Газета земля тулунская последний номер

Расстроить деревню, значит,

Расстроить всю Россию.

                                                      Глеб Успенский

Русская деревня!  Неостывающая боль, незаживающая рана русского на­рода. Пережившая голод и массовые репрессии, раскрестьяненная и расказа­ченная, опустошенная войнами, замордо­ванная «директивами» бюрократов, отлу­ченная от земли и под конец объявленная в большинстве своем «неперспективной», — многострадальная русская деревня нуждается сегодня в нашей помощи и за­щите.

Ушедшие и уходящие в небытие русские деревни. Сколько их? Какие на­звания они носили? Кто в них жил? Тихо и незаметно уходят они из нашей памяти. Только за минувшие пятьдесят лет исчез­ли с лица земли Тулунской более ста дере­вень. Я ниже постараюсь раскрыть только некоторые причины их исчезновения.

Иногда так складывается жизнь, что помочь деревне нельзя и спасти ее не­кому. И все же боль потери сильна. Ведь с каждой исчезнувшей деревней теряется часть духовности, культуры, милосердия, нравственности народа, изменяется исто­рический образ Родины! Как прав Глеб Успенский, сказав: «Расстроить деревню, значит, расстроить всю Россию». Челове­ка хоронят — даты рождения и смерти ставят, фамилию пишут. А деревни стояли века! Их защищали, за них дрались, в них жили, любили, рожали детей. А уходят они при полном молчании. Словно про­винились перед нами. Мы не должны по­хоронить вместе с ними и свою память.

Не забыть нам село Добрик, где родился и вырос Протасюк Василий Васильевич — Герой Советского Союза. Село Бурмай Усть-Кульского сельского Совета, где от бандитской пули погиб участник граж­данской войны, командир партизанского отряда Ян Карлович Шляппо. Разве можно забыть родину Почетного гражданина Ту­лунского района, бывшего председателя райисполкома Мищенко Дмитрия Поле­оновича — село, в котором он родился и вырос, Кольцовую Степь? Сейчас только приходится сожалеть о том, что стерто с лица земли это село. Какие добрые здесь жили люди, настоящие хлеборобы, па­хари, приветливые и хлебосольные. Де­ревня Калярты, о которой можно сказать словами всем известной песни: «Дерев­ня моя, деревянная, дальняя… стояла в веснушках черемухи над рекой…» Ста­рые Ключи, где когда-то бродил всю ночь одинокий гармонист и девушкам спать не давал. И еще много других исчезнувших и исчезающих деревень.

Сегодня в районе 85 населенных пун­ктов. Наиболее крупные из них — это Ал­гатуй, в котором проживает 1 447 человек, село Шерагул — 1 413 человек, Будагово — 1 345 человек, Икей — 1 278 человек, Котик — 1 221 человек. Исчезающие де­ревни: Натка — 1 человек, Ингут — 1 чело­век, Козухом — 2 человека, Малый Утайчик — 4 человека, Верхний Манут — 4 челове­ка. Можно назвать еще ряд уходящих в не­бытие деревень, но это уже потом.

Председатель Совета Министров царского правительства 1906 года Петр Аркадьевич Столыпин говорил: «Главное богатство и мощь государства не в казне и в казенном имуществе, а в богатеющем и крепком населении». Чтобы лучше по­нять, когда и в какие времена появлялись деревни на земле Тулунской, давайте со­вершим экскурс в историю нашего края. Тысячи тулунчан, проживающих сегодня на земле тулунской, — это прямые потом­ки тех, кто в начале века переселился сюда из центральных губерний России, Белорус­сии и Украины. Свыше пятнадцати тысяч человек обрели в то время вторую роди­ну в нашем районе, поселившись в более чем 130 населенных пунктах. К сожалению, многие из них навсегда исчезли с лица зем­ли, и только некоторым удалось выжить и выстоять под жестокими ударами судьбы, став крупными селами нашего района.

Переселенцы

Гой ты, Русь, моя родная,

Хаты — в ризах образа…

Не видать конца и края —

Только синь сосет глаза…

                                                       Сергей Есенин

В начале нашего века бесперспектив­ность общинного землепользования все более и более становится очевидной не только государственным деятелям, но и определенной части крестьян. В западных губерниях уже в 60-е годы XIX столетия стали все шире распространяться не толь­ко надельное землепользование, но и рас­селение крестьян на хутора. Этот процесс медленно, но неуклонно продвигался на восток, к нам, в Сибирь. До появления Транс­сибирской железнодорожной магистрали Московский тракт (кандальный путь) был единственным средством транспортных и почтовых сообщений. Царское правитель­ство и сибирская губернская канцелярия заботились об освоении и устроении путей, стремились заселить тракт от Красноярска до Тулунской слободы.

