняться надлежащим образом в соответствии с условиями обязательства и требованиями закона, иных правовых актов, а при отсутствии таких условий и требований — в соответствии с обычаями делового оборота или иными обычно предъявляемыми требованиями. Односторонний отказ от исполнения обязательства и одностороннее изменение его условий не допускаются, за исключением случаев, предусмотренных законом.

В соответствии с п. 1 ст. 819 ГК РФ по кредитному договору банк или иная кредитная организация (кредитор) обязуются предоставить денежные средства (кредит) заемщику в размере и на условиях, предусмотренных договором, а заемщик обязуется возвратить полученную денежную сумму и уплатить проценты на нее.

Согласно п. 2 ст. 819 ГК РФ к отношениям по кредитному договору применяются правила, предусмотренные параграфом 1 главы 42 ГК РФ.

В силу п. 2 ст. 811 ГК РФ, если договором займа предусмотрено возвращение займа по частям (в рассрочку), то при нарушении заемщиком срока, установленного для возврата очередной части займа, заимодавец вправе потребовать досрочного возврата всей оставшейся суммы займа вместе с причитающимися процентами.

Согласно ст. 809 ГК РФ, если иное не предусмотрено законом или договором займа, займодавец имеет право на получение с заемщика процентов на сумму займа в размерах и в порядке, определенных договором. При отсутствии иного соглашения проценты выплачиваются ежемесячно до дня возврата суммы займа.

В силу ст. ст. 329, 330 ГК РФ исполнение обязательств может обеспечиваться неустойкой (штрафом, пеней), то есть определенной договором денежной суммой, которую должник должен уплатить кредитору в случае неисполнения или просрочки исполнения обязательств.

Согласно ст. 330 ГК РФ неустойкой (штрафом, пеней) признается определенная законом или договором денежная сумма, которую должник обязан уплатить кредитору в случае неисполнения или ненадлежащего исполнения обязательства, в частности в случае просрочки исполнения. По требованию об уплате неустойки кредитор не обязан доказывать причинение ему убытков.

В соответствии со статьей 1, частью 4 статьи 6 Федерального закона от 21 декабря 2013 г. N 353-ФЗ «О потребительском кредите (займе)», регулирующего отношения, возникающие в связи с предоставлением потребительского кредита (займа) физическому лицу в целях, не связанных с осуществлением предпринимательской деятельности, на основании кредитного договора, договора займа и исполнением соответствующего договора, в расчет полной стоимости потребительского кредита (займа) включаются с учетом особенностей, установленных статьей 6 названного Федерального закона, в том числе платежи заемщика по процентам по договору потребительского кредита (займа).

Согласно части 8 статьи 6 Федерального закона от 21 декабря 2013 г. N 353-ФЗ «О потребительском кредите (займе)» Банк России в установленном им порядке ежеквартально рассчитывает и опубликовывает среднерыночное значение полной стоимости потребительского кредита (займа) по категориям потребительских кредитов (займов), определяемым Банком России, не позднее чем за сорок пять календарных дней до начала квартала, в котором среднерыночное значение полной стоимости потребительского кредита (займа) подлежит применению.

Положениями части 11 названной статьи определено, что на момент заключения договора потребительского кредита (займа) полная стоимость потребительского кредита (займа) не может превышать рассчитанное Банком России среднерыночное значение полной стоимости потребительского кредита (займа) соответствующей категории потребительского кредита (займа), применяемое в соответствующем календарном квартале, более чем на одну треть.

Размер неустойки (штрафа, пени) за неисполнение или ненадлежащее исполнение заемщиком обязательств по возврату потребительского кредита (займа) и (или) уплате процентов на сумму потребительского кредита (займа) не может превышать двадцать процентов годовых в случае, если по условиям договора потребительского кредита (займа) на сумму потребительского кредита (займа) проценты за соответствующий период нарушения обязательств начисляются, или в случае, если по условиям договора потребительского кредита (займа) проценты на сумму потребительского кредита (займа) за соответствующий период нарушения обязательств не начисляются, 0,1 процента от суммы просроченной задолженности за каждый день нарушения обязательств.

В соответствии с положениями ст. 17 ФЗ «О потребительском кредите (займе)» настоящий Федеральный закон вступает в силу 1 июля 2014 года и применяется к договорам потребительского кредита (займа), заключенным после дня вступления его в силу.

Судом установлено, что 19.12.2013 года между ООО «Нано-финанс» и Редькиной Л.И. был заключен кредитный договор №, по условиям которого ответчику предоставлен займ в сумме <данные изъяты> руб. сроком на 52 недели, последний принял на себя обязательства своевременно возвратить сумму займа и уплатить проценты за пользование заемными денежными средствами в соответствии с графиком платежей – еженедельно, по средам, размер еженедельного платежа – <данные изъяты> руб., первый платеж – <данные изъяты> руб.

Поскольку договор займа № заключен до 01.07.2014 г., соответственно нормы Федерального закона от 21 декабря 2013 г. N 353-ФЗ «О потребительском кредите (займе)» на отношения между сторонами по его исполнению не распространяются.

ООО «Нано-финанс» свои обязательства исполнило в полном объеме, перечислив 20.12.2013 г. денежные средства в сумме <данные изъяты> руб. ответчику.