В 1762 году Сенатом было повеле­но «заселить пространство от Геусского острога (Колывань) до Иркутского рубе­жа, до села Тулун, ямщиками, переводя таковых из-под Верхотурья». Иркутская канцелярия предлагала разные проекты освоения этого дикого и малонаселенно­го участка за счет переселения крестьян с низовьев Енисея и Ангары.

Сенат, учитывая малочисленность сибирского населения, приказал напра­вить сюда «ссылаемых за придерзости от помещиков».

Именным указом от 17 октября 1799 года Сенату было повелено заселить между Байкалом и Ангарою, Нерчинском и Кяхтою десять тысяч душ. Что касается Московского тракта на участке от Тоболь­ска к Иркутску, то здесь предлагалось «Во­дворить переселенцев… особенно в Ниж­неудинском округе».

По докладу министра внутренних дел 29 июня 1808 года было учреждено новое положение для поселения в Сиби­ри. В Иркутской губернии для этого отво­дились места в Нижнеудинском уезде. «В последнем, кроме бывших 769 душ, назна­чено поселить еще 1 000 душ…»

Таким образом, на примере этого района, представляющего лишь частич­ку Восточной Сибири, мы видим, как в XVII–XVIII веках обширная территория на востоке России заселялась русскими кре­тьянами. Это способствовало тому, что большая часть Сибири сделалась русской по своему населению, особенно черно­земные районы.

Открытие движения по Транссибир­ской железной дороге внесло существен­ные коррективы в переселенческое дело. Передвижение ускорилось, упростилось, стало значительно дешевле. Проезд по железной дороге стоил переселенцу все­го четвертую часть обычного тарифа, дети до десятилетнего возраста провозились бесплатно. По таким же расценкам ехали ходоки туда и обратно. Переселенцы пе­ревозились в теплушках, т. е. в специально оборудованных товарных вагонах. Впро­чем, оборудование это состояло только из нар и железной печки. Было тесно, в вагон набивалось до тридцати, сорока человек, душно, грязно. Был риск заболеть и вооб­ще не выдержать дороги, что и случалось, особенно с детьми. Многие умирали, так и не доехав до места.

Вокруг этих перевозок и, в частности, вагонов-теплушек и по настоящее время очень много разговоров в осуждение Сто­лыпина за бесчеловечные условия пере­движения переселенцев. Вагоны даже по­лучили название — «столыпинские».

В 1906 году на станции Тулун открыва­ется переселенческий участок, это целый комплекс зданий (некоторые сохранились до сих пор), где размещались канцелярия и гостиница, школа и больничный комплекс, который до сих пор обслуживает населе­ние. Именно отсюда, получив назначение, разъезжались переселенцы по земле ту­лунской, давшие жизнь многим деревням и селам Тулунского района.

Улица, на которой находился пере­селенческий участок, получила свое исторически оправданное название – Переселенческая. В 1963 году 20 ноября решением исполкома Тулунского город­ского Совета эта улица переименована в улицу имени Станкевича, хотя Станкевич к этой улице никакого отношения не име­ет. Родился Всеволод Францевич и жил по переулку Кооперативный, ныне это улица Шмелькова.

Имеется замечательный документ, который свидетельствует о заселении бе­регов реки Кирей, впадающей в реку Ию. Документ этот называется «Список насе­ленных мест Сибирского края», издан Си­бирским краевым исполкомом в городе Новосибирске в 1929 году. В документе ска­зано: «Заселение берегов реки Кирей прак­тически началось с 1907 года с основания поселения Обжингай русскими переселен­цами. Бурятских поселений по реке Кирей не было. Менее чем за двадцать лет на не­обжитых ранее берегах стало проживать более тысячи человек, при этом основное заселение произошло за 7 лет до 1914 года. Только заселение Алганая, Катюрт, Медве­жьего хутора, Няньки и Сохатки произо­шло после революции. Население занима­лось охотой, рыболовством, земледелием и скотоводством. Ремесла в основном обе­спечивали собственные нужды, товарного производства не было. С 1928 года нача­лись лесозаготовки со сплавом леса по ре­кам Кирей и Ия до города Тулуна».

Вот список населенных пунктов, ко­торые обосновали переселенцы по бере­гам реки Кирей:

1. Крутой ключ — 1910 год. 2. Алга­най — 1926 год. 3. Ангаул — 1914 год. 4.Баракшин — 1910. 5. Гарь — 1918 год. 6. Беренгин — 1910 год. 7. Гурты — 1911 год. 8. Жидоты — 1912 год. 9. Здравоозерный — 1911. 10. Илдык — 1912 год. 11. Ильме­га — 1912 год. 12. Калярды — 1910 год. 13. Катюрты — 1920 год. 14. Кирейская заим­ка — 1910 год. 15. Кирей — 1909 год. 16. Медвежий хутор — 1910 год. 17. Между Углой — 1926 год. 18. Нянька — 1918 год. 19. Обжингай — 1907 год. 20. Петрашев­ский — 1912 год. 21. Сохатка — 1923 год. 22. Увалы — 1911 год. 23. Углой — 1911 год. 24. Усть-Кирей — 1908 год.

Всего, по данным переписи, прожи­вало в 223 дворах 1 071 человек. В этих населенных пунктах преобладали жители, приехавшие с Украины.

В материалах данной переписи не упоминаются поселения: Казаки, Карплю­ки, Филипчуки, Бабичев хутор, Маскален­кин хутор, Донченкин хутор, Проценкин хутор, поселок Тагна, Васильевская заим­ка, Кривуша, Горошкина Гора, Скиба (Ше­рахун). Вероятнее всего, заселение их шло в более позднее время, возможно, раску­лаченными либо не желающими вступать в колхозы.

В настоящее время практически не используются названия бывших поселе­ний: Гарь, село Кирей, Медвежий хутор, Питрашевский хутор.

Количество населенных пунктов в Тулунском районе составляло:

1911 г. — 126.

1929 г. — 441.

1966 г. — 127.

1991 г. — 88.

2006 г. — 85.

Надо отметить, что в 1924–1930 гг. Тулунский район был самым большим по числу населения Иркутской губернии по­сле Иркутского уезда. Об этом же говорит писатель Борис Черных в своем произве­дении «Старые колодцы». В этом же сбор­нике сказано, что в Тулунском районе име­ется 441 населенный пункт. Населенные пункты делились следующим образом:

1. Село — 16
2. Деревни — 11
3. Поселок — 108
4. Выселки — 9
5. Улусы — 2
6. Заимки — 159
7. Хутора — 59
8. Мельницы — 15
9. Ж/д будки — 22
10. Ж/д полуказармы — 13.

Население составляло 56 249 чело­век. Вот некоторые данные о численности населения по населенным пунктам:

Села: Гадалей — 957 чел., Мураши — 1 130 чел., Гуран — 1 387 чел., Заусаево — 743 чел., Икей — 1 305 чел., Мугун — 1 504 чел., Никитаево — 695 чел., Одон — 446 чел., Перфилово — 1 134 чел., Трактово- Курзан — 740 чел., Умыган — 1 120 чел., Шерагул — 1 573 чел., Нижний Бурбук — 557 чел.

Деревни: Евдокимово — 364 чел., Ермаки — 319 чел., Нижний Манут — 566 чел., Афанасьево — 259 чел., Бадар — 821 чел., Верхний Манут — 182 чел.

Поселки, наиболее крупные: Евге­ньевка — 422 чел., Натка — 291 чел., Едо­гон — 1 225 чел., Утай — 143 чел., Изегол — 665 чел., Караульный — 163 чел., Нурты — 192 чел.

В улусах Кукшин и Шанай проживали буряты, в Кукшине — 78 человек, в Шанае — 148 человек. Надо иметь в виду, что в это время в Тулунский район входили все населенные пункты Тангуйского сельско­го Совета.

В тяжелейшие военные годы почти все мужское население было мобилизо­вано на фронт. На хуторах и заимках оста­лись старики, женщины и дети, которым не под силу было вести хозяйство, а полу­чив похоронку с фронта, семья перебира­лась на новое место жительства в более крупные населенные пункты, поближе к родственникам. Так самые большие по своей численности населенные пункты, хутора и заимки, а их насчитывалось 218, исчезли навсегда.