20.12.2013 года между ООО «Нано-финанс» (цедент) и ОАО «АНКОР БАНК СБЕРЕЖЕНИЙ» (цессионарий) был заключен договор уступки прав требований №, по условиям которого цедент уступает в полном объеме, за исключением требования по уплате неустойки (пени), а цессионарий принимает и оплачивает имущественные права (требования) в полном объеме по договорам займа, указанным в Приложении № к указанному договору.

Как следует из приложения № к договору уступки прав требований № от 20.12.2013, в составе переданных прав (требований), присутствуют и права по договору № от 19.12.2013 г., заключенному с Редькиной Л.И.

Таким образом, права кредитора по договору займа № от 19.12.2013 г. перешли к ОАО «АНКОР БАНК СБЕРЕЖЕНИЙ» с 20.12.2013 г.

Материалы дела не содержат сведений об уведомлении должника Редькиной Л.И. о состоявшейся перемене лица в обязательстве.

Прежний кредитор – ООО «Нано-финанс» уже после заключения указанного выше договора цессии дважды направлял в адрес ответчика гарантийные письма, содержащие сведения о наличии у Редькиной Л.И. задолженности перед ООО «Нано-финанс» по договору займа в сумме 15 564,80 руб. по состоянию на 31.12.2016 г.

Во исполнение обязательств по договору займа № от 19.12.2013 г. Редькиной Л.И. осуществлены следующие платежи в адрес ООО «Нано-финанс»: <данные изъяты>

Осуществление указанных платежей подтверждается квитанциями, имеющимися в материалах дела. ООО «Нано-финанс» исполнение обязательств в данной части принял.

Статьей 382 ГК РФ предусмотрено, что для перехода к другому лицу прав кредитора не требуется согласие должника, если иное не предусмотрено законом или договором. Если должник не был уведомлен в письменной форме о состоявшемся переходе прав кредитора к другому лицу, новый кредитор несет риск вызванных этим неблагоприятных для него последствий. Обязательство должника прекращается его исполнением первоначальному кредитору, произведенным до получения уведомления о переходе права к другому лицу.

Согласно пункту 1 статьи 385 ГК РФ уведомление должника о переходе права имеет для него силу независимо от того, первоначальным или новым кредитором оно направлено. Должник вправе не исполнять обязательство новому кредитору до предоставления ему доказательств перехода права к этому кредитору, за исключением случаев, если уведомление о переходе права получено от первоначального кредитора.

Пунктом 3 статьи 385 ГК РФ установлена обязанность кредитора, уступившего требование другому лицу, передать ему документы, удостоверяющие право (требование), и сообщить сведения, имеющие значение для осуществления этого права (требования).

В соответствии с пунктом 3 статьи 382 ГК РФ исполнение, совершенное должником первоначальному кредитору до момента получения уведомления об уступке, считается предоставленным надлежащему лицу. В этом случае новый кредитор вправе требовать от первоначального кредитора передачи всего полученного от должника в счет уступленного требования и возмещения убытков в соответствии с условиями заключенного между ними договора (статьи 15, 309, 389.1, 393 ГК РФ).

Аналогичные разъяснения содержатся в п. 22 постановления Пленума Верховного Суда РФ от 21.12.2017 N 54 «О некоторых вопросах применения положений главы 24 Гражданского кодекса Российской Федерации о перемене лиц в обязательстве на основании сделки».

Из приведенных норм и разъяснений по их применению судами следует, что в отсутствие у должника письменного уведомления о состоявшемся переходе прав кредитора к другому лицу, под риском неблагоприятных последствий нового кредитора следует понимать исполнение должником обязательств первоначальному кредитору.

Разрешая спор, суд пришел к правильному выводу о том, что исполнение обязательства в указанном выше размере произведено должником надлежащему кредитору.

Решением Арбитражного суда Республики Татарстан от 11 апреля 2017 года по делу № А65-5355/2017 Акционерное общество «АНКОР БАНК СБЕРЕЖЕНИЙ» признано несостоятельным (банкротом) и в отношении банка было открыто конкурсное производство, функции конкурсного управляющего Акционерного общество «АНКОР БАНК СБЕРЕЖЕНИЙ» возложены на Государственную корпорацию «Агентство по страхованию вкладов».

02 марта 2020 года между «АНКОР БАНК» (АО) в лице конкурсного управляющего — Государственной корпорации «Агентство по страхованию вкладов» и Обществом с ограниченной ответственностью «Нэйва» был заключен Договор № уступки прав требования (цессии), на основании которого к истцу перешли права требования по договорам займа к заемщикам-физическим лицам, указанным в соответствующем перечне (Приложение № к Договору цессии), в том числе право требования по Договору займа № от «19» декабря 2013 года, заключенному между ООО «Нано-Финанс» ответчиком Редькиной Л.И.

Как следует из представленного истцом расчета задолженности и выписки по счету, а также представленных ответчиком платежных документов, Редькина Л.И. допускала просрочки при исполнении обязательства в нарушение согласованного сторонами договора графика, с 16.11.2014 г. перестала вносить еженедельные платежи, в связи с чем, образовалась просроченная задолженность.

Истцом согласно его уточненных исковых требований заявлена к взысканию задолженность по договору займа № от 19 декабря 2013 г. по состоянию на 02.06.2021 г. (с учетом снижения суммы требований) 22 379,02 руб., в том числе, 16 442,61 руб. — основной долг; 5 936,41 руб. – проценты, проценты, начисляемые на остаток ссудной задолженности (основного долга) по ставке 11% годовых с 02 июня 2021 г. (включительно) по дату полного фактического погашения займа, расходы по уплате государственной пошлины — 871,37 руб.