Как было сказано выше, в районе были населенные пункты — выселки — 9, это:

1926 год — Новое жилище — 14 че­ловек.

1921 год — Радионовский — 78 че­ловек.

Зимник, Владимирского с/Совета, в котором проживало 14 человек.

1926 год — Александровский — 126 человек, Мугунского с/Совета.

1926 год — Ярошева Полянка — 60 человек, Мугунского с/Совета.

1925 год — Вершина — 18 человек, Нюринский с/Совет.

Со временем исчезли и эти населен­ные пункты, кроме Мугунской Алексан­дровки.

Коллективизация

Мы в колхоз давно вступили

И по-новому живём,

Не серпом мы, как бывало,

А машиною мы жнём.

                                                 Н. И. Рождественская

Формально в Сибири почти вся зем­ля принадлежала государству, но факти­чески в XVII, XVIII и даже еще в XIX веках крестьянское землепользование не было очерчено никакими определенными гра­ницами. Крестьяне жили среди казенных земель и пользовались ими по мере сво­их сил. Немного видоизменились формы фактического владения по мере сгущения населения. Сначала — захватная норма. А. А. Кауфман называл ее «замочной» — сколько занял, где вбил колья, отметив границы участка, все твое.

Крестьянин мог занять и 10, и 20, и 100, и 500 десятин, если, конечно, мог их использовать. И ничто не мешало другому крестьянину захватить столько же, кроме недостатка сил в семье.

На смену захватной форме вла­дения пришла вольная. Каждый имел право только на ту землю, в которую он вкладывал свой труд, и лишь до тех пор, пока он на ней трудился. Бро­сил землю, ее мог захватить другой.

И, наконец, когда крестьян становилось достаточно много, а плодородных земель мало, тогда переходили к общин­ному владению землей. Но особенностью сибирской общины было то, что чаще всего под общинный передел попадали сенокосы, но почти никогда не было пере­делов пашни.

Земля передавалась от отца к сыну, называлась по имени деда или прадеда, говорили: Кузьминская пашня, Николь­ская заимка и т. д. Сибирский крестьянин чувствовал себя хозяином своей земли, а за это любил ее. В непрестанной борьбе с сибирской природой крестьянин срод­нился с ней, и сформировался совершен­но новый тип земледельца, непохожий на российского крестьянина. Это был сво­бодный и свободолюбивый, уверенный в своих силах и в своем будущем человек.

Потомков тех, кто заводил первые сибирские пашни, называли крестьяна­ми–старожилами. Это почти 50% всего крестьянского сибирского населения. Остальные были инородцы, казаки и огромное количество столыпинских пере­селенцев, так и не успевших окончательно стать на ноги до революции. В книге «Зе­мельный вопрос в Сибири» (1919 г.) есть небольшой раздел, посвященный кре­стьянам–старожилам, где сказано: «Этот самый крестьянин далеко не тот «серед­няк», который объединяется этим наи­менованием в России. Он заметно зажи­точнее российского и по хозяйственной устойчивости и благосостоянию ближе, пожалуй, к российскому деревенскому ку­лачеству, чем к «середняку». Автор статьи о старожилах В. Сокольников, давая им ха­рактеристику, замечал, что все они склон­ны рассматривать свои земельные вла­дения как трудовую собственность. Здесь уместно будет вспомнить, что земледелец раньше назывался землевозделывателем, а земледелие не просто промыслом, «но наукой и искусством обработки земли» одновременно.

Но вернемся к переселенцам. Какой удел их ждал здесь, в Сибири, рядом с крестьянином–старожилом? Кто был по­крепче, посильнее, быстро заводил свое хозяйство, становился на ноги, а многим это не удавалось и приходилось им идти в батраки к зажиточным местным крестья­нам. Так за счет переселенцев пополнялся рынок рабочей силы. Тогда многие бед­ные крестьяне–переселенцы батрачили в кулацких хозяйствах.

Самой трудной и сложной задачей социалистической революции являлось социалистическое преобразование кре­стьянских хозяйств путем их доброволь­ного объединения в крупные коллек­тивные хозяйства. Пришло время, когда деревня должна была встать на путь ши­рокого осуществления ленинского ко­оперативного плана. 15-й съезд партии большевиков провозгласил курс партии на коллективизацию сельского хозяйства.