Истец ссылается на факт заключения дополнительного соглашения от 18.12.2015 года к договору займа № от 19.12.2013 г., заключенного между АО «АНКОР БАНК СБЕРЕЖЕНИЙ» и ответчиком Редькиной Л.И.

Из текста данного дополнительного соглашения следует, что по состоянию на дату составления настоящего соглашения остаток задолженности по договору займа № от 19 декабря 2013 г. составляет 52 733,30 руб. основного долга и сумму неоплаченных процентов 11 124,03 руб. (п. 1). Проценты за пользование денежными средствами, составляющими сумму займа, с даты вступления в силу настоящего Соглашения, составляют 11 (Одиннадцать) процентов годовых (п.2). Стороны пришли к соглашению установить новый срок полного погашения займа и процентов, указанных в п. 1 и 2 настоящего Соглашения, который составляет 36 (Тридцать шесть) месяцев от даты заключения настоящего Соглашения (п. 3). Погашение займа и неоплаченных процентов, указанных в п.1, производится ежемесячно равными долями по 1/36 от суммы займа (п. 4). Дата первого погашения займа — не позднее последнего рабочего дня месяца, следующего за месяцем заключения настоящего Соглашения. Дата второго и последующих погашений займа — не позднее последнего рабочего дня каждого последующего месяца. Дата последнего платежа — не позднее последнего дня срока погашения займа (п. 5). Проценты за пользование денежными средствами, составляющими сумму займа, начисленные на основании п. 2 настоящего Соглашения, производятся одновременно с погашением займа за соответствующий период (п.6).

Принимая во внимание, что ответчик Редькина Л.И. оспаривала в суде факт заключения дополнительного соглашения, а также то, что указанная в дополнительном соглашении сумма противоречит условиям первоначально заключенного договора, фактической сумме задолженности, достоверно известной как первоначальному кредитору ООО «Нано-финанс», так и Редькиной Л.И., суд признал дополнительное соглашение между Акционерным обществом «АНКОР БАНК СБЕРЕЖЕНИЙ» и ответчиком Редькиной Л.И. от 18.12.2015 г. к договору займа № от 19.12.2013, не заключенным, поскольку существенные условия договора нельзя признать согласованными. Суд указал, что исходя из суммы фактической задолженности на момент заключения дополнительного соглашения к договору — 15654,8 руб., оснований полгать, что Редькина Л.И. согласовала задолженность по договору в несколько раз превышающую данную сумму, не имеется, в связи с чем, подлежат применению положения первоначально заключенного договора займа.

Судебная коллегия с данным выводом согласиться не может.

Так, судом первой инстанции был истребован подлинник дополнительного соглашения от 18.12.2015 года к договору займа № от 19.12.2013 г. Факт подписания данного соглашения Редькина Л.И. оспаривает. Вместе с тем принадлежность подписи в указанном дополнительном соглашении Редькиной Л.И. не оспорена.

Судом первой инстанции и судебной коллегией ответчику Редькиной Л.И. разъяснялось право заявить ходатайство о назначении почерковедческой экспертизы для подтверждения ее доводов о не принадлежности подписи в дополнительном соглашении. Таким процессуальным правом ответчик не воспользовалась. Суду апелляционной инстанции Редькина Л.И. пояснила, что заявлять ходатайство о назначении почерковедческой экспертизы не будет.

Таким образом, не воспользовавшись своим правом на представление доказательств, в частности заявления ходатайства о назначении почерковедческой экспертизы, приняла на себя риск наступления для нее неблагоприятных последствий в виде признания действительности дополнительного соглашения.

В связи с чем оснований считать дополнительное соглашение незаключенным у суда не имелось.

Ответчиком Редькиной Л.И. заявлено ходатайство о применении срока исковой давности.

Согласно пункту 1 статьи 196 ГК РФ общий срок исковой давности устанавливается в три года.

В соответствии с пунктом 2 статьи 199 ГК РФ исковая давность применяется судом только по заявлению стороны в споре, сделанному до вынесения судом решения.

Истечение срока исковой давности, о применении которой заявлено стороной в споре, является основанием к вынесению судом решения об отказе в иске.

Если законом не установлено иное, течение срока исковой давности начинается со дня, когда лицо узнало или должно было узнать о нарушении своего права и о том, кто является надлежащим ответчиком по иску о защите этого права. По обязательствам с определенным сроком исполнения течение срока исковой давности начинается по окончании срока исполнения (пункты 1, 2 статьи 200 Гражданского кодекса Российской Федерации).

В силу статьи 201 Гражданского кодекса Российской Федерации перемена лиц в обязательстве не влечет изменения срока исковой давности и порядка его исчисления.

Согласно ст. 203 Гражданского кодекса Российской Федерации течение срока исковой давности прерывается предъявлением иска в установленном порядке, а также совершением обязанным лицом действий, свидетельствующих о признании долга.

В пункте 24 постановления Пленума Верховного Суда РФ от 29.09.2015 года N 43 «О некоторых вопросах, связанных с применением норм Гражданского кодекса Российской Федерации об исковой давности» разъяснено, что по смыслу пункта 1 статьи 200 Гражданского кодекса Российской Федерации течение срока давности по иску, вытекающему из нарушения одной стороной договора условия об оплате товара (работ, услуг) по частям, начинается в отношении каждой отдельной части. Срок давности по искам о просроченных повременных платежах (проценты за пользование заемными средствами, арендная плата и т.п.) исчисляется отдельно по каждому просроченному платежу.

Такой же вывод содержится в п. 3 Обзора судебной практики по гражданским делам, связанным с разрешением споров об исполнении кредитных обязательств, утвержденного Президиумом Верховного Суда Российской Федерации 22 мая 2013 года, согласно которому при исчислении сроков исковой давности по требованиям о взыскании просроченной задолженности по кредитному обязательству, предусматривающему исполнение в виде периодических платежей, суды применяют общий срок исковой давности (статья 196 ГК РФ), который подлежит исчислению отдельно по каждому платежу со дня, когда кредитор узнал или должен был узнать о нарушении своего права.

Согласно условиям кредитного договора, графика платежей, денежные средства в счет погашения основного долга и погашения процентов подлежали уплате ответчиком ежемесячно.

Таким образом, срок исковой давности в данном случае подлежит исчислению применительно к каждому периоду и соответствующему платежу.

Поскольку дополнительным соглашением от 18.12.2015 г. года стороны зафиксировали задолженность и изменили сроки возврата кредита, не имеется оснований руководствоваться первоначальной редакцией кредитного договора в части сроков выплаты по договору.

Как следует из разъяснений, данных в п. 17 постановления Пленума Верховного Суда РФ от 29.09.2015 N 43 (ред. от 07.02.2017) «О некоторых вопросах, связанных с применением норм Гражданского кодекса Российской Федерации об исковой давности» в силу пункта 1 статьи 204 ГК РФ срок исковой давности не течет с момента обращения за судебной защитой, в том числе со дня подачи заявления о вынесении судебного приказа либо обращения в третейский суд, если такое заявление было принято к производству.

Днем обращения в суд считается день, когда исковое заявление сдано в организацию почтовой связи либо подано непосредственно в суд, в том числе путем заполнения в установленном порядке формы, размещенной на официальном сайте суда в сети «Интернет».

В п. 18 постановления Пленума Верховного Суда РФ от 29.09.2015 N 43 разъяснено, что по смыслу статьи 204 ГК РФ начавшееся до предъявления иска течение срока исковой давности продолжается лишь в случаях оставления заявления без рассмотрения либо прекращения производства по делу по основаниям, предусмотренным абзацем вторым статьи 220 ГПК РФ, пунктом 1 части 1 статьи 150 АПК РФ, с момента вступления в силу соответствующего определения суда либо отмены судебного приказа.

В случае прекращения производства по делу по указанным выше основаниям, а также в случае отмены судебного приказа, если неистекшая часть срока исковой давности составляет менее шести месяцев, она удлиняется до шести месяцев (пункт 1 статьи 6, пункт 3 статьи 204 ГК РФ).

Если после оставления иска без рассмотрения неистекшая часть срока исковой давности составляет менее шести месяцев, она удлиняется до шести месяцев, за исключением случаев, когда иск был оставлен без рассмотрения по основаниям, предусмотренным абзацами вторым, четвертым, седьмым и восьмым статьи 222 ГПК РФ, пунктами 2, 7 и 9 части 1 статьи 148 АПК РФ (пункт 3 статьи 204 ГК РФ).

Исходя из разъяснений, изложенных в п. 27 постановления Пленума Верховного Суда Российской Федерации от 29 сентября 2015 г. N 43, согласно пункту 1 статьи 207 ГК РФ с истечением срока исковой давности по главному требованию считается истекшим срок исковой давности и по дополнительным требованиям (проценты, неустойка, залог, поручительство, требование о возмещении неполученных доходов при истечении срока исковой давности по требованию о возвращении неосновательного обогащения и т.п.), в том числе возникшим после начала течения срока исковой давности по главному требованию.

Как видно из материалов дела, правопредшественник истца – АО «АНКОР БАНК» 28.11.2018 г. обратилось к мировому судье судебного участка № Свердловского судебного района города Костромы с заявлением о выдаче судебного приказа о взыскании с Редькиной Л.И. задолженности по договору займа № от 19 декабря 2013 года.

Определением мирового судьи судебного участка № 5 Свердловского судебного района г. Костромы от 30.04.2019 г. по делу № судебный приказ о взыскании с Редькиной Л.И. задолженности по договору займа № от 19 декабря 2013 г. отменен в связи с поступлением возражений должника относительно его исполнения.

В Свердловский районный суд г. Костромы иск направлен по почте 02.03.2021 г.

Учитывая приведенные нормы законодательства об исковой давности, условия дополнительного соглашения от 18.12.2015 года, которым изменен срок погашения задолженности, а также то, что первоначально истец обратился за защитой своего нарушенного права к мировому судье 28.11.2018 г., то есть в пределах срока исковой давности, дату отмены судебного приказа (30.04.2019 г.), коллегия полагает, что уточненные исковые требования ООО «Нэйва» о взыскании с Редькиной Л.И. задолженности подлежат удовлетворению в полном объеме. В связи с чем решение суда подлежит отмене с вынесением по делу нового решения об удовлетворении исковых требований.

Руководствуясь ст. 328 ГПК РФ, судебная коллегия

о п р е д е л и л а:

Решение Свердловского районного суда г. Костромы от 07 июня 2021 г. отменить, принять по делу новое решение, которым исковые требования ООО «Нэйва» удовлетворить.