— Наберитесь терпения, послушай­те об истории деревни, вам необходимо это знать. Во второй половине прошлого века (имеется в виду XIX век) царь высы­лал из России мужиков на устье реки Оки (при впадении Оки в Ангару). А земли там годной под пашню было совсем мало. И ссыльные стали покидать Усть–Окинскую заимку. И это длилось до тысяча девятьсот четырнадцатого года, — дед Андрей при­поднял руку, — заметьте, молодой чело­век! До четырнадцатого! Началась война с Германией. Мужиков взяли в армию. Паха­ли, сеяли хлеб бабы да старики. В семнад­цатом свергли царя с престола. Мать бы его в душу! В России гражданская война. Две власти при одном Отечестве. Нераз­бериха! Одни в армии белых, другие в ар­мии красных. Раненые приходили домой — одни «белые», другие «красные». Но у тех и у других было одно в голове — па­хать! Взяться за плуг и пахать землю.

«Образование колхозов для многих крестьян было совершенно новым явле­нием, непонятным и необъяснимым. По­этому среди крестьянства ходили самые невероятные слухи и легенды», — пишет И. З. Черемных в своей книге «Лихолетье».

После 15-го съезда ВКП(б) с еще большим размахом развернулась подго­товка условий, необходимых для пере­хода к массовой коллективизации кре­стьянских хозяйств. Государство усилило снабжение деревни сельскохозяйствен­ными машинами и тракторами (в те годы тракторы главным образом ввозились из-за границы, немного производилось и внутри страны). Для успешного использо­вания трактора нужны сплошные земель­ные массивы, несовместимые с череспо­лосицей. Это указывало крестьянам на необходимость объединения их хозяйств.

Коллективизация стала четвертой большой крестьянской реформой в на­шей стране. Началась она в 1928–1929 гг.

1929 год — год «великого перелома». Чрезвычайные меры вызвали весной 1929 года крестьянские выступления вплоть до вооруженных. Именовались они не иначе как «кулацкие мятежи». Мощный кулацкий мятеж, или, как его тогда называли, кулац­кое восстание, было в Тулунском районе в селе Кордой. Об этом мятеже хорошо на­писал иркутский писатель Виктор Влади­мирович Киселев в своей книге «Кордой­ская быль» (Москва, «Молодая гвардия», 1975 г.) и в сборнике рассказов и очерков о милиции «Покой нам только снится».

Летом 1929 года И. В. Сталин провоз­гласил лозунг «сплошной коллективиза­ции», видя в этом единственную форму кооперации в сельском хозяйстве, считая, что этим процессом можно управлять по своей воле, определяя сроки с точностью до месяца. Колхозы существовали в трех формах: коммуны, артели, ТОЗы (товари­щества по совместной обработке земли).

7 ноября 1929 года в газете «Правда» публикуется статья И. В. Сталина под на­званием «Год великого перелома». В ней говорилось, что крестьяне пошли в колхо­зы, «пошли целыми деревнями, волостями и районами». Не удивительно, что при та­ком принципе «добровольности» колхозы появлялись в большом количестве. За от­каз вступать в колхоз человека лишали из­бирательного права и раскулачивали, т. е. конфисковали имущество и лишали сво­боды. В том же году Сталин провозглашает лозунг ликвидации кулачества как класса на базе сплошной коллективизации. С этого года запрещалось принимать в кол­хозы кулацкие семьи. Основной формой колхозного строительства признавалась сельскохозяйственная артель как наибо­лее отвечавшая интересам подавляющего числа крестьянства.

Постановление ЦК ВКП(б) от 5 янва­ря 1930 года явилось важной вехой в осу­ществлении ленинского кооперативного плана. Оно зафиксировало коренной по­ворот в сторону колхозов основных масс трудящегося крестьянства важнейших сельскохозяйственных районов; опре­делило в качестве основной формы кол­хозного движения сельскохозяйственную артель и закрепило переход к новой по­литике в отношении кулачества — к по­литике его ликвидации как класса на базе сплошной коллективизации.