Взыскать с Редькиной Лидии Игоревны в пользу ООО «Нэйва» сумму задолженности по договору займа № от 19 декабря 2013 г., по состоянию на 02 июня 2021 года в размере 22 379,02 руб., в том числе, 16 442,61 руб. — основной долг; 5936,41 руб. – проценты.

Взыскать с Редькиной Лидии Игоревны в пользу ООО «Нэйва» проценты, начисляемые на остаток ссудной задолженности (основного долга) по ставке 11% годовых со 02 июня 2021 года (включительно) по дату полного фактического погашения займа.

Взыскать Редькиной Лидии Игоревны в пользу ООО «Нэйва» расходы по уплате государственной пошлины — 871,37 руб.

Апелляционное определение может быть обжаловано в течение трех месяцев во Второй кассационный суд общей юрисдикции с подачей кассационной жалобы через суд первой инстанции.

Председательствующий:

Судьи:

Мотивированное определение изготовлено 22 октября 2021 года.

Вопреки обвинениям АСВ суд вчистую оправдал бывших топов «Анкор банка»

Доводы, что именно они довели банк до краха, не возымели действия, арбитраж счел, что «оснований для привлечения к ответственности нет»

Татарстанский арбитраж посчитал, что никто из полутора десятка бывших топ-менеджеров и совладельцев «Анкор банка» не виновен в крахе кредитной организации и не должен отвечать по ее долгам. Привлечь бывших руководителей и хозяев кредитной организации к субсидиарной ответственности на 5,9 млрд рублей требовал конкурсный управляющий рухнувшего банка — госкорпорация «Агентство по страхованию вкладов». Однако суд посчитал недоказанными как заведомо невозвратное кредитование 47 «технических» фирм, так и остальные «прегрешения». Как выяснило «Реальное время», пока бывшие топ-менеджеры испытывают «осторожный оптимизм», АСВ готовится подать апелляционную жалобу.

Сам Андрей Коркунов, сын Павла Астахова и еще 13 топ-менеджеров

Конкурный управляющий «Анкор банка» — госкорпорация «Агентство по страхованию вкладов» — требовал привлечь к субсидиарной ответственности 15 топ-менеджеров почившего в бозе «Анкор банка» по его долгам в размере 5,9 млрд рублей.

В первую очередь речь шла о самом владельце банка Андрее Коркунове. Другой именитый ответчик — Антон Астахов, сын бывшего детского омбудсмена Павла Астахова. Ему в банке принадлежало 9%, он также входил в совет директоров. В иске фигурировали и занимавшие ранее должности предправления Аркадий Комягинский, Владимир Фесенко, Любовь Калежнюк, бывшие заместители предправления Айрат Забиров, Артур Сафиуллин и Николай Тепляков, главбух Ольга Мешалкина, которая, как и Александр Дубинин, была членом совета директоров и другие.

Татарстанский арбитраж по ходатайству АСВ принял по этому заявлению еще и обеспечительные меры. Был наложен арест на движимое и недвижимое имущество ответчиков: жилые дома, земельные участки, квартиры, иную недвижимость, автомобили и доли в уставных капиталах.

38 юрлиц-заемщиков недействующие, 25 — в стадии ликвидации

АСВ, в частности, ссылалось на то, что с апреля 2015 года по январь 2017 года «Анкор банк» прокредитовал 47 юрлиц, имеющих признаки «технических». Всего с ними было заключено 64 договора на общую сумму 4 009 122 000 рублей.

По мнению госкорпорации, эта ссудная задолженность была заведомо невозвратной. Финансовое состояние заемщиков было плохим или не сопоставимым с размером выданной ссуды, они показывали рост балансовых показателей, не характерный для реальной деятельности. Основных средств у этих компаний не было вовсе или это были незначительные величины, пассивы представляли преимущественно заемные средства. Налоги они оплачивали в минимальных размерах, несопоставимых с объемами кредитования.

Минимальными были и уставные капиталы: до 50 тыс. рублей включительно. И, наконец, заемщики отсутствовали по юридическому адресу. В настоящее время 38 из них уже не действуют, еще 25 компаний находятся в стадии ликвидации, ФНС приостановлены операции по счетам и т. д.

Выдачей им кредитов банку был причинен ущерб в размере 2 359 505 124,91 рубля. Внимание госкорпорации привлек еще ряд сделок «Анкор банка» в добанкротный период, благодаря которым кредитная организация «добрала» долгов еще более чем на 1 млрд. Как-то: замещение принадлежащих ему ценных бумаг (ОФЗ Минфина России) на права требования к юрлицу, заведомо неспособному исполнить свои обязательства, замещении ликвидной ссудной задолженности на недвижимое имущество по завышенной стоимости, необоснованно дорогое приобретение ценных бумаг, а также неликвидных и т. п.

Между тем, по версии АСВ, предправления банка Владимир Фесенко и врио предправления Аркадий Комягинский, вместо того чтобы спасать банк, скрывали его реальное финансовое состояние и не предпринимали необходимых мер.

Финансовое положение «Анкор банка» стало ухудшаться с 1 апреля 2015 года. По состоянию на 1 февраля 2016 года он уже отвечал признакам банкротства. И продолжал катиться вниз, пока 3 марта 2017 года не отозвали лицензию. Тогда недостаточность имущества оценивалась уже в 3 044 784 000 рублей.

В подтверждение своих доводов АСВ представило расчет достаточности/недостаточности стоимости имущества банка для исполнения обязательств перед кредиторами в 2015—2017 годах, а также СПАРК-профили заемщиков и контрагентов по состоянию на 19 марта 2020 года. Кроме того, его «обвинительную линию должны были подтвердить копии кредитных договоров и протоколов кредитного комитета, правления и совета директоров банка.

Впрочем во время судебного разбирательства представитель АСВ заявил, что госкорпорация считает достаточным основанием привлечения ответчиков к субсидиарной ответственности неудовлетворенные требования кредиторов.

Обвиняемые сами были «техническими исполнителями»

Едва ли не все бывшие высокопоставленные работники банка придерживались мнения, что попали в «черный список» АСВ случайно. Как позже, уже во время судебного разбирательства, утверждал представитель Фесенко, большинство из «обвиняемых» топ-менеджеров сами «были техническими исполнителями»: работали в банке, получая за это денежное вознаграждение в виде зарплаты.

Суд тем не менее подтвердил, что в силу своего служебного положения ответчики имели статус контролирующих должника лиц. Вины за собой, они, конечно же, не признавали. Защита Дубинина, к примеру, утверждала, что он «даже не получал уведомления о собраниях». А на тех собраниях, в которых он все-таки участвовал, решались исключительно административные вопросы.

— Что должен был проверить мой клиент Забиров, что не смог проверить ЦБ? Договор, который он заключал, был одобрен советом директоров, — активно защищал своего клиента адвокат.

Что касается Горбунова, в пользу его невиновности приводили такие аргументы: за тот непродолжительный период времени, что он входил в состав совета директоров (с 24 июня по 17 сентября 2016 года), ни одна из указанных в заявлении АСВ сделок там не рассматривалась. Договоры последний не подписывал и вообще он был менеджером среднего звена.

Бухгалтеру Ольге Мешалкиной управляющий поставил на вид, что она в том числе одобрила невыгодную для банка сделку по приобретению недвижимости. Впоследствии конкурсный управляющий ее оспаривал и выяснилось, что цена объекта была даже более выгодной, чем указано в договоре. Само собой, никакого ущерба кредитной организации это не нанесло. Уже не говоря о пагубных для банка последствиях.

— Какими доказательствами вы подтверждаете факт того, что голосовавшие лица, в частности мой доверитель Шестопалов, знали о том, что они голосуют за выдачу займов заведомо техническим заемщикам? — «пытала» юриста АСВ его адвокат.

К участию в деле привлекли и финансового управляющего Андрея Коркунова Павла Осипова (дело о личном банкротстве бывшего «шоколадного короля» рассматривается в Арбитражном суде Москвы, — прим. ред.). Но он на разбирательство в Казань не приехал.

Продолжали работать и участвовать в крупных контрактах

Заемщики, как утверждали бывшие топ-менеджеры банка, техническими компаниями также не были. Почему же АСВ пришло к прямо противоположным выводам? Решение о выдаче кредитов принималось в 2016 году, когда финансовое состояние у компаний было совершенно иным, чем когда в банк пришло АСВ. «Почему они названы «техническими», если и в 2019—2020 годах продолжали работать и участвовать в крупных контрактах?!» — недоумевал один из вовлеченных в судебное разбирательство менеджеров.

Кредитные досье заемщиков в суд доставили сами ответчики. В том числе истребовали их из материалов уголовного дела. У кого-то они предусмотрительно оказались сохранены. В том числе бывшие топы принесли заключения профильных подразделений банка.

Из упомянутых досье следует, что бравшие в «Анкор банке» деньги фирмы на момент обращения в кредитную организацию вели реальную хозяйственную деятельность, у них была положительная кредитная история и, само собой, они были способны возвратить кредиты.

К примеру, заем в 100 млн рублей, который вменили главбуху банка (и члена СД) , был выдан в мае 2015 года. Как заявляет АСВ, заведомо техническому заемщику. Вместе с тем оно предоставило выписку по расчетному счету этой компании за уже упомянутый 2015 год. Согласно выписке, ее обороты составляли порядка 27 млн, по счету проходили платежи за аренду, зарплате и т. д. Валюта баланса кл­иента составила 370 млн рублей, выручка — порядка 170—200 млн. «По документам нельзя сказать, что фирма — «пустышка». Кредит используется по целевому назначению, он сопоставим с финансовым положением компании. Я не знаю, почему клиент спустя 3 года после отзыва лицензии не погасил долг, но я не согласна, что банк изначально выдавал кредит техническому заемщику», — говорила в суде защитник Мешалкиной. Более того, по ее словам, изначально кредит выдавался по 2-й категории качества, но в дальнейшем был переведен в 3-ю категорию. «То есть банк работал и мониторил кредиты в процессе», — заметила адвокат.

Эти обстоятельства подтвердили в своих заключениях и подразделения банка: заподозренные АСВ компании располагали активами, в том числе у них были и основные средства, долгов по налогам и кредитам, напротив, отмечено не было. Более того, часть заемщиков исполняли госконтракты, где, как известно, строгий контроль.

В результате суд пришел к выводу, что вывод конкурсного управляющего о техническом характере заемщиков, основанный на сведениях СПАРК-профилей заемщиков и контрагентов по состоянию на 19 марта прошлого года, свидетельствовать о таких признаках в период выдачи кредитов в 2015—2017 годах не может.