Кулачество проявило себя ярым врагом Советской власти, встав на путь организованной борьбы против соци­алистических мероприятий Советского государства. Особенно активно стало выступать кулачество накануне и в пери­од массового колхозного движения. По далеко не полным данным, в 1928 году было зарегистрировано 1 440 террори­стических актов кулачества. Оно всячески противодействовало строительству со­циализма, пытаясь сорвать проведение коллективизации сельского хозяйства. Кулачество возлагало большие надежды на внешнюю интервенцию, было связано с зарубежными контрреволюционными центрами и иностранными разведками. Все это говорило о напряженности поли­тической обстановки в деревне. Сопро­тивление кулачества настолько возросло, что социалистическое строительство во­обще, а в деревне особенно, было постав­лено под угрозу. Не разгромив классового врага — кулачество, нельзя было успешно строить социализм.

Из сохранившихся старых газет и документов нам известно, какие колхозы были образованы в Тулунском районе.

Только сразу надо оговориться. Что очень часто на первом этапе коллективизации было так, что в одной деревне образовы­вались сразу по два, а то и по три колхоза и каждый имел свое название. Потом эти колхозы объединялись, получая совер­шенно новое название. Итак, в 1934 году в Тулунском районе были колхозы:

Афанасьево: «им. Зарубина», «2-я пя­тилетка», «им. 6-го Пленума».

Бада: «Дружный пахарь», «им. Буден­ного», «им. Ворошилова», «Путь бедняка».

Большая Мальта: «Красное поле», «Красный охотник».

Бурхун: «Тревога», «Красная звез­дочка», «Боевой Октябрь», «им. Горького», «Путь партизан».

Гуран: «Верный путь», «Путь парти­зан», «им. Кагановича», «Новая жизнь», «им. «Первого мая», «Вперед».

Владимировка: «Путь Ленина», «Но­вая жизнь», «Золотой колос», «Шины-Ху­дия».

Карбокарай: «Красная нива».

Евгеньевка: «13 октябрей», «им. Мо­лотова».

Аверьяновка: «Воля», а затем «им. Пушкина».

Едогон: «Путь к коммунизму».

Заусаево: «Смычка», «13 октябрей».

Изегол: «Путь Буденного», «Больше­вик», «Верный стрелок», «Красная нива», «им. Ворошилова», «им. Калинина».

Икей: «Красный труженик», «им. Ка­линина», «им. Разумова».

Красносельск: «им. Молотова», «Красный маяк».

Усть–Кульск: «Красный Бурмай», «Темный таежник».

Кардой: «Искра», «Заря».

Кадуй: «Новая жизнь».

Ключи–Барма: «Свобода».

Мугун: «Парижская коммуна», «Труд и воля», «Новая жизнь», «им. Красной Ар­мии».

Никитаево: «Обновленный путь», «Батрак», «Заря».

Нижний Бурбук: «Красный Сиби­ряк», «им. Сталина», «им. Ворошило­ва», «Красное знамя», «Красный борец».

Одон: «Красный орел», «Красный пахарь», «Красная полоса», «им. 2-ой пя­тилетки», «Красный сигнал», «им. Первого мая», «Власть Советов».

Трактокурзан: «Воля», «Рассвет», «Кирпичики».

Умыган: «Верный путь», «Красный ко­лос», «Западный уют», «Красный восток».

Кирей: «Рыбак».

Бадар: «Искра».

Всего на 1934 год в Тулунском райо­не было образованно 90 колхозов, одни названия исчезали, другие появлялись.

В феврале 1940 года на 15-ой рай­онной партийной конференции был под­веден итог коллективизации в районе. Создан 81 колхоз, объединено в них 5 172 двора, или 99,5 процента крестьянских хозяйств. Создано 4 МТС, в которых насчи­тывалось 209 тракторов, имелся 81 зерно­вой комбайн, 52 тракторных молотилки, 95 тракторных сеялок, 5 сеновязалок и 36 конных жаток.

Одновременно с образованием кол­хозов с 1928 года началось широкое стро­ительство совхозов, которые являлись не только фабриками зерна, но и школой организации крупного механизирован­ного производства. В совхозы приезжали тысячи крестьян учиться ведению крупно­го хозяйства. Совхозы с их машинной тех­никой оказывали большую помощь делу коллективизации крестьянских хозяйств.

На территории Тулунского района тоже были образованы совхозы. Вот как об этом вспоминает директор совхоза «Сибиряк» М. Е. Вильчинский: «При Со­ветской власти, с организацией крупных совхозов, с их мощной технической ба­зой по тем временам, началось социа­листическое преобразование сельского хозяйства. В 1929 году в Тулунском райо­не на бросовых землях бывших кулацких хозяйств (заимках) был создан Смолен­ский льносовхоз. В 1931 году Смоленский льносовхоз был разделен на Тулунский и Гуранский. На землях Тулунского совхоза в 1934 году был создан семеноводческий совхоз «Сибиряк», давший десять Героев Социалистического Труда».