Кроме того, конкурсным управляющим не доказана зависимость заемщиков от банка или управление ими ответчиками: не было ни схемных, ни транзитных операций. Кредитные средства заемщики тратили по собственному усмотрению. По другим сделкам, которые госкорпорация также ставила в вину бывшим банковским руководителям, суд доводы истца тоже не принял. Так, в одном из случаев кредит был выдан под 133 процента годовых, что, по сути, было для банка выгодным.

Нельзя сбрасывать со счетов и внешние факторы

Так почему же все-таки обанкротился банк Коркунова? Его бывшие топ-менеджеры в суде говорили, что это произошло в том числе из-за краха группы ТФБ, хотя «Анкор банк» в нее и не входил.

Так, бывший заместитель предправления Айрат Забиров утверждал, что до декабря 2016 года банк соблюдал все экономические нормативы. Последующая же потеря им ликвидности была связана с банковским кризисом, разразившимся в Татарстане в январе 2016 года. Возникшая тогда паника привела к массовому изъятию средств со счетов банков. Ему вторил в суде представитель Горбунова: «Нельзя сбрасывать со счетов внешние факторы».

Величина резервов, созданных банком на возможные потери, возросла в 4,7 раза и по состоянию на 3 марта 2017 года достигла 2 603 650 000 рублей. Но массовый отток средств со счетов юрлиц и «физиков» привел к резкому снижению остатка средств на корсчете банка и нарушению в январе — феврале 2017 года нормативов мгновенной и текущей ликвидности.

Снятие средств было вызвано информацией о предстоящем лишении лицензий ряда банков. За короткий промежуток времени они были отозваны у пяти кредитных организаций, в том числе у ТФБ, второго по величине регионального банка РТ.

Судя по всему, представителя АСВ ссылки на ТФБ не впечатлили.

— Очень интересно: паника «физиков» и юрлиц привела к банкротству и неудовлетворению требований кредиторов на сумму почти 6 миллиардов рублей, — заметил в суде он.

У госкорпорации на этот счет свое мнение: «Анкор банком» изначально были неправильно оценены заемщики, неправильно велся учет. Если бы он велся правильно, то банк бы намного раньше понял свое финансовое положение.

Тем не менее руководители «Анкор банка» на протяжении 2015—2017 годов принимали меры, необходимые для улучшения финансового состояния. Так, 7 февраля 2017 года правление банка бывшего «шоколадного короля» утвердило план его финансового оздоровления. Врио Комягинский направил членам совета директоров, акционерам банка, ходатайство об оказании безвозмездной финансовой помощи в сумме 500 млн рублей. Однако план спасения поддержан не был.

Тем не менее тот факт, что акционеры банка Коркунов и Астахов на этот раз не поддержали свой банк материально, как позже укажет в своем решении суд, не может быть основанием для привлечения их к субсидиарной ответственности. Ухудшение финансового положения наступило после отзыва лицензии, что также нельзя поставить в вину бывшим банковским руководителям.

«Мы обратились к акционерам, но и у них не было денег»

Айрат Забиров пояснил, каким было состояние банка «на тот момент, когда, по мнению управляющих, начались ухудшения».

— На корсчете должна была находиться определенная сумма. Допустим, 100 млн, а у нас, условно, было 10 миллионов, поскольку ликвидности уже не было, и все платежи шли на исполнение обязательств перед клиентами, — вспоминал он.

В результате ЦБ выставил счет на 100 с лишним миллионов и штраф. Штраф заплатили, а 100 млн у банка не было: «Мы обратились к акционерам, но у них не было денег. ЦБ заблокировал корсчет».

Ранее тот же Антон Астахов, как прозвучало в суде (была даже представлена выписка с его счета), оказывал банку финансовую помощь: перечислил «для развития» 200 млн рублей. Этот случай, судя по всему, оказался другим. Как бы то ни было, Забиров уверял, что на дату отзыва у банка лицензии сумма задолженности не была просроченной. Графики погашения основного долга заемщиками соблюдались. «Оснований утверждать, что кредиты не были бы погашены, если бы банк продолжал свою деятельность, нет», — настаивал бывший топ-менеджер «Анкора».

А утверждение агентства, что оставшиеся неоплаченными кредиты были дефолтными уже в 2015—2016 годах, по его словам, не соответствует имеющимся в материалах дела доказательствам. Вывод: расчет достаточности и недостаточности имущества, проведенный АСВ, нельзя признать достоверным.

«У человека есть руки? Значит, он убийца»

Горбунов к логике истца — если у банка, который выдавал кредиты, отозвали лицензию, значит все, кто принимал в этом участие, виноваты — отнесся скептически. Он сравнил АСВ с софистами, которые по формально правильному факту выстраивали абсолютно ложное обвинение. Пример такого подхода: «Руками можно убить человека? Можно. У человека есть руки? Есть. Значит, он убийца».

По словам Горбунова, следуя такой логике, ЦБ, выдавая лицензию «Анкор банку», заведомо знал о том, что это недобросовестный игрок на рынке и его следует привлечь к ответственности. Между тем, напомнил он, по одному признаку нельзя оценить несостоятельность заемщика: всегда берется в расчет совокупность факторов. Она давала основание сделать вывод о том, что на момент выдачи кредитов заемщики были платежеспособны. И до отзыва у банка лицензии они исполняли свои обязанности. Почему в последующем перестали это делать, можно только догадываться. «Кто-то мог воспользоваться моментом», — предположил он.

«Имущественного вреда кредиторам не причинили»

Как ранее говорилось, АСВ указало на недостаток имущества у банка после 1 февраля 2016 года. Но полномочия ряда VIP (Калежнюк, Сафиуллина, Теплякова, Аляутдинова и Астахова) были прекращены до этой даты. Более того, доля, принадлежащая сыну бывшего детского омбудсмена (9 процентов), «не позволяла влиять на решения, принимаемые собранием акционеров». Одним словом, по мнению суда, основания для привлечения этих топов к субсидиарной ответственности нет.

У других «обвиняемых» срок полномочий был непродолжительным. К примеру, Шестопалов 2 недели входил в состав правления, при этом не согласовал и не одобрил ни одной сделки из вменяемых госкорпорацией. Также он 3 месяца был членом кредитного комитета, но последний принимал решения, основываясь на заключениях профильных подразделений банка.

Сделки, которые одобрил Горбунов как член совета директоров, ущерба кредитной организации не причинили. Его коллега Баширов представил копии заключений профильных подразделений банка, которые подтверждали: оснований для отказа в выдаче кредитов нет.

Еще один «обвиняемый», Александр Дубинин, также был членом совета директоров (с 7 сентября по 26 декабря 2016 года). Две сделки, на которые обратило внимание АСВ, прошли до того. А доказательства убыточности других не представлены. Некрасов занимал должности советника банка и его президента: согласно уставу «Анкор банка», они не относятся к органам управления.

Комягинский был врио предправления тоже непродолжительное время. Упомянутое в заявлении конкурсного управляющего соглашение с ООО «Дисконт-Финанс» об уступке прав требований было расторгнуто в тот же день. Хотя он и был временным, предпринимал меры по предупреждению банкротства банка.

Суд также пришел к выводу, что доказательства недобросовестных действий Фесенко, Коркунова, Забирова, Мешалкиной, приведших к банкротству банка, также не представлены. В результате судья Венера Красавина пришла к выводу, что оснований для привлечения к субсидиарной ответственности бывших топов и совладельцев «Анкор банка», включая самого Коркунова, нет.

С должников взысканы мизерные суммы

На этот раз АСВ достались «трудные» оппоненты: опытные банкиры. Несмотря на то что конкурсное производство в банке длится уже 3 года, они смогли добыть доказательства своей невиновности. И даже порой сами переходили в наступление.

— После отзыва лицензии [у «Анкор банка»] был назначен банк-агент. Какие меры взыскания с юрлиц, которые были должны «Анкор банку», предприняты, ведь прошло уже 3 года? — задавался вопросом представитель Фесенко.

По его словам, если соотнести результаты этих мер с долгами на момент отзыва лицензии (3 млрд, — прим. ред.), можно понять, что это «мизерные суммы».

На это же обстоятельство обращал внимание и адвокат Забирова. «На дату отзыва лицензии, недостаточность средств в банке составляла 3 миллиарда. Прошло 3 года и сумма выросла до 6 миллиардов. Как это объяснить?» — вопрошал он.

«Испытываем сдержанный оптимизм»

— Испытываем сдержанный оптимизм, — заметил нашему изданию Артур Сафиуллин.

Судя по всему, борьба еще не закончена. Государственная корпорация «Агентство по страхованию вкладов» планирует обжаловать определение Арбитражного суда РТ об отказе в привлечении к субсидиарной ответственности контролировавших «Анкор банк» лиц в суде апелляционной инстанции, сообщили «Реальному времени» в пресс-службе АСВ.

Крах мог быть вызван непрофессиональным руководством

Согласно сведениям, представленным ЕФРСБ, общее число поданных заявлений о привлечении КДЛ к субсидиарной ответственности за 2020 год составило 6 635, говорит руководитель гражданской практики ЮА «Юнэкс» Руслан Халиуллин. В среднем, по его словам, такие заявления удовлетворяются арбитражным судом примерно в 40 процентах случаев. В деле о привлечении КДЛ «Анкор банка» конкурсный управляющий пытался привлечь бывших топ-менеджеров банка к субсидиарной ответственности, что является обычной практикой ГК АСВ. Как и в других аналогичных делах с участием АСВ, контролирующим лицам вменялся вывод активов с использованием «технических заемщиков» и (или) совершением невыгодных для должника сделок.

Тубальцев подчеркивает, что «определение вынесено очень компетентным и опытным судьей, четко обосновано с позиции права» и, на его взгляд, не содержит нарушений в части применения норм материального и процессуального права. «Согласен, что, на первый взгляд, это выглядит как-то не слишком красиво, особенно с позиции кредиторов и вкладчиков банка, — говорит собеседник нашего издания. — Но я вполне допускаю, что крах банка мог быть вызван не столько целенаправленными действиями по ухудшению его финансового положения, сколько просто непрофессиональными (с точки зрения экономики) шагами руководства. Коркунов, к слову сказать, вовсе не банкир. Это само по себе не влечет за собой субсидиарной ответственности».

Вместе с тем, полагает замдиректора фирмы «Татюринформ», отмена определения татарстанского арбитража по итогам апелляционного или кассационного рассмотрения «возможна, так как вопросы оценки деятельности контролирующих лиц с позиции статьи 10 закона «О банкротстве» крайне субъективны, и в других инстанциях могут быть высказаны иные позиции по поводу тех или иных сделок (действий), которые совершались контролирующими лицами банка в добанкротный период».

Любовь Шебалова, Татьяна Новикова

ЭкономикаБанки Татарстан ТатфондбанкАрбитражный суд Республики Татарстан