Интересна история создания перво­го совхоза в Тулунском районе. Во-первых, создатель Тулунского краеведческого му­зея Гущин П. Ф. в своей брошюре «Тулун — частица нашей Родины» пишет, что кол­хоз Заусаево был создан в 1925 году Про­хором Денисовым и его сыном Иваном. А свидетель тех событий, работавший в то время учителем в Заусаевской школе, Во­ронов Николай Иванович пишет, что кол­хоз был организован в 1928 году. И в то время созданное коллективное хозяйство называлось коммуной «Смычка».

Николай Иванович пишет: «В селе Заусаево была парторганизация, состояв­шая из трех человек: Милковский Андрей — председатель сельсовета, Попов — сто­рож с ж/д переезда и Денисов Прохор — рабочий строящегося на станции Тулун элеватора. Коммунисту Денисову Прохору было поручено организовать в селе сель­скохозяйственную коммуну. В селе име­лось 165 дворов, жители в основной своей массе были зажиточные. И вполне понят­но, что расширять и укреплять коммуну было трудно, учитывая, что партъячейка была малочисленной. И кулацкие элемен­ты зачастую в принимаемых решениях на общем собрании брали верх. Сколько пришлось первым коммунарам пережить и перенести насмешек и злословия от тех, кто был против коллективизации. Одна­ко коммуна жила, набирала силу. Об этом свидетельствует архивный документ того времени».

«5 октября 1929 года Пленум За­усаевского сельского Совета одобрил постановление высших органов власти о коллективизации на территории на­шего сельского Совета. Провести разъ­яснительную кампанию среди населения, иметь результат не менее 100% всего на­селения». Коммуна «Смычка», как расска­зывал Воронов Н. И., просуществовала три года, а потом слилась с соседним кол­хозом в селе Евгеньевка «13 октябрей».

Надо отметить, что в трудное и опас­ное время Прохору Денисову помогали в колхозном строительстве в Заусаево его сын Иван, одаренный природным умом и организаторскими способностями, впо­следствии ставший полковником Совет­ской Армии, коммунисты села и сочув­ствующие колхозному строю крестьяне при полной поддержке районного коми­тета партии и райисполкома.

Вообще семья Денисовых была в селе заметная, особенная. Второй сын Прохора Петр стал инженером, дочь Александра — врачом, сын Алексей — машинистом. Жена, Татьяна Елизарьевна, делегатом от Тулунского района Первого Всесоюзного съезда колхозников.

Неперспективные деревни

Молюсь на русскую Матеру,

Как на икону, и прошу:

Не отдавай себя разору,

Насилию и грабежу!

                                                     Владимир Скиф

В районе в послевоенное время на­считывалось около 200 населенных пун­ктов (список деревень прилагается). Но к концу 1950-х годов уже решалась судь­ба многих деревень в далекой Москве. Там руководством страны было принято решение об укреплении колхозов и лик­видации неперспективных деревень. За­крутилось в который раз колесо аграрной реформы. Так, в соответствии с Постанов­лением Совета Министров РСФСР №166 от 2 апреля 1957 года началось укрупнение колхозов и ликвидация неперспективных деревень. Стали исчезать с лица тулунской земли многие небольшие деревушки.

Дальнейшему «вымиранию» дере­вень способствовала аграрная политика КПСС, в основу который легли решения мартовского 1965 года Пленума ЦК КПСС. Большое значение партия придавала специализации и концентрации сельско­хозяйственного производства на базе межколхозной кооперации и агропро­мышленной интеграции.

Здесь надо учесть, что к этому вре­мени появились дороги с твердым по­крытием, связывающие населенные пун­кты, телефонизация сел, автомобильное сообщение. Поэтому процесс укрупнения центральных усадеб колхозов пошел бы­стрыми темпами, что привело к неизбеж­ному «вымиранию» деревень. (Список ис­чезнувших деревень прилагается).

Исчезли деревни:

Арандай, Амуситский участок, Астра, Алакшай, Белая Зима (Харанты), Бакатуй, Бахандей, Бурмай, Большой Углой, Бус­лайка ЛЗУ, Бадалейское бурятское ведом­ство: Иннокентьевский улус, Никольский улус, Кукшин, Кукшанай, Шанайский улус. Деревни: Восход, Воробьи, Валерьяновка, Доган — участок, Добрик, Ерекейское, Ев­геньевка, Ёда новая, Усть–Ёда, Журавлин­ка (Журавлинское), Жерекейское, Здраво­озерный (Здорово–Озерный), Зангарык, Ирсым, Иинск, Ингут большой, Ингут малый, Ильдятский участок, Ключи, Кали­новка, Караульный, Кагат, Катарбей, Козу­хом, Кольцовая Степь, Кургашей, Катынь, Кара–Угун, Когайтей, Калярты, Кирейский, Кедрово–Таежное, Кандарыкское, Коку­чей Большой, Кокучей Малый, Кандратю­ков хутор, Каразей, Карасай, Крутой ключ, Казаки, Красносельск, Кандазык, Ключи– Барминское (Ключебарменское), Левый Гарьен, Милыр, Малый Одер, Муксур, Му­рашевская, Макарьевское, Неверовка, Нурты (первоначальное название Нур­тей), Новые Ключи, Новостройка — уча­сток, Новая Натка, Орик, Обь — участок, Правый Гарьен, Половинное, Подгаеж, Пороги, Посторонне–Курзанское, Соблук, Средний Гарьен, Северная дача, Старые Ключи, Солнечный, Сергеевск, Сергеней, Тальяны, Тултуй, Тюринга, Тамбовская, Усть–Нюра, Участок Гавань, Угнай, Усть– Ишидей, Унгул, Усть Орик, Усть–Ут, Ут, Усть–Кирбит, Ундрик, Усть–Кирей, Харла­тейский участок, Харагол, Черный Ключ, Ядонгуй. В 2013 году при лесном пожаре сгорели деревни Ингут и Козухом.

К 1992 году в Тулунском районе были такие крупные колхозы как:

«Знамя Ленина» — Гуран

им. Калинина — Бурхун

им. Кирова — Афанасьево

«Россия» — Бадар

им. Чапаева — Шерагул

«Путь Ильича» — Гадалей

им. Парижской коммуны — Мугун

«Верный путь» — Умыган

«Коммунист» — Едогон

«Рассвет» — Икеей

«Приречный» — Владимировка

«Новая жизнь» — Усть–Кульск

25 декабря 1990 года был принят Закон РФ «О предприятиях и предпри­нимательской деятельности», который положил начало ликвидации колхозов, ввел новое понятие сельхозпредприятий, а именно — «Товарищество с ограничен­ной ответственностью». С этого периода началась перерегистрация (будем читать — ликвидация) колхозов в «Коллектив­ные сельскохозяйственные предприятия — товарищества с ограниченной ответ­ственностью».

1 января 1995 года вступил в силу Гражданский Кодекс Российской Федера­ции, отменивший указанный выше Закон, и коллективные сельскохозяйственные предприятия стали приводить свои уч­редительные документы в соответствие с ГК РФ. Поскольку Гражданский Кодекс предоставил предприятиям возможность избрать различные формы собственно­сти, такие как Общество с ограниченной ответственностью, Закрытые акционер­ные общества, то есть то, что мы имеем сегодня.

Начался процесс ликвидации кол­хозной модели. За несколько лет колхозы были ликвидированы совсем. Редактор газеты «Наша жизнь в Присаянском крае», номер от 31 декабря 1998 г., в статье: «Вче­ра — колхозы, сегодня — КСХП, а зав­тра…» размышляет о том, какое сельхоз­предприятие лучше. Сегодня мы имеем сельхозпредприятия под кодовыми на­званиями ЗАО, СПК, ОПХ, КФХ, ООО.

Вместо колхозов образованы 44 хо­зяйства с различной формой собствен­ности. Девять коллективных хозяйств: закрытое акционерное общество (ЗАО) «Монолит», «Этанол», «Тулунская хлеб­ная компания», СПК «Едогон», СПК «Бур­хунский», ОПХ «Сибиряк», ООО «Нива» и другие; и одиннадцать крестьянских фермерских хозяйств — Л. М. Кравцова, «Столяров», «Черепков», «Колос», «Май­ор» — представляют крупные хозяйства. Двадцать четыре мелких крестьянских фермерских хозяйства, производящих сельскохозяйственную продукцию.